Я воспринял все искренне, а ты оказался просто чертовым лжецом.

- Ну, и что я теперь должен сделать? – ты с размаху швыряешь телефон на стол.

Сначала я слышу этот звук – звон расколовшегося фарфора - и только потом понимаю, что сделал. Тарелка. Я ее уронил. Она была горячая, мокрая, скользкая. Я расколотил ее об пол. Она разлетелась на части. Как и я – уже не склеить. Так и останется осколками. Это твоя вина. Ты во всем виноват. Вся моя жизнь кувырком. Лучше бы мне не встречать тебя вообще.

Последнее - неправда.

Как бы мне хотелось хоть один единственный раз оказаться правым. Чтобы ты был тем, кем, как мне казалось, ты мог быть. В смерти ты был куда приятней.

Смотришь на меня в замешательстве. Что, я тебя прервал? Сбил с драгоценной мысли? Господи, я так по всему этому скучал: по цепочкам твоих рассуждений, долгим часам размышлений вслух, когда ты находил всему объяснения. Я скучал по этому. Скучал по тебе, и очень сильно, а ты просто держался сзади и наблюдал за мной, играл со мной, словно я какая-то марионетка. Для тебя я - всего лишь механизм, что-то вроде машины. Машины по производству эмоций, которая развлекает тебя, подобно домашнему питомцу, верному, любящему, тут же проявляющему любую эмоцию, какую ты только захочешь запустить. Я как тот ретривер, счастлив уже только от того, что его потрепали по голове. Твою мать. Вот сейчас я тебя действительно прерву.

Осколки под ногами хрустят. Плевать. Вдавливаю их в пол. Сжимаю кулаки. Я врежу тебе. Хочу причинить тебе ту же боль, что причинил мне ты. Ты должен почувствовать, каково это. Ты же все знал. Ты знал. Ты видел мои рассказы, видел комментарии под ними. Считалось, что ты меня любил. Я вывел тебя таким, я все выдумал. Тот Шерлок, о котором я писал, никогда бы так со мной не поступил. Я влюбился в собственную фантазию. На самом деле я тебя не знаю. Черт подери! Ты машина. Гребаная бесчеловечная машина.

Я настолько зол, настолько вне себя от ярости, что почти ничего не чувствую. Руки онемели, трясутся. Крепкий удар, и ты отшатываешься назад, прижав ладонь к лицу. Отлично, это только начало. Проблеск вины. Нет. Нет, ты этого заслуживаешь. Заслуживаешь. Я врежу тебе. Повалю на пол и изобью до крови, до потери сознания. Нет. Стоп. Не могу. Что я творю?

Всего лишь секундное колебание, и вот ты уже прижал меня к стене. Меня трясет, я вдруг ослаб. Ты стискиваешь руками мои запястья, уперся коленом мне в ногу. Лицо обдает твоим горячим дыханием. Мы дышим. Оба дышим. Шерлок, я тебя любил. Проклятье. Я безумно хотел, чтобы ты вернулся. Легкие горят огнем. Я рассыпался на осколки.

- Джон? – мягкий голос, на удивление спокойный.

Хотел бы я сказать то же самое про свой. Хотел бы. В груди что-то вскипает. Это боль. Это задушенная паника. Все это теперь вырвалось, охватывает меня. По лицу текут слезы. О, господи.

Как ты не понимаешь? Ты ошибся. Ошибся так сильно, и все, что творится, – сплошная ошибка. Вот, мы здесь, дома, как будто не было ничего. Словно я не распался на части, словно сердце мое не бьется с такой силой и частотой, что вот-вот разорвется. Заправлять кровати, убирать покупки, ужинать вдвоем, словно мы - те два старых друга, которые никогда не расставались. Как будто ты не умирал, как будто я тебя не оплакал. Я не в порядке, Шерлок. Я не в порядке. И, возможно, не буду никогда.

- Я… - на этом все. Голос сорвался. Как и я сам. Теперь смогу лишь всхлипывать, а все слова будут вырываться задушено и хрипло. Ты расхохочешься. Высмеешь меня, посмотришь на меня с презрением. Эмоции. Жаль, что их нельзя отключить. Лучше бы у меня их вообще не было. Будь я психопатом, мне не пришлось бы испытывать подобное. Это унизительно. – Я не был в порядке, - захлебываясь, выдаю я, и на этом от меня не остается ничего. Больше не получается ничего сказать.

Я не был в порядке, Шерлок. Нет. Ты уничтожил меня. Я тосковал по тебе слишком сильно. Колени подкашиваются. Ты прижал меня к стене, но я падаю. Сползаю, обрушиваюсь вниз. Сил не осталось ни капли. Грудь разрывается от горя. Отпусти руки. Мне нужно прикрыть лицо. Господи, пожалуйста, пусть все это прекратится. Прости, что ударил тебя. Прости. Но ты умер. А я смотрел на это. Не смог спасти. И не могу без тебя жить.

Ты даешь мне сползти по стене, но рук не выпускаешь. Осторожность. Вполне оправдано. Я же только что тебе врезал. В глазах слезы, ты весь размыт. На щеке у тебя след удара, но крови нет. Значит, ничего не сломано, надеюсь. Все цело. Кроме меня.

Сижу на корточках, ты цепляешься за меня, сжимаешь запястья. Нога прижата к моей. Так уже было однажды. Ты тогда сидел слишком близко. Мы смотрели телевизор. Для чего, зачем ты так поступил? Я не могу понять тебя, Шерлок. Не понимаю. Не знаю, зачем ты делаешь то или другое. Зачем ты мне лжешь? Боль повсюду. Не могу нормально вдохнуть. Задыхаюсь. Всхлипываю. Лицо мокрое от слез. Унизительно.

- Понимаю, - произносишь ты. Голос все такой же мягкий, но от этого больно. Я думал, что не услышу его больше никогда. – Похоже, я… - замолкаешь, прочищаешь горло. Ты так близко, что кожи касается дыхание твоих слов. – Похоже, я недооценил силу удара.

Удара? Господи, силу какого удара? Удара твоего тела об асфальт? Черт. Удара, которым стала твоя смерть? Удара, которым для меня стало твое самоубийство, твоя кровь на тротуаре, твои похороны? Удара от того, что тебя больше нет в моей жизни? Разве ты не знал? Не понял, что это разорвет меня на клочки, разобьет? Не понял, что я так и не смогу с этим справится, не смогу нормально жить дальше?

Шерлок, ты и был моей жизнью. Средоточием моего существования. Ты был всем тем хорошим, что только у меня было в мире. Самым важным. Так чего ты ожидал? Что я пожму плечами и продолжу жить, как ни в чем не бывало? Погорюю пару дней, а потом найду кого-то другого, с кем можно посмеяться на месте преступления, с кем можно читать газеты, засиживаться за завтраком и смеяться над всякой чушью, что идет по телевизору? Я любил тебя, Шерлок. И люблю. Так просто ничего бы не вышло. Других, таких как ты, нет. Заменить тебя не получится.

Отпускаешь мои руки, отпускаешь меня. Я задыхаюсь. Как и ты. Ты сейчас так близко, ты оперся о стену. Я думал, что больше не увижу тебя никогда. Но вот я здесь, с тобой. Сорвался. Прислоняюсь к твоему плечу, чувствую твое дыхание. Это адреналин. Твое сердце колотится так же быстро, как мое. Я тебя ударил. Мне жаль. Я был в ярости, мне было больно. Недооценил силу удара? Шерлок, оставшиеся шрамы так глубоки, что этого просто не объяснить. Не знаю, сможешь ли ты хоть когда-нибудь понять, как много ты для меня значишь. Я просто не смогу сказать. Не смогу, слов не хватит.

Утыкаешься лбом мне в плечо.

Будь ты проклят. Мерзавец. Хитроумный, перестаравшийся мерзавец.

Все всегда оказывается сложнее, чем на первый взгляд, ведь так? Всегда. Ты сделал то, что должен был, тебе пришлось умереть. Умереть, иначе он убил бы тебя, верно? И меня тоже. Мы оба были бы мертвы, и кто знает, скольких еще он бы убил. Невыносимое положение. Тебе пришлось умереть, чтобы одержать над ним верх. А мне пришлось страдать, чтобы ты был в безопасности. Чтобы потом увидеть тебя снова. Я уплатил цену своим страданием, уплатил цену за раскрытие дела. За уничтожение Мориарти и его паутины. Убийцы и похитители, снайперы, киллеры, шпионы и предатели – зло во всех его разновидностях. Отборнейшие негодяи. В итоге ты выиграл. Убил его, а на всех остальных нарисовал мишени. Десятки арестов. Ты выиграл. Рассчитал возможные риски и сделал свой выбор, раскрыл дело. А я ничего не знал, ни о чем не догадывался. Все это время я был частью твоего замысла. Ты наблюдал за мной и считал, что я в порядке.

Идиот.

Попроси ты меня пойти на это, прожить три года без тебя, притвориться, что считаю тебя мертвым, оплакать тебя и продолжить жить дальше – все ради победы над Мориарти, разве я не сделал бы этого? Я бы хотел помочь тебе. Если бы тебе было нужно от меня именно это, я бы сделал все возможное.