Жизнь первая. Бескрайние пески.

Новый день загорался постепенно, пронизывая холодом. С востока небо светлело, незаметно окрашивая светло-серым капельки инея, которые вскоре обратятся в невесомый туман и растаят в золотисто-розовых лучах едва показавшегося солнца. Жизнь пустыни неуловимо меняется, ночные хищники соскальзывают в предрассветные сумерки. Я поправляю накидку и удобнее устраиваюсь на большом камне. Отсюда открывается воистину замечательный вид - пустошь, бескрайняя, усеянная редкими камнями и колючками.Белый песок, белое предрассветное небо, с одной стороны и густая тень, накрывающая все это, блестящая звездами - с другой.

Сюда нелегко добраться. Долина миражей гостей не жалует, и днем раскаленный песок только что не плавится под ногами. Я прихожу сюда в вечерних сумерках, и провожу три-четыре ночи в месяц: дни новолуния, полнолуния и редкие лунные затмения. В такие ночи предки благосклонны и говорят со мной о том что было и будет.

Я - шаман забытого богами племени скитальцев. Однажды,еще нашим праотцам, в ночь черной луны, было обещано обрести кров в богатом и счастливом краю, без войн, болезней и лишений. Но взамен шаманы моего племени проводят ночи в Долине Миражей, беседуя с предками в означенное священное время. И не только...

Это место не просто так выбрано для общения с предками. Здесь умирали все они, кто приходил специально, кого приносили в жертву, кого отправляли в последний путь уже бездыханным телом. Кого и сколько бы ни оставляли тут, на утро останется только белоснежный песок, колючки и редкие камни.

Многие существа живут здесь, многие обретают покой и равновесие, однако шаманы не просто так просиживают ночи на пролет на сторожевых камнях. Мы не только и не столько скитальцы. В первую очередь мы - маги и воины. И темными безлунными ночами мы упокаиваем души, отправляем восвояси Безликих, и сторожим Грань, дабы не просаливался в наш мир никто и ничто, если ему тут не место.

Века, тысячилетия, или целую вечность - мир егознает, стоят сторожевые камни дольменов у самого края, где грань истончается окрывая врата во все мыслимые миры, до самой бездны. И тот, кто отмечен созвездием Большой медведицы, долэен сидеть на страже и бдеть.

Я - самый молодой шаман своего племени, Азраэль-аэль-Тот. Мой1 предшественник и коллега канул за грань, когда мне исполнилось девять. С тех пор в нашем племени не родилось ни одного моего последователя, и мой дозор длится и длится вот уже десять лет.

Меня не успели обучить всему, так что пришлось вникать самостоятельно. Первого своего безликого я уничтожил в десять. Меня, в силу возраста не хотели отпускать в Долину, и Безликий беспрепятственно добрался до нас сам.

/Той ночью я проснулся от непонятного чувства беспокойства и паники, которая пронизывала все мое существо. Но шаман на то и зовется шаманом, что чувства свои в состоянии контролировать и оценивать, независимо от положения вещей и времени суток. Потому очень скоро я понял, что это наваждение. И определив, откуда исходят волны темного ужаса, я подхватил короткий лунный клинок и выскользнул из шатра.

Безликий стоял посреди лагеря, в свете полной луны. Его фигура была закутана в балахон, напоминающий саван. По сути, его можно было бы принять за самовольно шатающуюся кучку одежды на шесте - ни лица, ни рук, ни прочего из под нее не видно, только непроглядный, объемный мрак. Он был один, он был голоден. Не оропливо раскачиваясь он оглядывался вокруг, будто бы чего-то выжидая. Вот, ночную тишину лагеря прорезал детский плач - да, дети самые чувствптельные и чарам Безликого поддаются в первую очередь. Он разом повернулся в сторону звука и неспешно поплыл туда, где уже бился в непередаваеом ужасе мламенец.

Мне повезло, Безликий был очень глоден - и беспечен. Энергия, выплескиваемая ребенком поглотила все его внимание, и я смог подкрастся достаточно близко. У самого входа в шатер он все же что-то ощутил, и в ту долю секунды пока он остановился и оборачивался, я подпрыгнул и сделал выпад клинком, вложив всю свою силу. От неожиданности безликий упал на спину, но голову с одного удара мне срубить, конечно, не удалось. Однако я не зевал и нанеся еще несколько рубящих ударов, все же завершил начатое. Затем быстро очертил вокруг нас обоих ограничительный круг и по сторонам смвета нанес симол Забвения - все, что знал на тот момент из тайного письма. Тело Безликого попыталось подняться и ядля надежности разрубил его на несколько кусков. Оставалось сидеть в круге и ждать рассвета, моля предков о том, чтобы Безликий и в самом деле пришел один.

Тогда нам повезло. по утру, племя обнаружило меня в компании сремительно дымящегося под солнечными лучами тела. С техпор о моей самостоятельности неспорили, и в Долину Миражей я ходил с благословения матери.

Не раз грани открывались передомой, заманивая в иные миры. В часы затмений, я мог наблюдать как живут неведомые существа - в лесах, морях, вечных снегах и саваннах. Я видел призрачные города, диковинных животных, слышал невероятно мелодичныфе песни и грозный рык темных чудовищ.

Долина Миражей - это соблазн. Никто,кроме шаманов, не знает, что переступить грань миров здесь вплне реально, надо только знать, куда ступать. Непосвященного, который забрел сюда ночью, ждет незавидная судьба - замерзнуть, попасть в лапы хищников, ядовитых насекомых, зыбучих песков... Но тех, кто обладает особым чутьем, долина проводит к своим вечным дольменам. И если мы, стражи, сидим и смотрим сверху, то счастливчик может выбрать иной путь - пройти через врата. Если мир, который он увидит сквозь них, ему понравится, конечно же.

Целую вечность до нас, врата миров все так же хранили и стерегли.Что будет, когда мы покинем этот негостеприимный край?

Куда глаза глядят - наш мир из скал и песков, с редкими подземными родниками и глубокими пещерами. Долина Миражей выбрала нас, а может, она и привела нас сюда, очень очень давно. Как бы далеко ни скиталось племя, вход в долину мог притаится за любым углом. Иногда она застявляла идти к себе несколько дней, иногда - достаточно было нескольких шагов с закрытыми глазами. И если в обычной пустыне еще можно было встретить редкие оазисы и проблески зелени, здесв было только два цвета - белый и черный. Даже небо с его неунывающей синевой блекло здесь до прозрачного бело-голубого.

Эта ночь моего дежурства была особенной. Предки молчали, и я мимолетно погрузился в сонное забытье.Мне приснилось, как все наше племя пришло к дольменам и проходит через врата, в тот самый обещанный край. Там, под сенью изумрудно-зеленого леса каждый обретает свое новое направление и место.Но кто-то идет дальше, кто-то выбирает иной мир, каждый по себе.

"А где же я?"- пытаюсь отыскать знакомый силуэт в этой картине. И не могу...

Проснувшись, я гадал, что же все это значит. Предки все так же молчали. И вот. наступает рассвет и приходит время удалиться. Я медленно встаю, разминая затекшие ноги. Ветер порывом распахивает полы плаща, поднимает столб пыли. Закрывая лицо, я шагаю назад - и вот я уже у крайних шатров нашего мирно спящего лагеря.

Душу наполняет предчувствие. В Долине Миражей будет буря, с таким-то ветром, иначе не может быть. В моем сердце - она же, я кажется что-то знаю, но никак не могу вспомнить.

За завтраком, в большом кругу старейшин, мой сон навел шороху - все сгорали от любопытства. Через неделю ожидалось затмение, не лунное, но солнечное. Гораздо более редкое явление. И во сне моем, странники уходили при свете дня, а не ночи. Я не был уверен, но вожди единогласно решили:час настал. Начались сборы и пререкания, на которые ушла почти вся неделя. На закате седьмого дня мы двинулись в путь, и долина приняла нас спустя всего несколько чаксов. До дольменов путь все еще был неблизким, и мне приходилось вести племя, обходя многочисленные ловушки пустыни, изгоняя заклинаниями все то,что в состоянии само отойти с нашей дороги, прислушиваясь к неуловимым движениям тьмы впереди.