— После установления Советской власти в Грузии Арсен Аваков постепенно переходит к мирной жизни и овладевает ремеслом портного. Лазарь Туманян еще в 1918 году приобретает для Арсена, которого очень любит, швейную машину "Зингер", за 465 рублей. Это были тогда большие деньги, но Лазарь очень хотел помочь мальчику-сироте. Сам он был приказчиком и мечтал открыть свое дело. Но это ему так и не удалось. Он был чересчур честен применительно к законам бизнеса. Арсен успешно сдает экзамены по классу европейских портных. Цех портных в то время делился на специалистов по европейскому, азиатскому и грузинскому национальному костюму. В 1920 году аттестационная комиссия амкарства портных Тифлиса, во главе ремесленной главы города и старшины цеха портных — устабашем Акопджановым, выдают ему "Аттестат мастера по классу европейских портных с правом открыть свою мастерскую". Что он вскоре и осуществляет. Но просуществовала мастерская недолго. С завершением бурного периода — нэпа, она закрывается. Арсен решает работать на дому. Но заказов было очень мало. Чтоб прокормить семью, днем работает в аптеке, арендуемой В. И. Беньямовичем. Посильно помогает другу, опытному фармацевту Сетраку Маляну. Аптека эта так и называлась, как и улица, на которой она находилась — "Пушкинская аптека". Она принадлежала наследнику магистра фармацевтики Н. Е. Ионнисиану. Здесь не только готовились и продавались лекарства, но и делались анализы мочи, мокроты, женского молока и т. д. Вскоре и аптека эта закрывается и он работает в другой аптеке, в Сололаках. А по вечерам шьет.

— Однажды вечером, когда Арсен возвратился домой, Анна протянула ему почтовый конверт. — "Это от твоего дяди, Аповин Хечо",— тихо произнесла она. Арсен распечатал конверт и стал читать письмо вслух. Закончив, медленно поднял глаза на Анну.— "Арсен джан, прямо сейчас напиши ответ.

Пусть мальчика привезут как можно скорей!", сказала она, еле сдерживая слезы.

— Анна взбивала подушки на подоконнике окна комнаты, выходящей на Соломоновскую улицу^[3]. За этим занятием, из окна, увидела двух солдат и растерянного подростка с узелочком в руках, озирающихся по сторонам.

Увидев в окне Анну, солдаты спросили, — где улица Пушкинская? Анна поинтересовалась: — "А кого вы ищете?" — Сердце щемило и уже подсказывало ей что-то. "Нам нужен Арсен Аваков. Мы привезли к нему этого мальчика", — сказали они, ласково прижимая к себе подростка. Анна чуть не свалилась от радости, перевесившись через подоконник. "Подождите…, никуда не уходите…, вы правильно пришли… Это и есть дом Арсена Авакова.. Вы просто зашли не с той стороны… Я сейчас выйду и открою вам ворота отсюда!.. Не надо обходить улицу".. — взволнованно повторяла она, с опаской отходя от окна, как будто боясь их потерять. Через несколько минут она открыла ворота со стороны Соломоновской улицы, впустив путников. Они прошли во двор, затем, поднявшись по деревянной лестнице на балкон, вошли в дом. Дома были только маленькие Теда и Зарик. Арсен еще не вернулся с работы. Анна напоила путников чаем, угостила, чем могла. Солдаты, убедившись, что попали по адресу, тепло попрощались со всеми, в особенности с мальчиком, с которым успели подружиться в нелегком пути, и отправились дальше.

— Все это время мальчик растерянно смотрел на происходящее вокруг. Тетя Анна заботливо за ним ухаживала, девочки бегали вокруг, что-то говорили ему на армянском, грузинском, русском, смеялись, тянули за шаровары, в особенности маленькая Теда. А Вагаршак ничего не понимал. Когда он пытался им что-то объяснить, девочки смеялись еще громче они тоже не понимали его. Анна пытались их успокоить и переводить сказанное мальчиком. От своего мужа она успела научиться, немного, зангезурскому наречию. А Вагаршак, конечно, не знал ни русского, ни грузинского, ни тифлисского диалекта армянского.

Худ. В. Элибекян. Улочки Тифлиса

— На балконе послышались шаги, дверь отворилась, и в комнату вошел Арсен Аваков. Он увидел мальчика, окруженного домашними. Их взгляды, хоть и виделись они впервые, радостно встретились, и они бросились в объятия друг к другу. "Вагаршак джан, Вагаршак"…— повторял Арсен. "Дай, Дай джан"…— вторил ему счастливый мальчик. Он называл его Дай, что означает, очень почтительно, — дядя, хоть они и были двоюродными братьями. Мальчик, придя в себя, стал без умолку говорить со своим Дай. Арсен что-то спрашивал его, он с удовольствием рассказывал и рассказывал. Рассказывал, как прямо с поля, где он косил траву, его забрали солдаты, пришедшие с отцом. Солдаты собирались в Тифлис, и Хечо попросил их взять с собой мальчика и доставить по данному адресу. Сам он был болен и не мог сопроводить своего сына. Мальчика наспех собрали. Он успел попрощаться с родными, и отправился, с незнакомыми людьми, в долгую дорогу…

— Девочки с изумлением смотрели на них. Теперь уже они не могли понять их разговора. А мальчик все рассказывал и рассказывал единственному человеку, кто понимал его. Арсен был на седьмом небе от счастья. Он слышал свою родную речь!, свой любимый Зангезур. Больше всех радовалась Анна, видя, как счастлив Арсен. Она стала накрывать на стол. Но Арсен сказал, что они только немного перекусят и пойдут в баню. — "Анэт",— так он называл свою жену,— "ты лучше приготовь нам все для бани. Подбери все, что возможно из одежды и белья для Вагаршака. А пообедаем мы вернувшись".

Баня

— Арсен и Вагаршак с узелками в руках шли в баню. Они вышли на Пушкинскую улицу на Эриванской площади, затем через Армянский базар^[4] — так назывался тогда этот район, спустились к Майдану — в царство знаменитых тифлисских бань. Теперь настал черед Арсена рассказывать и знакомить с городом мальчика. Арсен Аваков знал Тифлис очень хорошо. Знал каждую улочку с новым и старым названием, каждый дом, каждую лавку и духанчик с его хозяевами и историями. Он обожал Тифлис, свою вторую родину.

—Они пришли в Мирзоевскую баню. Банщик приветливо их встретил, дал отдельный номер. Конечно, Вагаршак был бы больше удивлен, зайдя в общие номера. Ведь он впервые в жизни попал в баню! И сразу в тифлисскую! Сказать по правде, он тогда не сразу понял, что это значит — не с чем было сравнивать. Дома он, если удавалось, купался только в корыте, а летом в речке, конечно без мыла, счищая грязь пористыми камнями.

— Под мощной струей горячей воды он стал торопливо мыться, думая, что вода может вот-вот кончиться. Он очень спешил. Мыло все время ускользало из рук, а, намылившись, как назло не смывалось. Заметив это, Арсен, улыбаясь, сказал: "Не торопись Вагаршак, эта целебная вода послана Богом из природных источников. Она течет здесь веками. А мягкая и шелковистая она, потому, что в ней много полезной для кожи серы. Купайся спокойно, сколько хочешь. А сейчас лучше зайди в бассейнчик-хауз, он тоже в нашем распоряжении". Голос Арсена и без того мощный, звучал еще сильней, благодаря сильной акустике. Мальчик все это время находился как во сне. Он еще не мог осознать происходящее с ним.

— Закончив с купанием, они немного отдохнули в предбаннике. Вагаршак переоделся во все чистое. Всю его старую одежду Арсен завязал в узелок и передал банщику. Поблагодарив, и попрощавшись с ним, они вышли на улицу. Был душный, летний, тифлисский вечер. Майдан был полон людьми, все были веселы и улыбались друг другу. Отовсюду — из ближайших домов, проезжавших фаэтонов, доносились звуки зурны и пения. Перед духанами за столиками на улице сидели люди, шумно беседовали, произносили тосты. Арсен с мальчиком тоже сели за один из свободных столиков. К ним тут же подскочил веселый и забавный человек в широких шароварах. "Почет и уважэни, Уста Арсен! С легким паром! Но его нужно остудить! Чем пожелайте сделать это?!". — "Спасибо, дорогой! Мне принеси, пожалуйста, как всегда, кружку пива, а для молодого человека — прошу любить и жаловать! — бутылочку холодного лимонада!". — "Сэчас, через час, сию минуту, генацвале!" — ответил веселый человек и исчез, но тут же, вновь, появился и поставил им на столик большую кружку с пивом и бутылочку с лимонадом. Достал пробочник и, ловко зажав бутылочку между ногами, стал вытягивать пробку. Раздался легкий хлопок. Он артистично наполнил искрящуюся жидкость уже в маленькую, стеклянную кружку для мальчика, и, сказав: — "Пэйте на здоровье!", удалился. Янтарная жидкость сверкала через грани стекла, брызги мельчайших, холодных пузырьков обдавали лицо и щекотали в носу…