Хотя и говорили, что он полукровка или даже гомо сапиенс, предводитель тач-дахов был чистокровным неандертальцем - о чем свидетельствовали массивные надбровные дуги, выпирающие вперед зубы и скошенный назад подбородок. Огромная голова Виллунгхи покоилась на широченных плечах, гигантские ручищи, пальцы, способные задушить голодного тигра (непременное развлечение на праздниках тач-дахов). Громадное бедро обезображено старым шрамом - Виллунгху поднял на рога раненый бизон, пронзив ему бедро. Повиснув вниз головой, талец обхватил шею разъяренного животного и, достав из ножен нож, спокойно перерезал бизону горло. Сидел Виллунгха верхом на древнем дальнем родиче лошади и носорога, который по замыслу АИР был выведен для того, чтобы обгладывать молодые деревья и кустарник, а затем, переварив растительную массу, возвращать ее назад в почву. В АИР вряд ли могли себе представить, что на моропусе можно ездить верхом.

Вождь проворчал слова приветствия.

Дефо даже не пытался ответить ему. Вместо этого он, распутав лошадей, торжественно положил поводья кобылы-вожака перед тач-дахом. Себе и Элленоре он оставил лишь двух верховых и одну вьючную лошадь.

Виллунгха ответил продолжительным фырканьем. Дикие тальцы говорили на ужасной смеси ворчаний, улюлюканий и щелчков языком, которую некоторые гомо сапиенс, по их собственному утверждению, могли понимать, но воспроизвести не мог никто. В свою очередь, для тач-дахов гомо сапиенс были поразительно глухими и совершенно тупыми - едва ли их можно даже было считать существами мыслящими. Непредсказуемые, обладающие силой, способные рыть землю словно обезумевший моропус. Но разумные? Даже Виллунгха не мог этого признать. Он был довольно хорошо знаком с «человеком мыслящим» - чем и объяснялось его противоречивое отношение к людям.

Преподнеся дары, Дефо перешел к следующей части программы развлечений на вечер. Установив камеру у костра, он направил ее на вертикальный разлом скалы. Воспользовавшись неровной каменной поверхностью в качестве трехмерного экрана, он с помощью своей навиматрицы отобрал в памяти записывающего устройства последние кадры, в том числе нападение тач-дахов. Когда материализовалось изображение самого Виллунгхи верхом на несущемся вперед моропусе, вождь свистнул и издал улюлюканье. Насколько знал Дефо, это всего-навсего означало: «Привет!» Или: «Симпатичный парень, и что?»

Затем появилось изображение Лилы с пистолетом в руке. Дефо остановил картинку. Подойдя к экрану, он ткнул пальцем в девушку, а затем изобразил, что оглядывается по сторонам. Оставалось надеяться, Виллунгха поймет, что он ищет эту девушку.

Глаза тач-даха внимательно следили за ним из-под массивных надбровных дуг. Дефо повторил пантомиму. На диких тальцев не производят особенного впечатления привозные диковинки, если они не могут найти им применение. Наконец проворчав что-то невнятное, Виллунгха направился в темноту, уводя с собой дареных коней.

Вскочив на ноги, Дефо бросил Элленоре:

- Нам нужно следовать за ним.

Виллунгха - лучший провожатый, на которого они могут рассчитывать,

Почти всю короткую ночь они провели в пути. Безжизненные солончаки уступили место саванне. Мандариново-оранжевый рассвет обрисовал верхушки черных акаций.

Дефо, проведший двадцать с лишним часов без сна, пошатывался от усталости, думая только о том, как бы вздремнуть пару часиков. Наконец встречный ветер донес запах горелого навоза, сообщив о приближении к стойбищу кочевников.

Под акациями темнел круг юрт, вокруг которых бродил мычащий скот. Высыпавшая толпа тальцев щелчками и свистом встретила вернувшегося в стойбище вождя. Дефо и Элленора не удостоились подобного теплого приема: на них смотрели непроницаемые каменные лица.

Элленора присела, сложив крылья, а Дефо слушал живую беседу тальцев, время от времени грозивших им кулаками. Вскоре разговор ограничился диалогом Виллунгхи и свирепого верзилы со сломанным носом и вызывающей красно-коричневой татуировкой. Верзила был тяжелее Виллунгхи килограммов на пятнадцать, однако он не мог похвастаться хладнокровием вождя. Вклад Страшилы в обмен мнениями состоял из негромкого ворчания и угрюмых взглядов.

Виллунгха резко развернулся, заканчивая разговор, и направился к тому месту, где ждали Дефо и Элленора. Присев на корточки, он ясно изложил свою точку зрения при помощи жестов и тычков пальцем. Люди вольны искать пропавшую женщину где им угодно за одним исключением.

- Мы не можем только входить в юрту вот этого урода, - пояснил Дефо Элленоре, кивая на высокого тальца со сломанным носом и татуировкой охрой.

- Логично сделать вывод, что именно эту юрту нам и захочется осмотреть в первую очередь, - нахмурилась Элленора.

Дефо кивнул. Порой тальцы бывают поразительно прямолинейны. Порывшись в сумке, он достал аптечку, понимая, что не обойдется без допинга. Прикрепив аптечку ремнем к икре ноги, Дефо дал ей мысленную команду впрыснуть ему в кровь эквивалент недельного отдыха.

- Посмотрим, смогу ли я получить у Страшилы разрешение заглянуть в его юрту.

Стимулирующие вещества разлились по всему его телу. Дневной свет стал ярче. В движениях появилась легкость, присущая миру с пониженной гравитацией. Но он был не рад, что ему приходится прибегать к химии: долго организм обманывать нельзя. Верзила-талец стоял у своей юрты, обтянутой шкурами лачуги на колесах, украшенной верблюжьими хвостами. Вход был завешен шкурой бизона. Решительно направившись вперед, Дефо дружески поинтересовался:

- Как поживаешь?

Тач-дах лишь сплюнул в ответ. Поскольку оба не владели языком своего противника, надобность в предварительных словесных оскорблениях не потребовалась. Дефо молча принял боевую стойку, свободно опустив руки, выпрямив спину и выставив вперед правую ногу. Краем глаза он видел Виллунгху и его ребят, рассевшихся полукругом, чтобы лучше наблюдать за развлечением.

Взревев, талец бросился вперед, преисполнившись решимости разорвать долговязого кроманьонца надвое. Дефо значительно уступал своему спарринг-партнеру в весе, к тому же тот был совершенно неуязвим к любым ударам в корпус. Схватив огромное правое запястье левой рукой, Дефо уклонился вбок и, используя инерцию неандертальца, бросил верзилу через бедро, что есть силы выворачивая ему кисть. Свирепый Страшила отлетел вверх тормашками к колесу своей юрты.

Ребята Виллунгхи встретили это сдавленными криками.

Вскочив на ноги, талец снова бросился вперед, рыча как раненый лев. Оберегая правую руку, он нанес Дефо удар левой. Тот парировал удар предплечьем, что явилось большой ошибкой - скользящий удар и он потерял равновесие.

Злорадно усмехаясь, талец закружил влево. У него до сих пор даже не сбилось дыхание - наверняка ублюдок хорошенько выспался. Правая рука Дефо онемела, легкие разрывались - признак того, что аптечка на пределе. Еще немного в том же духе - и талец просто измотает его. А потом затопчет до беспамятства.

Тач-дах сделал выпад левой. На этот раз Дефо пригнулся, уворачиваясь от удара, и схватил левую руку тальца обе-, ими руками, не обращая внимания на боль в правой. Не имея достаточно сил, чтобы двигаться самому, он намертво вцепился в здоровую руку тач-даха, и верзила, взвыв от боли, перекатился через его плечо; левая кисть тальца, вывернутая за счет его собственного веса и инерции, хрустнула.

Обезумевший от боли неандерталец валялся на земле; одна его рука была вывихнута, другая сломана. Ярый приверженец того, что лежащего противника надо добивать, Дефо изо всех сил опустил пятку на татуированную ступню тальца. Страшила застонал.

Отряхнувшись, Дефо взглянул на Виллунгху. Вождь тач-дахов проворчал, поздравляя его с победой. Теперь Дефо мог обыскивать юрту. Он очень надеялся, что найдет там что-нибудь.

Подняв полог из бизоньей шкуры, Дефо понял, что вонь от находящегося в юрте будет чувствоваться до самого Веретена. Запах мочи, пота и горелого навоза смешивался со зловонием заплесневевшей кожи. Пробравшись на четвереньках внутрь, Дефо распугал ватагу ребятишек-тальцев, игравших вокруг очага в центре. Они бросились врассыпную, придя в ужас, воочию увидев страшного гомо сапиенс из сказок.