После визита к Долишу Гарри писал отчёт. Это оказалось еще труднее, чем объяснить что-то на словах. Ему до жути не хватало Гермионы, которая могла бы помочь ему подобрать адекватные термины. Впрочем, он начал понимать, что ему её вообще не хватает. Всегда, когда её нет рядом. Она как будто была его естественным продолжением в пространстве. Ещё одни маленьким, весьма деятельным органом. Или он был её продолжением. Неважно.
Сова от неё прилетела ближе к обеду. В записке стоял адрес и время — 8.30, и он совершенно по-детски обрадовался, что сможет увидеть её раньше на тридцать минут, чем изначально предполагалось.
Он едва дотерпел до конца рабочего дня, в основном, перебирая какие-то незначительные дела, требовавшие банальной проверки и только. Какое-то время после подобного расследования он и собирался им уделить, но никак не сегодня. Сегодня он примчался домой, как только ему показалось дипломатичным сбежать с рабочего места так, чтобы уж совсем не вызывать упрёков коллег.
Ему предстояло разгуливать по маггловскому Лондону, и он с удовольствием повесил мантию на гвоздь, собираясь отправиться в одной рубашке и свободных брюках. Собирался он почему-то долго и тщательно, хотя и понятия не имел, по какому поводу будет встреча. Но ему это, по большому счёту, было неважно, важно было то, что он сам намеревался ей сказать, и после этих слов всё должно было измениться, он был в этом уверен.
Конечно, подобное приподнятое настроение невозможно было скрыть, оно невольно отражалось у него на лице, и конечно, Джинни не могла этого не заметить. Она подошла к нему на кухне, когда он пытался перехватить что-то из еды прямо перед уходом.
— Ты идешь к ней? — спросила она, и он немедленно напрягся, ожидая трудного разговора и досадуя, что не ушёл десятью минутами раньше.
Однако он кивнул, не желая понапрасну лгать. Она тоже кивнула.
— Хорошо.
Он молча пережёвывал свой бутерброд, не зная, как оценивать это её «хорошо» и, на всякий случай, решив ничего не комментировать.
— Я понимаю, тебе трудно в это поверить, но я переживаю за тебя. За вас обоих.
— Я верю тебе, Джинни. Поверь, я…
— Не оправдывайся. Ты глупо выглядишь, когда начинаешь оправдываться. По-моему, мы уже выяснили всё, что касалось наших отношений.
Она была права. Они выяснили. Но он всё равно всякий раз напрягался, когда только видел её рядом с собой. И всякий раз снова хотел начать оправдываться.
— Кажется, ты всё-таки решил не отказываться от своего счастья?
— Почему ты так думаешь?
— Ты собираешься как на свидание, это даже слепой бы заметил.
Он невольно покраснел. Ему по-прежнему было стыдно перед своей женой.
— Вот я и говорю, что это хорошо. Глупо в вашем положении продолжать сидеть и страдать поодиночке.
Он снова не ответил, не зная, что сказать на такое.
— И как вы решили с ребёнком?
— Пока не решили, но я как раз сегодня собираюсь всё решить.
— И? — спросила она выжидательно.
— Думаю, что нет смысла тянуть дальше. После всего того, что мы прошли в очередной раз. Не хочу больше заставлять её мучиться. Я усыновлю ребёнка, если понадобится.
— Ничего другого я от тебя и не ожидала. До тебя не сразу доходит, но когда доходит, ты соображаешь правильно.
— Так ты одобряешь моё решение?
Она фыркнула.
— Естественно!
— Но Рон же твой брат!
— И что же? А ты — мой муж, между прочим. До сих пор, — она слегка улыбнулась.
— Чёрт, Джинни, если бы у меня была вторая жизнь, я бы потратил её, чтобы сделать тебя счастливой.
— Ой, да иди ты в жопу, Гарри Поттер! — бросила она саркастически. — Ты сначала одну-то женщину осчастливь.
— Буду стараться, — он опустил голову.
— Уж постарайся. Она того заслуживает.
Он вскинул глаза, но Джинни удалилась так же быстро, как и пришла. Оставалось только доесть и отправляться.
Указанная в адресе Стадли роуд находилась в районе Южного Ламбета. Райончик был так себе, хотя и не самый худший. Однако, когда Гарри сошёл с подземки на станции Стокуэлл, он был несколько удивлён, какого рожна его подруге тут понадобилось. Сам он не мог припомнить, чтобы здесь где-то находились магические филиалы, правда, район этот он почти не знал, не приходилось бывать даже по долгу службы.
К счастью, Стадли роуд начиналась буквально в двух шагах от станции метро. Узкие уродливые многоэтажные дома разной высоты из бурого кирпича, понастроенные тут в семидесятые, снова привели его в недоумение. Зачем Гермиона позвала его сюда, и какие тут у неё могли быть дела?
Нужный дом нашёлся почти сразу, зайдя в грязный, замусоренный подъезд, Гарри внимательно огляделся по сторонам, уже ожидая какого-нибудь подвоха, и проверил палочку, закреплённую на левом предплечье. Лифта не было, на четвертый этаж пришлось подниматься по полутёмной лестнице. Он два раза надавил на кнопку звонка, но звука не последовало, очевидно, звонок не работал. Он тихонько постучал, и когда ему не открыли, вынул палочку и прочитал отпирающее заклинание. Возможно, Гермиона опаздывала, а ждать её на этой заплёванной лестничной клетке у него не было никакого желания.
Впрочем, он сразу понял, что ошибся, когда только вошёл внутрь. Потому что услышал её голос.
— Ты пришёл? — выкрикнула она откуда-то из глубины квартиры, и он машинально бросил: «Ага», внимательно оглядывая полустёршиеся обои, исчирканный чёрными следами линолеум и металлический каркас вешалки, выглядевшей весьма убого. Довольно длинный коридор приводил противоположным концом на кухню, но он сразу отворил дверь в ближайшую комнату, очевидно, гостиную, из которой и послышался голос подруги. Обстановка внутри была ничем не лучше прихожей. Пара низких шкафов, маленький телевизор, продавленный диван… Впрочем, ему почти сразу стало наплевать на обстановку.
Он едва не поперхнулся, замерев на пороге. Гермиона сидела посередине комнаты в глубоком кресле, съехав в нём так, что голова находилась посередине спинки, а сдвинутые прямые ноги практически лежали на полу. Именно кожа её ног, цвета мраморных античных статуй, и привлекла тотчас его внимание, потому что кроме белоснежной тонкой рубашки, едва закрывавшей бёдра, на Гермионе не было ничего. На низком столике, располагавшемся в центре комнаты рядом с креслом, стояла высокая бутылка огневиски причудливой формы и одинокий стакан-шот. По приблизительной оценке, в бутылке недоставало около трети первоначально наполнявшей её жидкости.
— Ты всё-таки пришёл, — сказала Гермиона, и на её губах заиграла глумливая улыбка из тех, что появляются на лицах женщин, когда их мозг перестаёт в полной мере контролировать собственную мимику.
— Приве-ет! — протянул он удивлённо, постоянно пытаясь отделаться от желания уставиться на её ноги, особенно в то место между ними, которое сейчас лежало укрытым в тени под рубашкой, но, казалось, одного движения было достаточно, чтобы обнажить трусики, явственно просвечивавшие под тонкой тканью.
Она неуклюже подобрала ноги под себя и с видимым усилием встала, махнув рукой куда-то в сторону.
— Проходи.
— Гермиона, ты что, пьяна? — задал он самый идиотский вопрос, который только можно было задать в подобной ситуации, но увиденное поразило его до такой степени, что он никак не мог удержаться.
В последнее время с ним происходило немало удивительных событий, но зрелище пьяной Гермионы претендовало потеснить с переднего края внимания их все. Не то, чтобы она была совсем уж пьяной — сильно навеселе — но и этого было вполне достаточно. Он знал, что она не пила совсем. То есть, в принципе. Не пила, потому что страшно боялась нарушить чёткий строй своих мыслей, который изо всех сил ценила и берегла. Последний раз он видел её с бокалом шампанского на её собственной свадьбе, и тогда она едва выпила половину, хотя находилась в достаточно приподнятом настроении, чтобы дать себе возможность слегка расслабиться. Поэтому сейчас он попросту смотрел на неё, как на другого человека, словно видел впервые. Для него ясно было только одно — произошло что-то воистину экстраординарное, если его подруга вдруг начала топить в спиртном… что, собственно, она там топила! Весь его энтузиазм относительно сегодняшнего разговора поиссяк, все его планы полетели к чёрту.
