…Били Джона совсем недолго - Уилкс и Тревор вовсе не планировали его убивать. Уотсон даже порадовался, что потерял сознание в самом начале: ему показалось, что бесчувственное тело, слишком похожее на труп, немного охладило пыл нападавших. Но очнулся он через несколько минут, и Уилкс, заметив это, с явным наслаждением пнул Джона в пах. От взрыва ослепительной боли Уотсон взвыл. Тревор - Джон не был уверен, что это именно он, но других вариантов в голову не приходило, - присел рядом и зажал ему рот широкой грубой ладонью. Слезы беззвучно и бесконтрольно текли из глаз по грязному лицу Джона, иногда попадая в рану на щеке, вызывая легкое жжение. Тревор разглядывал жертву немного отрешенно, даже равнодушно, тогда как Себастьян был на взводе и грязно ругался, умудряясь при этом не выронить зажатой в зубах сигареты - ее красный огонек метался в полутьме. Напоследок Уилкс наклонился к окровавленному лицу близко-близко и прошипел:
- Даже не смотри в его сторону больше, проклятый урод, или я убью тебя.
В качестве финального штриха Уилкс затушил сигарету о тыльную сторону ладони Джона, но тот практически не заметил такой мелочи, озабоченный тем, как бы не потерять сознание снова и не умереть случайно в этих кустах от переохлаждения.
- Джон? - медсестра, судя по всему, звала его не в первый раз. - Джон, вам хуже? Вы теряете слух или у вас шум в ушах?
Мэри выглядела еще более встревоженной, и Уотсон почувствовал легкий укол совести:
- Нет-нет, я просто задумался. Знаете, Мэри, человек, из-за которого это случилось, - он ни в чем не виноват. Он просто ошибся однажды, но кто не ошибается, правда?
- Правда, Джон, - с неожиданной горечью ответила Морстен, - но только не все ошибки могут стоить жизни другим людям. Вы точно отказываетесь от госпитализации?
Подписав соответствующие документы, Уотсон очень медленно оделся. Мэри помогла застегнуть молнию на джинсах и ремень.
- Вам лучше соблюдать постельный режим в ближайшую неделю, но повязку на ребрах нужно поменять послезавтра, так что я могу зайти к вам, - предложила на прощание медсестра, едва покраснев. Рука ее, словно невольно, еще раз невесомо прошлась по огромной шишке на затылке. Тот самый первый удар, видимо, стал единственным, который нападавшие рискнули нанести по голове, и Джон про себя язвительно поблагодарил их за то, что у него целы челюсти, зубы и нос. Разодранная щека, скорее всего, стала результатом падения на что-то острое.
- Мой сосед по комнате тоже будущий врач, он сумеет наложить фиксирующую повязку, мы это уже проходили по программе, - вежливо улыбнулся Уотсон. Сейчас он хотел только одного: лечь в постель и уснуть часов на сто, проснуться целым и зажившим (хотя бы снаружи), а потом разработать идеальный план по уничтожению паразитов. Возможно, он уже был готов принять помощь Ирен Адлер, если та пожелает ее предложить.
- Спасибо вам, Мэри, вы меня сильно выручили, не вызвав полицию. Ведь девочки не любят мальчиков, которые бегают жаловаться? - Джон попытался улыбнуться, но рану на щеке немилосердно дергало, так что выражение лица вышло страдальческим и глумливым одновременно.
- Девочки любят живых мальчиков! - гневно прошептала Мэри и мотнула головой в сторону двери. - Ступайте, не то я сейчас расплачусь от вашей глупой храбрости. И не забудьте приложить лед! Ну, знаете… туда.
Мэри неопределенно помахала рукой, но Джон все прекрасно понял: в паху пульсировала боль, а внутреннюю поверхность бедра уже заливал багрянец гематомы.
Добраться до общежития оказалось сложнее, чем Джон предполагал. Пришлось делать остановки по дороге, чтобы отдышаться и сморгнуть частые злые слезы, которые накатывали сами собой. Майк, проснувшийся от сдавленных ругательств, когда сосед ввалился в комнату, с минуту оторопело разглядывал расцвеченное синяками тело, а затем, сжав челюсти, спокойно и деловито помог Уотсону раздеться. Через несколько минут пакет со льдом, лекарства и вода уже лежали на тумбочке, а Стемфорд присел на кровать рядом:
- Джон, я знаю, что мы не самые задушевные друзья, но послушай меня: это все ненормально. Это надо прекратить, пока ты еще жив.
Почти отключившийся Уотсон нахмурился:
- Что значит “пока еще”? Это всего лишь сотрясение, от этого не умирают.
- Вообще-то умирают, но я не об этом, - вкрадчиво продолжил Майк, слегка сжимая запястье своего почти пациента, следя, впрочем, за тем, чтобы не задеть синяк или рану. - Весь последний месяц ты словно исчезаешь. Ты практически не говоришь, ты в курсе? Ты в половине случаев просто не слышишь, когда к тебе обращаются. Я не спрашиваю, кто сегодня вот это с тобой сотворил, но на сто процентов уверен, что это связано с Холмсом. Ты должен забыть о нем, Джон! Если тебя еще и бить из-за него будут - ты долго не протянешь, дружище.
Майк пытался придать последнему замечанию шутливый тон, но получилось так же фальшиво, как и любая улыбка Джона за минувший месяц.
- Это не связано с Шерлоком Холмсом. Я не связан с Шерлоком Холмсом. Холмс и я - посторонние друг другу люди, Майк, мы просто пару недель сидели вместе на лекциях, - Джон говорил тихо и твердо, но Стемфорд все равно смотрел на него с щемящей жалостью во взгляде.
- Да, друг, конечно, я понял тебя, - Майк вдруг нагнулся вперед, и у Джона мелькнула нелепая мысль, что его сейчас поцелует сосед-натурал. Однако Стемфорд, протянув руку, всего лишь провел кончиками пальцев по неповрежденной щеке и сказал: - Именно из-за ничего не значащего однокурсника ты сейчас и плачешь.
***
Утро прошло мучительно: действие всех лекарств прекратилось разом, поднялась температура, и Майк, заставив Джона проглотить несколько таблеток, обещал зайти после второй лекции.
- Если температура не спадет, я останусь с тобой, - заверил он тоном, не терпящим возражений. - Молли я предупрежу. Может… - Майк слегка запнулся, - еще кому-нибудь сообщить?
- Нет. Пожалуйста, обещай мне, Майк, - прохрипел Уотсон заржавевшим ото сна голосом.
- Ладно, понял, ничего никому не скажу. Все, мне пора. Мобильный рядом, если что - звони сразу же.
Воспользоваться телефоном Джону не пришлось: с трудом заснув после ухода Стемфорда, Уотсон был разбужен влажными ласковыми прикосновениями к лицу. Плотно задвинутые шторы пропускали не слишком много дневного света в комнату, но Джон сразу понял, что склонившаяся над ним Молли пришла не одна.
- Девочки, я хоть и гей, но меньше всего хочу, чтобы женщины видели меня в таком состоянии, - проворчал он с трудом, но облегчение, которое приносило прохладное мокрое полотенце на лбу, лишило голос даже намека на строгость.
- Я не радуюсь, что тебя избили, Джон, - Ирен появилась откуда-то из-за спины Молли и села на кровать, - но как же хорошо, что ты сейчас не можешь выгнать нас силой. Это уже переходит все границы. Что мы будем делать?
- Мы? - скептически уточнил Уотсон, пытаясь держать глаза открытыми. Почти на ощупь он нашел ладонь Молли, поднес к потрескавшимся колючим губам и поцеловал пальцы. Молли всхлипнула.
- Реветь прекращаем, - приказала Ирен. - У меня найдутся друзья в полиции, я могу попросить их проверить, что есть на этих уродов. Если их уже привлекали, вполне можно попробовать раскрутить процесс.
- Пффф, - фырканье вышло каким-то жалобным, - я не стану этого делать. Полиции и суда мне только не хватало.
- Да почему, черт возьми, ты так упрямишься?! - неожиданно взорвалась Молли, отскочив в гневе на середину комнаты. - Нормальные люди идут в полицию, когда их бьют. Засунь свою гордость в задницу, Джон Уотсон, иначе эти ублюдки так и будут безнаказанно издеваться над людьми!
Джон тяжело вздохнул и закрыл глаза. Они не поймут.
- А я, кажется, поняла, - произнесла Ирен после паузы. - Наш светлый рыцарь не желает впутывать сюда своего драгоценного Шерлока. Ну как же: если дойдет до суда, может всплыть и имя любимого, которого не должна коснуться тень скандала и грязные слухи! - Адлер говорила с нарочитым пафосом, но голос ее задрожал к концу фразы. - Джон, ты идиот. Шерлок - не фарфоровая куколка, которую нужно завернуть в вату и спрятать в коробку. Шерлок наверняка ужасный козел, но я думаю, он способен нести ответственность за то, каких друзей выбрал. Если он связан с их темными делишками, пусть отвечает по закону, а если нет - он же тебе еще спасибо скажет! Джон, твою же мать, а!
