В покачивающемся тепле они задремали, привалившись друг к другу плечами и время от времени сталкиваясь головами.

Кэбмен посматривал в зеркало и тихо шипел. Затормозил он намеренно резко, и оба седока вмиг очнулись от дремы, ощутимо врезавшись в спинки передних сидений.

— Ты что творишь, гад? — возмутился Ферди. — Укокошить нас вздумал?

— Приехали, господа, — невозмутимо ответил таксист. — Платите по счету.

— Хрен получишь на чай. Выбирайся, Джон.

В квартиру входили крадучись — берегли покой миссис Хадсон, о существовании которой Ферд наконец-то вспомнил, правда, лишь у дверей квартиры.

— А мы не потревожим старую леди?

— Бог с тобой, — негодующе замахал на него Джон. — Она вовсе не старая. Она просто леди. Тшш, не топай как слон.

Они попеременно шикали друг на друга, толкались и пьяно хихикали. В итоге с грохотом опрокинули вешалку и замерли с раскрытыми ртами и выпученными глазами.

— Твою мать…

Но миссис Хадсон на шумную возню в прихожей не откликнулась, деликатно проигнорировав ночной беспорядок. Бывает. С мужчинами такое бывает. И, боже мой, это совершенно не её дело.

А может быть, она просто очень крепко спала, убаюканная барабанной дробью дождинок и невесомым теплом любимого гагачьего одеяла.

В сумеречной гостиной оба не выдержали — рассмеялись.

— Ты хотя бы поднял эту чертову вешалку?

— Не помню. А ты?

— Кажется, нет. Буду уходить, подниму.

— Никуда ты не будешь уходить. Останешься здесь. Со мной. И не спорь.

— Положишь к себе под бочок, сладенький?

— Убью сейчас дурака.

— И где же твоя ненаглядная краля?

— Думаю, в кухне. Это любимое место её… блядь, его дислокации.

— Ну пойдем. Или ты трусишь?

— Заткнись. И не ори слишком громко.

— Не буду.

И заорал:

— Мистер Сосед, вы где?

Ответом была вполне предсказуемая тишина.

— Шерлок, ау. Это м… мы…

Джон замер в дверном проеме, пытаясь выдавить хотя бы ещё одно слово.

Позади него притихший Ферд негромко присвистнул.

— Да уж… — И прошептал, обжигая затылок: — Ты в самом деле находишь его красивым?

========== Часть 12 ==========

Растерянно оглянувшись на Ферди, Джон шагнул за порог, но в нерешительности притормозил.

Что ещё за собачья хрень?!

Во-первых, в кухне воняло. Синтетически-ядовито, густо, но, слава богу, не настолько резко, чтобы, зажав носы, выскочить вон с одним лишь желанием — глубоко вдохнуть. И только потом, надышавшись вдосталь, разразиться серией жестких ругательств, как можно доходчивее объясняя Шерлоку, в каком месте хотелось бы видеть и его, и его чертовы склянки.

Во-вторых, и это самое главное, перед ними стоял не Шерлок. В любом случае, это помятое пугало никак не могло быть изысканным обладателем дорогого парфюма и тончайших, льнущих к телу сорочек из натурального шелка. Длинное (почему-то настолько длинное, что в нетрезвом мозгу Джона промелькнула дикая мысль о ходулях), нескладное существо в кальсонах (Джон не сразу поверил своим изрядно подгулявшим глазам, но, внимательно присмотревшись, мысленно ахнул: это были определенно кальсоны, ни что иное, как нежно-голубые, пузырчатые исподники — совсем охренел, где он только их откопал, неужели под свой Бриони напяливает, дражайшие причиндалы от стужи оберегает) и дурацкой майке, растянутой едва ли не до колен, сосредоточенно застыло возле стола, не удостоив вошедших ни взглядом, ни коротким кивком, но предоставив им при этом возможность рассмотреть себя в мельчайших подробностях.

Чем они и были заняты в данный момент, каждый по-своему: Ферд слегка обалдело, Джон — непонимающе-изумленно, но с едва уловимым гулом нарастающей ярости.

Называется, пригласил в дом лучшего друга. А там — чёрте что. И это чёрте что глумится сейчас над ними с самым серьёзным и глубокомысленным видом.

Ради всего святого, скажите, жирное озерцо, расплескавшееся в центре втянутого живота (прицельное попадание в спрятанный грязновато-серой драпировкой пупок) и какая-то лохматая тряпка, облезлой змеёй обвившая стройную шею, являются новомодным брендом нынешней осени?

А лицо? Что сделал со своим лицом этот чокнутый визажист?

Как могло одухотворенное, удивительное лицо, поражавшее богатством неярких, но безупречно сочетающихся оттенков, стать таким придурковатым и призрачно блеклым? Где раздобыл он это убогое недоразумение — круглые крошечные очочки (пуговица на моей ширинке и то покрупнее будет), угрожающе глубоко вдавившиеся в глазницы?

Довершала восхитительную картину прическа. На эту деталь своего нового имиджа Шерлок наверняка потратил не пять, и даже не десять минут (не говоря уже о количестве косметического подспорья), и, похоже, исходя из его гениальных расчетов, именно она была призвана послужить основным источником брезгливого потрясения Джона и его лучшего друга. Роскошные кудри были прилизаны так старательно, и так тошнотворно лоснились, что создавалось полное впечатление, будто какой-то не слишком доброжелательный, обладающий странноватым чувством юмора весельчак нахлобучил на голову Шерлока дочерна подгоревший, но щедро смазанный блин.

Недоброе предчувствие муторно завозилось в душе.

Ну и маскировочка. Встретил бы на улице, не узнал. Бьюсь об заклад, этот паршивец что-то затеял. Только вот что? Соблазнить Фердинанда Великолепного голубыми кальсонами? На редкость удачный выбор. Казанова в подштанниках. Жеваный, чумазый и бледный, как привидение. Да уж, к встрече он подготовился знатно, на совесть. Никакого с ним сладу.

Неопрятного вида пальцы хищно вцепились в горлышко маленькой колбочки, куда с конца аптечной пипетки ритмично шлепались прозрачные желтоватые капли (будь я проклят, если это не моча вперемешку с какой-нибудь химической дрянью), распространяя по кухне ту самую едкую вонь.

Отсчитав необходимую дозу, великий мастер перевоплощения встряхнул свой драгоценный сосуд, понюхал, удовлетворенно хмыкнул и наконец-то удостоил вниманием окаменевшую парочку. Со словами «Этот кошмарный ливень… От сырости в горле першит» он поправил драную тряпку на шее, с откровенным интересом уставившись на Фердинанда.

Джон не знал, плакать ему или смеяться.

— У какого кутюрье костюмчик заказывал?

Шерлок недоуменно оглядел себя с головы до ног и воззрился на друзей со смущенной (нахальной, циничной!) улыбочкой.

— Заработался. Мне ужасно неловко — у нас гость, а я выгляжу так по-домашнему.

Он нервно пригладил свой «блин» и вдруг, едва не сбив Джона с ног, ринулся к притихшему позади него Ферди.

— Здравствуйте, здравствуйте! Очень рад.

Неужели кинется обниматься?

Обниматься Шерлок не кинулся, но в обе ладони ошарашенного гостя вцепился и принялся трясти их с таким радушным энтузиазмом, что и без того нетвердо держащийся на ногах Фердинанд слегка пошатнулся и всем своим великолепием привалился к заляпанной майке.

— О, боже. Вы не ушиблись? — обеспокоился Шерлок, приобнимая его за плечи.

— Обо что? — пробормотал Ферди, гадливо морщась и отступая на безопасное расстояние.

— О моё тело, естественно. Грудная клетка имеет тенденцию…

— Никакую тенденцию грудная клетка не имеет, — ворчливо оборвал его Джон, настороженно прислушиваясь к уколу внезапного раздражения. — Хватит валять дурака. Скажи лучше, чем это ты провонял всю кухню?

— О, Джон, извини. — Шерлок обернулся к нему с видом провинившегося мальчишки. — Запах действительно малоприятный. Но, поверь, его летучесть феноменальна. Десять минут, и не останется даже следа. Пожалуйста, не сердись, и не ругайся на меня слишком сильно.

— Когда это я на тебя ругался?

Но Шерлок снова переключился на Фердинанда.

— Ещё раз простите за мой непристойный вид. Сделаем так: сейчас я всё это уберу, приведу себя в надлежащий порядок и присоединюсь к вашему пиршеству. Если, конечно, не возражаете. Вы ведь не возражаете… простите, не знаю вашего имени…

— Ферд. Ферд Коллинз, — представился Ферди. — И я ни в коем случае не возражаю против компании такого… гм… симпатичного парня.