Ребенок

Хотя объемом мозга человек прямоходящий намного превосходил своих предшественников, рождался он более беспомощным, чем они, и с мозгом соответственно менее развитым. В основном его мозг рос и развивался после рождения, а потому период обучения у человека прямоходящего был сравнительно долгим. Каким образом столь замедленный старт тем не менее обеспечил выигрыш скачек, станет ясным, если сравнить рост мозга и поведение современного ребенка (который, подобно человеку прямоходящему, взрослеет медленно) с ростом мозга и поведением шимпанзе - ближайшего родича человека среди современных приматов. Ловкость, подвижность и способность к обучению у современного ребенка в первый год жизни развиваются в полтора раза медленнее, чем у шимпанзе, но к четырем - пяти годам ребенок уже в основном овладевает устной речью, чего шимпанзе вообще не дано.

Шимпанзе

Шимпанзе начинает самостоятельную жизнь, намного опережая человека, и предела своего развития достигает относительно рано. В годовалом возрасте по умственному развитию шимпанзе сопоставим с годовалым ребенком, по ловкости движений - с четырехлетнем, а по физической силе - с восьмилетним. В два года его игровое поведение сходно с поведением ребенка - и в том, что он познает мир, играя с различными предметами, и в том, что он ищет общения со своими ровесниками. Но хотя шимпанзе выучивается издавать некоторые осмысленные звуки и может даже научится общению с помощью символов и языка жестов, у него нет ни центров мозга, ни голосового аппарата, которые необходимы для устной речи. А потому, хотя мозг его при рождении на четверть меньше мозга половозрелой особи, в умственом развитии ни один шимпанзе не способен превзойти пятилетнего ребенка.

Зависимость младенца от матери должна была кардинальным образом изменить весь образ жизни этой последней. Павианенок, цепляющийся за шерсть матери, почти не мешает ей вести привычное существование: она без труда успевает за стадом, кочующим в поисках пищи и воды. Она сама находит еду для себя и кормит детеныша. Члены стада не помогают друг другу, не делятся пищей, и матери с детенышами, как и все остальные, могут рассчитывать только на себя. Человеческого же младенца приходится носить на руках, его надо держать, пока он сосет, а потому кормящей матери было бы трудно принимать участие в охоте наравне с мужчинами. И по мере того как мясо становилось все более важной частью пищевого рациона, женщины должны были все больше полагаться на добывавших его мужчин.

Но и мужчинам в равной степени требовалась помощь женщин. Охотничий образ жизни очень нелегок, и охота, как ни важна она была для первых людей, далеко не всегда обеспечивала им необходимую еду. Собственно говоря, первому человеку для того, чтобы не умереть от голода, приходилось затрачивать гораздо больше усилий, чем его родичам-обезьянам. Павианы находят достаточно пищи на деревьях и в траве, кочуя по участку площадью от семи до пятнадцати квадратных километров, а нужды горилл удовлетворяет участок около 40 квадратных километров. Человеку прямоходящему, чтобы добыть необходимое количество пищи, требовалась значительно большая территория - по современным оценкам, целых двадцать пять квадратных километров на одного охотника. Иными словами, группа из 30 человек, добывая мясо, обходила участок в 750 квадратных километров. И в те времена охотники гораздо чаще оставались ни с чем, нежели в наши дни. Но даже если древние охотники не уступали в добычливости нынешним, они обеспечивали не более четверти той пищи, которая требовалась группе. Остальную пищу находили женщины. Это они, собирая орехи, фрукты, коренья и ягоды, постоянно обеспечивали группе необходимый минимум.

Такая взаимозависимость полов, среди приматов характерная только для человека, вероятно, начала складываться за несколько миллионов лет до появления человека прямоходящего - с тех самых пор, когда гоминиды, покинув лес, обосновались в саванне и начали постоянно употреблять в пищу мясо. Логично предположить, что самцы, более сильные и быстрые, чем самки, постепенно превращали охоту в главное свое занятие, собирание же стало обязанностью самок, обремененных детенышами.

Человек прямоходящий уже умел справляться с крупными и опасными животными, но такая дичь требовала согласованных действий большого числа охотников, а потому появляются зачатки специализации. Разделение труда между мужчинами и женщинами, которое в современной культуре принимается (или оспаривается) как традиционная социальная черта, к тому времени превратилось в условие, необходимое для выживания. Если бы люди действовали раздельно, по принципу "каждый сам для себя", они почти несомненно погибли бы от голода, но, сотрудничая и четко разделяя обязаннности (охоту и собирательство), они образовали успешное экономическое сообщество.

Пока охота создавала новые взаимоотношения .между мужчинами и женщинами, а увеличивавшийся мозг менял характер связи матери и младенца, одновременно шло развитие отношений мужчина - женщина - дети. Эта трехсторонняя зависимость, возможно, была наиболее важной, так как она развилась в основную ячейку человеческого общества - в семью. Семейная жизнь является одной из тех особенностей, которые присущи только человеку. У животных ее в подобной форме нет - даже включая столь высокоразвитых приматов, как шимпанзе. У людей же она в настоящее время существует повсюду, разнясь лишь по форме, и, несомненно, существовала еще задолго до начала исторической эры. Сложилась ли семья впервые у человека прямоходящего - вопрос спорный, но, с другой стороны, она настолько неотъемлема от человеческого образа жизни, что попросту трудно вообразить существо, достойное определения "человек", без тех или иных семейных отношений.

Весьма примитивные начатки семьи можно проследить еще у австралопитековых. Взаимозависимость и некоторое разделение труда появились уже у них, что способствовало возникновению особых отношений между теми или иными самцами и самками внутри группы - правда, очень непрочных и кратковременных. Ко времени человека прямоходящего подобные союзы внутри группы уже четко оформились. Если, как считает большинство специалистов, численность групп человека прямоходящего колебалась от 20 до 50 индивидов, то такая группа, возможно, включала от трех до двенадцати протосемейных ячеек.

Очень соблазнительно подвести эти состоящие в близком родстве подгруппы под привычное для европейской культуры представление о семье - папа, мама и дети как тесно спаянный самодостаточный коллектив. Однако и в наше время существуют самые разные формы семьи, причем европейский тип вовсе не самый распространенный (и в действительности даже в Европе и США отнюдь не единственный). Древнейшие семьи, возможно, складывались под главенством отца, матери или дяди (все эти системы существуют и сегодня), и, возможно, в них несколько женщин приходилось на одного мужчину или несколько мужчин на одну женщину. Однако у всех семей есть одна общая особенность - вышеупомянутая трехсторонняя взаимозависимость. Один мужчина или несколько мужчин принимают на себя некоторую долю ответственности за одну или несколько женщин и их детей, тогда как женщины несут определенные обязанности в отношении мужчин и детей, а дети ощущают себя по-особому связанными со старшими.

Эта взаимозависимость имеет разные степени и в настоящее время более заметна, чем в древнейшей своей форме, когда индивиды, вероятно, перемещались из одной семейной ячейки в другую или даже входили в несколько сразу гораздо чаще и с большей легкостью, чем теперь, а дети, в частности, воспринимались скорее как подопечные всей группы, а не только семейных подгрупп. Тем не менее во времена человека прямоходящего узы, выделяющие семью внутри общества, должны были стать заметно крепче, так как они, по-видимому, связаны с новыми формами полового поведения и выбором себе партнера, которые тоже уже развились на этом этапе и способствовали дальнейшему расхождению людей и их родичей-животных.