— Почему более реальная?

— Есть одно подтверждение. Дело в том, что три столетия назад один вампир вышел на охоту. Он питался нормально. там он встретил девушку, которая вышла из деревни за ним на верную смерть. но как только он прикоснулся к ней, его прошибло током. уже было поздно. он уже пил ее. и вместе с ее кровью он ощутил всю ее боль, узнал каждое ее желание и событие когда–либо происходившее в жизни. но он уже не мог остановиться! он ее убил, но понял кем она была для него. с тех пор он больше не охотится на женщин и постоянно ее ищет. а как ты понимаешь с нашей скоростью это не проблема. но за все эти годы он ее так и не встретил. что подтверждает вторую версию. Жизнь, в которой духовные супруги встречаются, последняя.

— А почему же ты, зная все это, не искал меня???

— Потому что как я и боялся, ты оказалась простым человеком, а я не хочу подвергать тебя такой опасности. Но и уйти, у меня нет сил.

— Не понимаю в чем проблема?

— Потому что я вампир — монстр, охотник. А ты человек, слабый и хрупкий, — закричал Габриель. Я аж подскочила на стуле.

— А как встретились Питер и Джанет? Роберт и Эшли? Неужели они уже были вампирами? Ты сказал, что они уже не первое десятилетие живут в любви и согласии. Почему для нас это невозможно?

— Потому что они все это поняли уже после того как стали вампирами. Им уже нечего было терять. А ты человек и я никогда! Слышишь? Никогда не позволю тебе стать такой.

— Почему я не могу стать такой как ты? Ты сам сказал, что после встречи душа перестает перерождаться. А значит это моя последняя жизнь. И ты больше никогда не встретишь духовную супругу. Ты больше никого не полюбишь! Ты больше не будешь … — я захлебывалась слезами и возмущением. Во мне все кипело! Я никак не могла понять смысла в его выборе.

— Я готов на это!!! Ради тебя! Вампиром ты не будешь и точка!!! Я не хочу это больше обсуждать! — твердо произнес Габриель, почти по слогам как для тугодумов.

У меня не было слов! Он готов пожертвовать нашим счастьем, чтоб оставить меня человеком. Я стояла в ступоре, тупо глядя на него через пелену слез.

— Прости, что накричал! Прости меня, прошу! Большинство считает, что наши души прокляты. И я не хочу тебе такой участи! — он подошел ко мне и взял за плечи, но продолжая смотреть в глаза.

— Уходи! Мне надо побыть одной.

Он тут же исчез, не задавая никаких вопросов и не сопротивляясь. Я рухнула на кровать и расплакалась.

Он выбрал мою смерть вместо вечного счастья в обличии вампира! Мою смерть!!! Моя мельком возникшая надежда растаяла как дым. Для него это дело принципа. Вряд ли что–то изменит его решение.

Было ощущение, что меня долго пинали, били. Мне так было плохо, что хотелось выть! Но я дала себе слово больше никогда об этом с ним не говорить. Он принял свое решение и мне придется с этим смириться. Но тогда мне придется его покинуть. Хоть он и сделал такой выбор, вряд ли ему доставит удовольствие видеть, как я умираю. Но что мне делать сейчас?

Я безумно хотела остаться с ним, но это невозможно. Хотя время у меня все же есть. И будь что будет, а я хочу быть счастливой хотя бы полгода.

Уснула я еще не скоро. И конечно мне приснился соответствующий сон.

Габриель сидит на светлом диване. Он как всегда прекрасен. Я лежу, моя голова покоиться на его коленях. Меня бьет в конвульсиях, а он просто гладит мои волосы, очень грустно глядя на меня. Я обхватываю голову руками, пытаюсь закричать от боли, но изо рта вырывается кровь. Так еще минута. Габриель просто держит меня в руках и плачет. Вот я закатываю глаза, перестаю дышать. Я умерла! Габриель наклоняется, целует меня в лоб и, закрывая мои веки, говорит: «Ну, вот и все! Прощая любимая! Ты самый лучший человечек, ты попадешь в рай. И я здесь долго не останусь, но мне путь совсем в другое место!» Он улыбается!

Я проснулась в холодном поту. Долго еще я приходила в себя, просто вперив взгляд в никуда. Я прекрасно слышала, как отец ходит внизу, а потом поднимался ко мне. Я просто была в ступоре. Я не сдвинулась с места.

— Доброе утро! Что–то ты долго не встаешь. Тебе еще позавтракать, надо успеть перед отъездом, а ты все еще валяешься! — говорил отец, входя в комнату, но заметив, мой ничего не видящий взгляд, спросил, — Что с тобой?

— Ничего особенного. Просто сон плохой приснился, — пробормотала я.

— Ну, тогда вставай и спускайся к завтраку. Я все приготовил! Тебе еще собраться надо успеть. Через два часа заедет Габриель, а ты в таком виде! — не одобряюще произнес отец.

— Да–да. Я сейчас! — ответила я, уже выходящему отцу.

Я медленно как во сне поднялась с кровати, накинула одежду, даже не удостоив ее взглядом, и поплелась в ванную. Я еще полчаса отходила ото сна под душем. Обычно вода очень хорошо снимает мое напряжение, но здесь это не очень помогло! Наверное, одно дело смириться, что ты смертельно больна, и ждать этого, и совсем другое это увидеть, почти почувствовать. Но самым страшным для меня оказалось то, как это воспринял мой любимый. Хотя это было и во сне, ощущение было не из приятных.

Я понадеялась, что в течение дня это ощущение пройдет. Я вышла к завтраку. Отец уже ждал меня за столом.

— Ты какая–то странная сегодня. И Габриель вчера уходил какой–то странный, — настороженно спросил отец, — Вы, что вчера поссорились?

— Нет. Что ты! — рассеянно сказала я, а потом встрепенулась, — Он вчера выходил? Какой?

— Ну, да выходил. А как он еще мог уйти? Я ждал пока он уйдет. И я слышал, что вы повздорили, но о чем не слышал. Он тебя обидел?

Обидел. Еще как обидел! Но вот отцу этого знать не надо, а то еще не пустит нас никуда. А я не собираюсь терять времени, у меня его и так немного осталось.

— Нет. Просто поспорили. Он опять предлагал оплатить билеты, а я отказалась. И я не хочу портить день и снова это обсуждать!!! — соврала я, сразу закрывая тему.

— Ну, хорошо. Давай быстрее завтракать и собирайся! А то он уже скоро приедет.

Я, молча, начала есть приготовленную отцом яичницу с беконом. Припасов папа не пожалел и я наелась до отвала. Папа поздравил меня с наступающим рождеством (ночь 24–25 декабря) и пошла собираться. Много вещей я брать не стала. Тем более, что в Берлине достаточно тепло, точнее безветренно. А значит теплых вещей много не надо. Полностью собравшись, я спустилась в гостиную. К моему удивлению там меня уже ждал жизнерадостный Габриель. Не осталось и намека от вчерашнего нелицеприятного разговора. Он улыбался и мило беседовал с отцом. Я так и стояла в дверях, разинув рот от удивления. Нет, и когда они успели так подружиться? Надо будет позже спросить.

— Привет! — улыбаясь, поприветствовал меня Габриель.

— Привет, — проговорила я.

— Ты уже собралась? Готова? Все взяла? — допытывался отец.

— Да, пап, все!

Папа еще раз пожелал счастливого рождества и велел позвонить по прилету. Мы это торжественно пообещали и, помахав на пути к машине, уехали.

Мы долго еще ехали в тишине, напрягающей, звенящей тишине.

— Как дела дома? Как Эшли? Больше не ругались, надеюсь? — решила я нарушить молчание. Я жутко волновалась. А он молчал. Значит, не зря волнуюсь. У меня уже слезы стали на глаза наворачиваться.

— Нормально.

— Ты не хочешь разговаривать?

— С чего ты взяла?

— Мне приходиться из тебя все клещами вытаскивать. Говори все! Я должна знать! — настаивала я. Мне показалось, что он что–то скрывает или сомневается.

— Честно говоря, Эшли была просто в бешенстве. Пойми, она хуже всех смиряется со своей нынешней ипостасью. Она всегда хотела иметь детей, быть человеком, не скрываться. Ты это можешь, и она тебе завидует. После твоего рассказа Эшли задалась вопросом, могла ли она выжить, если б не Питер. Ты ведь смогла! Это еще один повод для зависти. А вчера я рассказал, что ты, пережив клиническую смерть, получила особый дар, телекинез. Это вообще добило ее. У нее ведь даже в этом обличии нет никакого дара, хотя при перерождении все наши прижизненные способности увеличиваются.