До моей кровати было футов пятнадцать, не больше, но все равно то был неописуемый риск.

– О боже, – пискнула я. – Мы умрем.

Хартли приостановился, чтобы забросить меня на свое тело повыше.

– Ты первая девушка, которая говорит мне такое, пока мы с ней направляемся в спальню.

Глава 13

Ты так говоришь, как будто это что-то плохое

Кори

О, черт побери, да! – заверещала моя фея надежды, когда Хартли уложил меня на кровать и закрыл дверь. Потом, хотя я слышала, что он еще пыхтит после прохода, меня обхватили его сильные руки, и он глубоким, настойчивым поцелуем продолжил свое дело с места, на котором мы прервались.

Мое сердце заметалось в груди, когда Хартли просунул обе руки мне под футболку и стянул ее через голову, после чего ровно с той степенью ловкости, которую я от него ожидала, одной рукой снял с меня лифчик.

Я отстранилась. И выдохнула:

– Что ты делаешь?

– У тебя есть вопрос, на который нужно узнать ответ, – проговорил он. – И лучшего случая для этого не представится.

Пока я обдумывала эту идею, он мягко увлек меня на постель. Лучшего случая не представится, сказал он. Потому что мы с ним только что выдули целую бутылку шампанского? Или потому что возвращается Стася?

Я боялась, что ответ мне известен.

– К тому же… – Большие пальцы Хартли легонько задели мою грудь, и я резко втянула воздух. – Я в этой области специалист, – пробормотал он. А затем коснулся моего соска языком. Покружил по нему, после чего нежно всосал его в свой теплый рот.

О боже мой.

Я услышала, как с моих губ сорвался стон, и все мое здравомыслие вылетело в окно.

– Умница, – сказал он.

На сей раз, когда его рука пробралась за край моих леггинсов, я забыла перепугаться. Пока он целовал меня, его пальцы скользнули к местам, к которым до сих пор притрагивались нечасто. Когда большую часть выпускного года проводишь в больнице, то на свидания с обжиманиями остается не так много времени. Рука Хартли изогнулась, устраиваясь у меня между ног. Я зарегистрировала в том месте ощущение его пальцев.

Хартли усмехнулся мне в губы.

– Каллахан, – шепнул он. – Дай-ка сюда свою руку.

Он потянул ее вниз – по моему торсу и за резинку трусиков. Они были мокрыми, как и моя плоть в том месте, куда он подвел мои пальцы.

– Игра началась, – прошептал он.

Потом вытащил наши руки обратно на воздух, и я наконец-то выдохнула.

– Это… – У меня, похоже, перестал функционировать мозг.

– Обнадеживает, – закончил он за меня. – Но ты хотела выяснить не только это, ведь так? – Он не стал дожидаться ответа. А сразу дернул мои леггинсы вниз.

– Воу, – сказала я. – Не так быстро. – И, отодвигаясь от него, перекатилась на бок.

Он немедленно убрал руки. Но потом сказал:

– Трусишь?

Я приподнялась на локте.

– Что? Лишь потому, что мне не хочется, чтобы ты меня лапал, ты решил, будто я трушу? Чушь, Хартли. То, что другие никогда тебе не отказывали, еще не значит, что это в принципе невозможно.

В его глазах вспыхнуло веселое изумление и что-то еще, что я не смогла распознать.

– Хорошо. Если ты сможешь сказать мне в лицо, что отказываешься от моих талантливых ручек, – он провел по моей груди подушечками двух пальцев, – то я не буду говорить, что ты трусишь. – Он придвинулся ближе, и его мягкие губы подарили мне крошечный поцелуй. – Я заберу свои слова назад. – Еще поцелуй. – Скажу: «Каллахан не трусишка». – Он подтвердил свое заявление медленным поцелуем. Потом потер мой сосок большим пальцем, и у меня закружилась голова. – Ну же, давай, – между поцелуями шепнул он. – Скажи, что не хочешь почувствовать еще чуточку больше. Во имя науки.

Я уронила голову на подушку и сделала судорожный вдох.

– Это самая странная ночь в истории.

Он хмыкнул, а потом я ощутила движение и увидела у него в руке свои трусики.

– Ты так говоришь, как будто это что-то плохое. – Он бросил их на пол, что было очень похоже на то, о чем я фантазировала с самого сентября. Однако в моих фантазиях мы занимались страстной любовью – а не случайным перепихоном и уж точно не научным экспериментом.

Я почувствовала, как его ладонь накрыла мое бедро.

– Чувствуешь, Каллахан?

С пересохшим ртом я кивнула.

Его ладонь, плавно скользнув по квадрицепсу, где чувствительность сохранилась, опустилась ниже колена.

– А здесь?

Я покачала головой.

– Интересно, – промолвил он с такой интонацией, словно был готов стереть с доски мел и начать делать заметки. Вообще его вопросы звучали в точности, как вопросы врачей при каждом моем визите в больницу. Здесь чувствуете? А здесь?

И внезапно все стало неправильно. Я отпихнула его руку.

– Ты заставляешь меня ощущать себя лабораторной мышью.

Он убрал руку.

– Извини. Неверный подход. – Он взял мое лицо в ладони и поцеловал меня. Стало лучше. Но неловкость еще ощущалась. Я тонула под тяжестью собственной уязвимости. Будь мы на льду, я бы знала, что делать. Я бы совершила какой-нибудь смелый маневр и перехватила инициативу.

Ощущая себя загнанной в угол, я нащупала на бедре Хартли молнию его домашних штанов и, как могла далеко, увела ее вниз.

Он прервал наш поцелуй и уставился на мою руку.

– А это еще зачем, Каллахан?

– А почему из нас двоих голая только я?

– Ну… – Он замялся. – Потому что я собирался типа как продемонстрировать свои благородные устремления.

– Хартли. – Я посмотрела ему в глаза. – Ну кто может принять тебя за человека с благородными устремлениями?

На его красивом лице промелькнула какая-то нераспознаваемая эмоция. Но он быстро спрятал ее за улыбкой.

– Хороший аргумент, Каллахан. И я не из тех парней, которых надо долго упрашивать сбросить одежду. – Он расстегнул штаны со стороны своего перелома, потом сел и вместе с боксерами стащил их вниз.

Мне же осталось пытаться не пялиться на его эрекцию. Его член был красивым и толстым, и я была обязана хоть что-нибудь с ним предпринять.

Я с усилием увела глаза на его лицо.

– И футболку.

Он с улыбкой стянул ее.

– Каллахан никогда не останавливается на полпути.

И… мамочки.

Единственным источником света в комнате был насильно установленный моими родителями ночник. Но его приглушенным лучам удалось подчеркнуть рельеф его грудных мышц и выпуклость бицепса, когда он приподнялся на локте. Его скульптурный торс сужался к тонкой талии и бедрам. Я хотела сравнять счет, чтобы не одной стесняться свой наготы. Но добилась прямо противоположного результата. Теперь напротив меня лежал, раскинувшись на постели, самый красивый обнаженный парень на свете и выглядел при этом таким же невозмутимым, каким был всегда.

– Так лучше? – Его ямочки насмешничали надо мной.

В ответ я не смогла вымолвить ни единого слова.

Он был великолепен. Настолько, что хотелось нырнуть в него и никогда не выплывать на поверхность. Но вместе с тем я ощущала себя как никогда уязвимой. Потому что хотела его больше всего на свете, но признаться в своих чувствах ему не могла. Для Хартли это было экспериментом или же очередным развлечением с его соседкой Каллахан. Просто на сей раз без одежды. Но для меня, что пугало, происходящее было всем. Я надеялась, что эти мысли не отражаются у меня на лице. Мое сердце спазматически застучало.

Воу! Может, ты и впрямь трусишь. Рядом вновь материализовалась моя фея надежды – с надутыми губками и одетая в черное кружевное белье. Не вздумай паниковать, приказала она. Только-только началось самое интересное.

Прежняя Кори, капитан хоккейной команды, была рисковой, бесстрашной девчонкой и никогда не впадала в панику, даже при ничьей за минуту до финала игры. Мне было нужно, чтобы эта Кори вернулась, и как можно скорей.

Не давая себе времени передумать, я приподнялась на руках и склонилась над талией Хартли. А потом сделала нечто неожиданное для него – то, что я еще не делала ни одному парню.