Бред. С какой стати я должна бегать от него?

Я решила еще раз взглянуть на семейство Калленов. Если Эдвард снова ответит враждебным взглядом, я прогуляю биологию, как последняя трусиха.

Не меняя позы, я незаметно бросила взгляд в сторону Калленов. Никто из них не смотрел на меня. Я немного подняла голову.

Они смеялись. Волосы Эдварда, Джаспера и Эмметта были мокрыми от растаявшего снега. Эмметт тряс головой, рассыпая вокруг капли, а Элис и Розали уворачивались от них. Все они так же, как и мы, радовались снежному дню, но, в отличие от нас, выглядели как кинозвезды.

Однако, несмотря на веселый вид, что-то в них изменилось, и я никак не могла понять, в чем разница. Я присмотрелась к Эдварду. Пожалуй, его кожа была не такой бледной, как раньше, – может, раскраснелась от игры в снежки, и круги под глазами стали менее заметными. Но изменилось что-то еще. Я уставилась на него, гадая, что именно.

– Куда смотришь, Белла? – вмешалась Джессика и проследила направление моего взгляда.

И в этот миг наши с Эдвардом взгляды встретились.

Я опустила голову, спрятав лицо за волосами. Мы смотрели друг другу в глаза лишь мгновение, но я успела заметить, что сегодня в его глазах нет враждебности. Напротив, он смотрел на меня с любопытством, хотя и с оттенком легкого недовольства.

– На тебя таращится Эдвард Каллен! – хихикнула Джессика.

– Он не злится? – не удержавшись, спросила я.

– Нет. – Мой вопрос озадачил ее. – С какой стати?

– Мне кажется, я ему не нравлюсь, – призналась я. Меня снова затошнило, я подперла голову рукой.

– Калленам никто не нравится… а может, они просто никого вокруг не замечают. А Эдвард до сих пор смотрит на тебя.

– Отвернись! – прошипела я.

Она фыркнула, но отвела взгляд. Я подняла голову ровно настолько, чтобы убедиться, что она послушалась. Вмешался Майк, который задумал грандиозную снежную битву на стоянке после уроков и предложил нам составить ему компанию. Джессика охотно согласилась. На Майка она смотрела такими глазами, что я ничуть не сомневалась: ей придется по душе любое его предложение. Я промолчала. Придется прятаться в спортзале, пока стоянка не освободится.

До конца обеденного перерыва я просидела, изучая стол перед собой. И решила сдержать слово, которое дала себе, – пойти на биологию, ведь Эдвард вроде бы уже не злился. При мысли, что мне опять придется сидеть рядом с ним, у меня екнуло сердце.

Идти на урок вместе с Майком, как обычно, мне не хотелось: почему-то он был излюбленной мишенью для снежков школьных снайперов. Но едва мы вышли из кафетерия, как все вокруг хором застонали: шел дождь, смывший все следы снега, который растаял и теперь чистыми ледяными ручейками стекал вдоль дорожек. Пряча радость, я набросила капюшон. Значит, домой можно отправиться сразу после физкультуры.

Майк плакался всю дорогу до четвертого корпуса.

В классе я с облегчением увидела, что за моим столом по-прежнему пусто. Мистер Баннер ходил между столами, ставя на каждый микроскоп и коробку с предметными стеклами. До начала урока оставалось несколько минут, доносился ровный гул голосов. Не сводя взгляда с двери, я рисовала каракули на обложке тетради.

Я сразу услышала, как кто-то отодвинул стул рядом со мной, но по-прежнему смотрела на свой рисунок.

– Привет, – раздался негромкий мелодичный голос.

Ошеломленная тем, что Эдвард заговорил со мной, я вскинула голову. Он и на этот раз сел как можно дальше, но повернул стул в мою сторону. Даже с мокрыми и встрепанными волосами он выглядел так, словно только что закончил сниматься в рекламе геля для укладки. Его ослепительно красивое лицо было дружелюбным и открытым, на безупречных губах играла легкая улыбка. Но глаза оставались настороженными.

– Я Эдвард Каллен, – продолжил он. – На прошлой неделе я не успел представиться. А ты, наверное, Белла Свон.

В голове все перепуталось. Неужели у меня разыгралось воображение? Сейчас Эдвард был безукоризненно вежлив. Требовалось что-нибудь ответить, он ждал. А я не могла вспомнить ни одной подходящей вежливой фразы.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – с запинкой выговорила я.

Его смех был легким и завораживающим.

– По-моему, это все знают. Твоего приезда ждал весь город.

Я поморщилась. Так я и знала.

– Да нет же, – глупо возразила я, – я о другом: почему ты назвал меня Беллой?

Он растерялся.

– А тебе больше нравится «Изабелла»?

– Нет, «Белла», – ответила я. – Но Чарли, то есть мой отец, скорее всего называет меня за спиной Изабеллой, поэтому все здесь, похоже, знают меня как Изабеллу, – сбивчиво объясняла я, чувствуя себя безнадежно тупой.

– А-а. – Он умолк. Я смущенно отвернулась.

К счастью, в этот момент мистер Баннер начал урок. Я попыталась сосредоточиться на его объяснениях сегодняшней лабораторной работы. Предметные стекла в коробке лежали не по порядку. Работая в паре, мы с соседом должны были определить, какие фазы митоза представлены на каждом предметном стекле с препаратами клеток верхушки корня репчатого лука, разложить их по порядку и снабдить соответствующими этикетками. Сверяться с учебником запрещалось. Мистер Баннер сказал, что проверит результаты через двадцать минут.

– Начали! – скомандовал он.

– Сначала дамы, напарник? – спросил Эдвард. Увидев, как красива его легкая кривоватая усмешка, я не смогла ответить, только уставилась на него, как дура.

– Или я начну – как скажешь. – Его улыбка погасла, он явно сомневался в том, что я в своем уме.

– Нет! – Я вспыхнула. – Я первая.

Я рисовалась, хоть и совсем немного, потому что уже делала эту лабораторную и знала, на что обращать внимание. Наверняка я легко справлюсь. Я поместила первое предметное стекло под микроскоп и быстро настроила объектив с сорокакратным увеличением. Некоторое время я изучала препарат.

– Профаза, – уверенно определила я.

– Можно и мне взглянуть? – спросил Эдвард, когда я попыталась вынуть предметное стекло. С этими словами он задержал мою руку. Его пальцы были ледяными, будто перед уроком он сунул их в сугроб. Но я отдернула руку вовсе не по этой причине: от его прикосновения меня словно пронзило током.

– Извини, – пробормотал он, сразу убрав руку, но продолжая тянуться к микроскопу. Все еще ошеломленная, я смотрела, как он изучает препарат – для этого ему понадобилось даже меньше времени, чем мне.

– Профаза, – подтвердил он, аккуратно вписывая это слово в нашу рабочую таблицу. Затем он взял следующее стекло и бегло взглянул на него в микроскоп.

– Анафаза, – сказал он и сделал еще одну запись.

Нейтральным тоном я поинтересовалась:

– Можно?

Он усмехнулся и подвинул микроскоп ко мне.

Я прильнула к окуляру и сразу отстранилась с досадой. Вот черт, он прав.

– Третье стекло? – Не глядя на него, я протянула руку.

Эдвард вложил стекло в мою ладонь, на этот раз стараясь не дотронуться до нее.

Я ограничилась самым мимолетным взглядом, на какой только была способна.

– Интерфаза. – Не дожидаясь просьбы, я придвинула микроскоп Эдварду. Он посмотрел в микроскоп и сделал новую запись. Я могла бы заполнить таблицу и сама, но устыдилась при виде его отчетливого изящного почерка. Мне не хотелось портить таблицу своими каракулями.

Лабораторную мы закончили, намного опередив остальных. Я заметила, как Майк с соседкой несколько раз смотрели то на одно стекло, то на другое, сравнивая их. Еще одна пара прятала под столом открытый учебник.

Заняться больше было нечем, и я попыталась не глазеть на Эдварда – безуспешно! Я все-таки взглянула на него, а он уставился на меня как прежде, с необъяснимым раздражением в глазах. Вдруг я сообразила, почему сегодня его лицо выглядит иначе.

– Ты в контактных линзах? – не задумываясь, ляпнула я.

Мой неожиданный вопрос его озадачил.

– Нет.

– А-а… – протянула я. – Просто мне показалось, что у тебя глаза стали другими.

Он пожал плечами и отвел взгляд.