Старушка не подала вида, что удивилась моему пробуждению. Она слепо прошла в центр палаты к изножью койки и сухо потребовала от пациентки вернуться в постель. Непонятное выражение её лица заставило содрогнуться и схватиться за живот. Я проснулась! Почему мне не предлагают поесть нормально? Мне сшивали стенки желудка, разорванные осколками удаленной нижней пары ребер? Пострадал пищевод? Насколько все плохо? Стараясь не поддаваться панике, я самовольно подчинилась, накрылась тонким одеялом и положила левую руку на простыню, наиболее "живую", на мой взгляд. В правую кололи значительно чаще.

-- Простите, когда я смогу поговорить с лечащим врачом? -- безобидный вопрос дался сложно. За столько-то "лет" привыкла, что все вокруг мне всяко обязаны. -- Немного пугает неизвестность. Если вы можете мне что-нибудь сообщить...

-- Сегодня воскресенье, но Алексею Фёдоровичу сообщат о твоем пробуждении, -- старушка улыбнулась, но капельницу всё-таки принялась устанавливать слева от изголовья койки. -- Обычно по воскресеньям приходят твои родители, так что не скучай. А обычную еду пока нельзя, иначе швы могут разойтись.

От бессилия сжала правую руку в кулак, но страх исчез. Всё позади -- остались только восстановление и реабилитация. Плюс с такой-то работой жизнь была застрахована, оплачивать медицинские услуги не придётся. Вместе с этим, пока старушка-медсестра готовила руку и жестко воткнула иглу, вспоминались десятки моментов из подзабытой реальной жизни один за другим. И эти воспоминания -- настоящие. Всё вокруг -- настоящее, не плод больного воображения. И старушка Зоя Аркадьевна -- не сон и не галлюцинация. Я помню её голос, ведь она часто говорила со мной, когда обтирала или ставила капельницу с питательным раствором. Есть и другая медсестра, помладше и посварливей -- Марина.

А потом, после обеда, придут мама и папа, Коля... может быть. Не знаю. И я расскажу им, как... В голове зазвенело. Крики ненависти, ругань и последние вздохи убитых Сальвером напавших по пути в поместье мужчин. Тоненькие кровавые ручейки струящиеся и ниспадающие по четырём острым и сверкающим лезвиям тормаша, оставляя за собой перетекающие друг в друга пятна. Уверенное и серьезное лицо, холодная голова Реймуна, мгновение назад совершившего массовое убийство. Помню объявшее меня недоумение, но не ужас.

Момент убийства самого Сальвера. Перчённая подкладка тулузы и неожиданно появившаяся острая аллергия на перец. Несчастный случай, окончившийся серьезными переломами основания черепа и верхних позвонков. Труп с жуткими ожогами, пропитавшийся кровью ворот тулузы, не пугал, но беспокоил, что станет помехой комфортно устроенному быту. Хотела сбежать. Не успела. Экспериментировала над трупом, на практике познавая сущность имеющейся во мне магии. Исчезновение ожогов. Буря, уничтожавшая избушку "на курьих ножках", высушившая прилегающий лес и отдавшая вытянутую жизнь Реймуну.

Бесчеловечно.

ГЛАВА 10: ДЕНЬ КРОВИ. ЧАСТЬ 2

В НАЧАЛО СТРАНИЦЫ

***

Воспоминания резко померкли, а на пути взгляда стоял пусть и тот же Реймун Сальвер, но таким, каким он оставался у берега реки. Мокрый, встревоженный и торжествующий одновременно. Решил, будто отдал мне долг за спасение жизни в Приючье? Наконец-то понял, что моими стараниями он скончался? Да пошёл ты к чёрту! Я накинулась на Сальвера, сжимая вокруг шеи обледенелые пальцы. Те почти не слушались, но я очень старалась. Да как только он посмел вернуть меня из реальности в галлюцинацию? Как?! Как только ума хватило лишить меня семьи!

-- Сдохни! -- прошипев, я окончательно свалила его в бок с колен, сидя на которых он приводил меня в чувство.

Звяк тэ, прорезавший рукав моей тулузы, я услышала сразу, но момент, как оказалась спиной на земле и лезвие упёрлось в шею -- пропустила. Недоумённо-злой Сальвер, больно придавив коленом живот, понимающе хмыкнул. Впрочем, понимал только он, я же не понимала вообще ничего. Вспышка ярости погасла, а на её место пришли глубокие раздумья. Что вообще произошло? Я упала в воду и, возможно, захлебнулась или ударилась о скалу, торчащую из бережка. Тогда, умерла в этом мире и вернулась в настоящий? Стресс способствовал пробуждению, а капельница -- новому сну? Или в возвращении виноват Сальвер?

-- Ведьма? Ведьма! -- Реймун, не жалея сил, бил меня по щекам.

-- Хватит! -- крик, и он, наконец, прекратил. -- Ты мне погружение испортил!

Объясняться всё равно придётся, хотя бы частично. Пока я не проработала принцип путешествия туда-обратно, оставим военные действия на потом. К тому же, если гипотеза верна, и мозг создаёт второй мир для бодрствования во время сна -- то всё не так плохо. Жизнь у меня, по большей мере, скучная и тяжёлая, а так хоть какая-то отрада вместо книжек. Только ярлычок коматозницы мне не кажется удачной идеей. Если бы Сальвер не вытащил бы меня сейчас из воды, то я могла бы увидеться с мамой и с папой спустя всего несколько часов. И Колей, наверное. Убью.

-- Погружение ей испортил! -- не замечая перемены во мне, Реймун и сам взбесился. -- А всплыл потом твой труп! Совсем без мозгов? Догадывался, что, как женщина, ты не от мира сего, но чтобы самоубийца? Или просто стыдно, что столько лет, а до сих пор плавать не умеешь?..

Тормаш разошёлся. Бесит.

Гнев, не стихая, остывает. Уничтожу его. Поставлю на колени. Превращу в раба. Пусть тапочки, как верный пёс, подаёт. Главное, не показывать злости сейчас. Остынь. Сыграй на его глупом желании стать царём. Пусть будет шутом. Глупым маленьким шутом. Крысьей подстилкой. Он ведь ненастоящий, а значит издеваться и выпускать на нём пар, как на боксёрской груше, можно сколь угодно долго. Он всего лишь плод больной головы, которую давно пора лечить. Всё нереальное. Всё -- галлюцинация. Всё выдуманное.