Что там внутри? Огромные подземные помещения забитые снарядами, бомбами, гранатами и прочими взрывчатыми веществами. За прошедшие 50 лет бетонный потолок склада сильно разрушился, вот в одно из таких мест и провалился Антон. Женя прыгнул за ним, пытаясь удержать товарища, и тоже рухнул вниз. Никто не знал, что падать парням придется на глубину семи метров.

От удара Фроляк сразу потерял сознание, а Жене повезло зацепиться за какой-то выступ в проломе и он удачно спрыгнул вниз, осмотрел Антона, как мог, зафиксировал его тело, чтобы товарищ не шевелился, и лишь потом понял, куда они оба провалились. Ряды и ряды боеголовок, ящики со взрывчаткой, автоматы, пулеметы, в общем, от всего этого можно было ужаснуться. А вдруг бы от их падения произошел спонтанный взрыв?

Я сам, когда спустился в этот склад, чуть не поседел. А Женя, молодец, не растерялся, понял, что нас нужно известить не только о пострадавшем офицере, но - главное – предупредить, что здесь, вблизи военного полигона, находится хранилище боеприпасов. Как за эти годы, когда рядом шли учения, всё не взорвалось к чертям собачьим, непонятно. Видимо Бог или провидение позаботились о наших душах и, как ни странно это звучит, но хочу сказать спасибо немцам - молодцы, хорошо строили, основательно, можно сказать, на века.

Что было дальше? А дальше Семенов стал искать выход на поверхность, но тщетно, все проходы кругом за прошедшие десятилетия завалило, сотовый, что был у них с Антоном, не работал, и не мудрено, ведь вокруг - тысячи тонн металла. И парень начал освобождать ближние ящики от гранат и другого оружия, аккуратно перенося их в глубь помещения, трудился несколько часов, пока совсем не стемнело. А как только забрезжил рассвет, выстроил помост из пустых ящиков, взобрался на него и связался с частью. Последнее, что Женя успел, это выбросить телефон на поверхность, потом старые доски под ним развалились и он упал, сломав ногу.

Кстати, Антон выжил лишь благодаря тому, что у него были правильно зафиксированы переломы, а еще Женя поил его всю ночь, вливая по глотку воду из своей фляги, хотя сам, думаю, глотнул лишь разок, всё оставив раненому товарищу. А голосовые связки парень сорвал, когда кричал об опасности обвала, что сберегло жизни многих солдат. Мы потом нашли еще несколько участков, где земля и бетон под ней держались на честном слове.

Так что, уважаемые родители Евгения Семенова, я представил вашего сына к ордену «За мужество» и сделаю всё, чтобы он поскорее выздоровел и встал на ноги. А что Женя больше не будет петь – сожалею, но это, наверное, уже не так важно, главное – парень жив и у него есть будущее.

Женя.

Как же ему надоело лежать! Ладно, пока рядом сидели родители, было не так одиноко, но когда у матери оборвали телефон с просьбами открыть ресторан, а у отца в музее наступил срок региональной выставки, Женя потребовал:

- Уезжайте! Мне еще долго лежать, но скучно не будет. Мама, вы сюда и телевизор купили с видеомагнитофоном, и сотню кассет с фильмами, и стопку книг и журналов, так что мне есть чем занять голову. А через месяц врач обещает снять гипс и вот тогда начнется настоящая работа - разрабатывать ослабленные мышцы и ходить, ходить, ходить.

- Сыночек…- запротестовала Лариса Евгеньевна.

- Всё нормально, правда, мам. Да, мне довелось пережить непростые сутки в старом немецком хранилище, но я был уверен на 100%, что нас найдут и боялся лишь за жизнь Антона. Но сейчас и он на поправку пошёл, вон улыбается, видишь?

- Так ведь папой стал, - заметил Владимир Иванович, - есть причина радоваться.

- Ага, - откликнулся сын, - а впереди у нас крестины и я хочу в церковь пойти не хромая, да и девочку на руках должен держать уверенно, так что стимул подойти к выздоровлению ответственно у меня есть.

- Хорошо, - шмыгнула носом мать. – Но не думай, что мы тебя бросаем, будем часто приезжать, обещаю.

- Не сомневаюсь, но вам правда пора домой.

- Телефон у тебя под рукой, мы будем звонить каждый день, - Владимир Иванович поднялся со стула и шагнул к двери. – Раз решили возвращаться, чего тянуть, Лариса? Я схожу, проверю машину, а вы с Женей подумайте, что ему еще может понадобиться, чтобы не просить посторонних.

- Да мы и так одни не останемся, - вклинился в разговор Антон, которого Семеновы уже считали членом семьи. – Сюда каждый день наведываются из части с гостинцами, а завтра мои родители приедут. Мама будет помогать Лене нянчить Женечку, а отец поживет тут, в палате, чтобы не беспокоить санитаров, сами понимаете.

- С персоналом я и так уже договорилась, - Лариса озабоченно нахмурилась. – Вроде никого не забыли поблагодарить?

- Да на вас, тётя Лара, и так вся больница молится, - фыркнул Антон. – Такого размаха благодарности они точно не ожидали.

Спонсорская помощь семьи Семеновых оказалась нетрадиционной. Вместо денежных взносов в фонд больницы (их уплатила воинская часть) Лариса, предварительно оглядев куцое хозяйство персонала, решила обновить хозяйственную часть отделения. Выехала с мужем на ближайший рынок, где закупила современных швабр, ведер, веников, щеток, совков и специальных тряпок для мытья, а в придачу к ним – жидкости для мытья окон, полов и унитазов, туалетной бумаги, бумажных полотенец, салфеток, ну и постельного белья, конечно.

- Ведь, наверняка, растащат, - морщился Женя.

- Пока ты тут лежишь, не растащат, - не согласилась мать. – А если потом кто и заберёт домой ведро или швабру, так всё равно от этого польза будет.

Сложив часть вещей в сумку, Лариса, бросив собираться, присела у кровати сына и тихо сказала:

- Женя, я понимаю, что после операции твой голос восстановился, но меня беспокоит твоё нежелание говорить о том, что ты больше не сможешь выступать…

- Мам, - вздохнул Женя, - перестань, я не рефлексирующая курсистка и конца света оттого, что больше не буду петь, не вижу. Как ни странно, сейчас мне уже не нужно ломать голову, как жить дальше, ведь раньше я не знал, как совместить диплом торгового института с желанием быть музыкантом, а судьба взяла и решила всё за меня. И, знаешь, если на то пошло, быть именно певцом я никогда не хотел, так что сейчас, если захочется музыки, просто возьму в руки гитару …а Антон споёт. Эй, Антон, ведь споешь?

- А как же, - откликнулся товарищ. – Ты будешь играть, а мы с Ленкой голосить, пока всех котов на улице не распугаем. А вообще, тётя Лара, вы не волнуйтесь, Женя один не останется. У него теперь есть семья Фроляк, да и ребята из части нам стали, как родные, скучать не дадут. Так что будем с Женей выздоравливать хоть и медленно, но верно. Скоро встанем, начнем ходить, а потом будет видно.

- Слышишь, мам? – улыбнулся младший Семенов. – Всё будет хорошо.

После отъезда родителей накатила тоска, отступавшая лишь когда приходили посетители. Телевизор, чтение и визиты товарищей из части развлекали днем, а ночью, когда больница затихала, хотелось тихо завыть в подушку и останавливало Женю лишь то, что рядом лежал Антон, которому было еще хуже. Да еще Ивана Гавриловича, старшего Фроляка, было жаль, он так переживал за парней, суетился, вскакивал к ним ночью, стоило лишь пошевелиться, что Жене оставалось лишь молча терпеть.

Однажды, отправив отца в магазин, Антон вдруг заявил:

- Меня ведь комиссуют и чем тогда заняться? Я же кроме службы ничего не знаю. И хотя хлеб у военных сейчас горький, но в части была хоть какая-то определенность.

- Полковник обещал подыскать тебе должность, - заметил Женя.

- Не хочу, - упрямо возразил Антон. – Мне, в любом случае, нужно привыкать к гражданке и определяться, чем и как я смогу зарабатывать на жизнь, чтобы содержать семью. По крайней мере, у нас с Ленкой есть жильё, так что сдадим обратно служебную квартиру и переедем в дом на окраине, который оставила в наследство бабка Иля.

- Да, ты говорил об этом. А кто там сейчас живет?