— Боже, — прошептал он, когда краем глаза все-таки увидел темно-фиолетовый синяк в форме пяти растопыренных пальцев. Это невозможно, запротестовала отвечавшая за медицинские знания часть его сознания. Удар такой силы, чтобы остался подобный синяк, привел бы к переломам костей, повреждению позвоночника… По крайней мере, это он бы заметил.

Приблизившись, Шерлок положил книгу, которую Джон нашел сегодня в камине.

— Как это случилось?

Джон изогнулся в другую сторону, пытаясь рассмотреть, нет ли на спине еще следов. Он уже было решил рассказать Шерлоку, что увидел на чердаке, но тут понял, что не может. Что ему следует сказать? Что одетый в старинную военную форму убийца спас их, или что привидение пыталось удержать Шерлока от смертельного падения, а затем помогло уберечь от той же участи Джона?

— На чердаке было полно всякого хлама. Должно быть, я упал на что-нибудь, — наконец, отвернувшись, произнес Джон. Прекрасно зная, что Шерлоку хочется в подробностях рассмотреть синяк — таков уж он был — он наклонил плечо, не давая другу до него дотянуться, и вернулся к кровати. — Ты что-то придумал?

Джон буквально чувствовал несчастный взгляд Шерлока, которым тот проводил его через комнату. Хотя теперь ему еще меньше хотелось снова засыпать, он забрался под покрывала и лег на бок. Прошла почти минута, прежде чем Шерлок вздохнул, взял книгу и прошел вслед за Джоном. Опустившись на край постели, он положил книгу на одеяло.

— В ней ничего нет, — произнес он уже без той воодушевленности, с которой объявил о необходимости возвращения в Лэтэм-холл. — Тут одни только неотправленные письма Гарольда Лэтэма, адресованные Реджинальду Стюарту, и несколько страниц, оставшихся от самой книги.

— Серьезно? — радуясь тому, что у него есть повод не притворяться, будто он собирается снова заснуть, Джон выпростал из-под одеял руку и аккуратно открыл том. Письма внутри оказались сложены так, чтобы быть того же размера, словно их никогда не собирались класть в конверт. Бумага для авиапочты была хрупкой и тонкой, и большинство листов растрепались с края, где находился плотно перетягивавший обложку шнур.

— Такое впечатление, что между ними были какие-то, — Шерлок помахал рукой, — односторонние отношения.

Вздрогнув, Джон застыл, так и не развернув до конца первое письмо. Шерлок сидел к нему спиной, его лица видно не было. Был ли этот резкий, деловой тон его способом предостеречь Джона от дальнейших упоминаний этих самых «односторонних отношений»?

— Это… не значит, что он… Так, значит, здесь нет ничего насчет ребенка? — неуклюже спросил Джон, пытаясь сосредоточиться на расследовании.

— Ни слова. Такое впечатление, что Лэтэма совершенно не интересовала близость с кем-либо еще, — Шерлок обернулся, и Джон сумел разглядеть край его лица, когда тот бросил взгляд на книгу. — В самых ранних письмах есть намеки на какие-то прежние связи, без уточнения имени или пола. Они всегда сопровождаются извинениями за непостоянство. Позже…

— Хватит, — перебил Джон и взял книгу, пытаясь заставить свои руки не дрожать так сильно. Это слишком напоминало его собственную жизнь, и он готов был поклясться, что если Шерлок говорил все это лишь затем, чтобы донести до него свое отношение к данному вопросу, то он его просто пристрелит.

Обернувшись, Шерлок посмотрел на него.

— Я только…

— Ты ненавидишь, когда люди… Как ты это назвал? Портят твое первое впечатление? — когда Шерлок озадаченно кивнул, Джон продолжил: — Так что прекрати проделывать это со мной. Дай мне прочитать все самому. А ты иди спать. Я знаю, что ты почти не спал прошлой ночью.

— Если мы вернемся…

— Мы взбесим клиентку и провалим дело. Сейчас сколько, три утра?

— Четыре, — мрачно поправил Шерлок.

— Прекрасно. Четыре часа на чтение, душ и завтрак — который мы не пропускаем. А потом мы первым делом ей позвоним. Сегодня воскресенье, так что она вполне может собираться сходить в церковь.

Шерлок недовольно вздохнул.

— Хорошо. Вчера никого не убили, так что можно предположить, что эта тенденция сохранится и сегодня, пока она не вызовет другого агента, — с несчастным видом произнес он.

— Сегодня воскресенье, — повторил Джон. — Никаких агентов.

Он слегка подтолкнул Шерлока, чтобы заставить того подняться с кровати, и встал сам, направившись следом за ним к двери.

— Спи иди. Я узнаю, если ты не ляжешь.

— Синяк…

— В полном порядке, — перебил Джон, открыв дверь для Шерлока.

Остановившись на пороге, Шерлок с бесстрастным нечитаемым выражением обернулся и взглянул Джона.

— Тебе следует приложить немного льда, — в конце концов, произнес он.

Слегка расслабившись, Джон кивнул, стараясь не видеть слишком многого в такой несвойственной Шерлоку внимательности.

— Спасибо, так и сделаю. А теперь марш в постель, — приказал он и закрыл дверь, громко опустив засов и задвинув щеколду, чтобы подчеркнуть свои слова. Мгновение спустя он услышал, как шаги Шерлока удаляются в сторону двери соседнего номера.

Неуверенно выдохнув, Джон обернулся и через всю комнату посмотрел на лежащую на его кровати книгу. Это расследование утратило всякую логику еще несколько дней назад, когда он впервые нашел отпечаток ноги. И, боже, тот след ведь вполне мог принадлежать армейскому ботинку — совсем как те, что носили вместе с формой во времена Второй Мировой войны.

Может быть, это расследование было не более чем изощренным ночным кошмаром. Может быть, он сейчас валялся в больнице при смерти, а это было последней попыткой умирающего мозга уцепиться за жизнь. В противном случае все — чистая бессмыслица.

Не зная, действительно ли он хочет прочесть эти письма, Джон уставился на книгу. На Шерлока они не произвели никакого впечатления, но тот просто-напросто считал все эмоциональные хитросплетения и сантименты ниже своего достоинства. Сколько раз Джон слышал его рассуждения о химии мозга, которую люди называют «любовью» и прикрываются ею, чтобы мучить и убивать друг друга.

На самом деле, Джон не знал, хватит ли у него сил пройти еще и через чужую душевную боль. Той, что испытывал он, для одной человеческой жизни было более чем достаточно.

Решив все-таки больше не ложиться, Джон, игнорируя умывальник, вошел в маленькую ванную и встал под душ. Сейчас он проснется, потом приготовит себе кружку дрянного кофе из установленной в номере кофеварки. При этом он постоянно будет думать о той книге, прекрасно зная, что, в конце концов, все равно ее прочтет. Шерлок был гением во всем, когда речь во время их расследований заходила о науке и психологии, но именно Джон приоткрывал перед ним суть нелогичных и эмоциональных человеческих поступков. Если эти письма и правда наполнены чувствами, а не фактами, то очень велика вероятность, что именно Джон, а не Шерлок, обнаружит нечто важное, что в них скрыто.

~~~

На улице поднялся ветер. С неба то и дело падали тяжелые редкие капли, предвещая грозивший хлынуть не позднее чем через час ледяной дождь. Прикрыв сигарету рукой, Шерлок прикурил, глубоко затянулся и пошел по парковке.

В гостиницу они с Джоном вернулись почти в семь. Сразу поднялись наверх, каждый в свой номер, но не прошло и получаса, как Джон вытащил Шерлока из комнаты и поволок вниз в так называемый ресторан. Там он заставил его терпеть шедевры гостиничных поваров, не позволив приступить к чтению до тех пор, пока не опустеет половина тарелки с отвратительным суррогатом, прикидывавшимся стейком, и чем-то, что в прошлой жизни было картофельным гратеном, пока его не высушили до состояния порошка, а затем заново развели водой.

А потом Джон восемь часов пробыл один — с восьми до четырех, когда Шерлок наконец-то закончил читать. Восемь часов с головой хватало на то, чтобы он… что? Отправился в бар, который, скорее всего, был битком набит холодным субботним вечером, и нашел себе там компанию? Шерлок не слышал, чтобы Джон уходил, но Джон при желании умел быть незаметным — гораздо лучше Шерлока, если честно.