Тогда Джон впервые с возвращения Шерлока задумался, что же тот пережил за долгие месяцы своих скитаний. Впервые при мысли о времени, проведенном врозь, внутри шевельнулась не злость, а сочувствие и тревога.

За сказанным явно стоял собственный опыт; хотелось спросить, что с ним произошло, с чем пришлось столкнуться, через что пройти… Но Джон лишь стиснул зубы и отвернулся.

И теперь жалел об этом, понимая, что решение промолчать могло стать одной из многих ошибок, что в итоге привели их к нынешнему положению дел. Быть может именно его упорное стремление делать вид, что ему все равно, и вбило окончательный клин в их пошатнувшуюся дружбу?

Сжав губы, Джон попытался выбросить эти мысли из головы. Позже еще будет возможность все обдумать и все обсудить, но сначала нужно выбраться отсюда.

Медленно двигаясь вдоль стены, он добрался до угла рядом с дверью и встал так, чтобы его не было видно с порога. Вряд ли от неожиданной атаки будет большой толк при текущих раскладах — связанные руки и несколько противников, — но попытаться стоит.

В голове один за другим выстраивались безрассудные и отчаянные планы, чей шанс на осуществление едва ли был выше, чем у привидевшегося во сне. Неизвестно, сколько времени он простоял, настороженно прислушиваясь к происходящему снаружи и заставляя себя полностью сосредоточиться на настоящем, потому что иначе мысли тут же возвращались к Шерлоку, а сейчас он не мог позволить себе подобной роскоши.

Наконец за дверью раздались шаги. Джон поднял голову, щуря усталые глаза, и весь обратился в слух: двое, идут спокойно и уверенно, как люди, которые знают, что им нечего бояться.

Ноги напряглись, разбитые губы засаднило, когда он, сам того не замечая, широко ухмыльнулся. Списали его со счетов? Рановато.

Гулко лязгнул замок, и дверь приоткрылась буквально на несколько дюймов — ему не собирались давать ни малейшего шанса на побег.

Все тело кипело готовностью и бушевавшей внутри яростью вперемешку с адреналином, но в следующую же секунду чаша весов качнулась в другую сторону.

В слабом свете тускло блеснуло дуло надежно сжимаемого умелой рукой пистолета. Тип и марку Джон определить не мог, но это не имело значения: он моментально поставил крест на всей идее. Если броситься прямо сейчас, ему просто пустят пулю в лоб. Лучше дождаться, пока похитители уверятся, что он не представляет угрозы, и немного расслабятся, а затем попытаться завладеть оружием.

План слабый и непродуманный, но другого у него не было. Он сгорбился, всем своим видом демонстрируя покорность, но взгляд опускать не стал: глупо, к тому же требовалось понять, что собой представляют противники.

Первым внутрь с пистолетом в руке шагнул рыжеволосый. Карие глаза внимательно обежали помещение и остановились на Джоне; не отрывая взгляда, громила взял его на прицел и замер, поджидая напарника. Джон очень рассчитывал, что им окажется главарь, Баз — тот, похоже, постоянно держал в уме главную цель похищения и не имел склонности к бессмысленной жестокости, — но вторым зашел ублюдок, сломавший ему руку.

Митчелл. Всплывшее в памяти имя не несло никакой полезной информации. То, что действительно играло роль, без труда читалось в его лице, начиная с издевательской ухмылки и закачивая пересекавшим щеку шрамом. При виде синяков на челюсти внутри шевельнулось удовлетворение, которое, впрочем, тут же угасло, сменившись нарастающим нехорошим предчувствием, когда он разглядел, что Митчелл держал в руках: два массивных браслета, соединенных цепью.

— Что, крысеныш, забился в уголок — думаешь, спрятался? — издевательски протянул тот, зафиксировав замок и почти полностью прикрыв дверь. Хриплый голос выдавал в нем заядлого курильщика, и в воздухе поплыл тяжелый табачный дух. — А я-то думал, что нам достался крепкий орешек, — пихнул он локтем напарника, который, однако, никак не отреагировал, и Митчелл ощерился в откровенно злобном оскале. — Немного же тебе надо, чтобы растерять весь свой гонор.

Сохраняя невозмутимое выражение лица, Джон бросил короткий взгляд на пистолет и спросил.

— Что вам от меня нужно?

Тело его могло казаться сломленным, но голос был тверд, а произносимые разбитыми губами слова звучали спокойно и четко, наполненные уверенностью, которой на самом деле Джон не испытывал, но стремился донести до своих противников: не стоит рассчитывать, что он сдался.

Это возымело желаемый эффект. В глазах рыжего мелькнуло сомнение: ему хватало мозгов понять, что перед ним отнюдь не трясущийся от страха пленник. А вот Митчелл лишь пренебрежительно фыркнул и шагнул ближе.

— Пару снимков, чтобы заставить твоего красавчика помчаться, сломя голову, по следу, что мы для него организовали, — сказал он и рассмеялся, заметив мелькнувшую на лице Джона надежду. — Не раскатывай губы. Вряд ли вы вообще теперь свидитесь. Он будет считать, что летит тебе на выручку, а окажется на газовом заводе, его там как раз с нетерпением поджидают, — пожав плечами, Митчелл наморщил нос в издевательском подобии радостного изумления и поднес два пальца к виску. — И все. Спокойной ночи, мистер Холмс. А потом наступит твоя очередь. — Он смерил Джона взглядом. — Не сразу, кончено. Сначала я от души поразвлекусь за твой счет.

— Иди на хер, — выплюнул Джон, вжимаясь спиной в стену и лихорадочно пытаясь сообразить, что дальше.

Митчелл в ответ только заржал и, звякнув цепью, повернулся к подельнику.

— Слыхал, Нейт? Похоже, до него пока не дошло, кто здесь главный. — Ухмылка его исчезла, взгляд сделался колючим и злым, а на лице появилась жестокая гримаса. — Надо это поправить. А не станет слушаться — пристрели.

Тот молча кивнул все с тем же безразличным видом, и как бы ни хотелось Джону увидеть хоть слабую дрожь сжимавшей оружие руки, Нейт по-прежнему целился в него с профессиональным хладнокровием. Оставалось только надеяться, что предположение, что он пока нужен им живым, имеет под собой реальные основания, но направленный в голову пистолет вселял определенные сомнения.

— Лицом к стене, — приказал Митчелл, щелкнув пружинным ножом. Джон подчинился, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. — Нужен хороший кадр, и мы его получим, но для этого нужно сковать тебе руки спереди. — Лезвие прижалось к шее, рассекая кожу — пока в качестве предупреждения. — Сказал бы я тебе, что лучше без глупостей, но знаешь что? Давай. Я тебя с удовольствием разукрашу. — Притиснув Джона к стене, он с намеком дернул бедрами и прошептал на ухо: — Только дай мне повод.

Джон сглотнул и прикусил губу, стараясь не вдыхать отвратительную смесь запахов пота и табака, и усилием воли заставил себя расслабиться, демонстрируя покорность, лишь бы ничем не выдать своих намерений. Только не спешить. Плевать на угрозы, плевать на пистолет: если он дернется хоть секундой раньше, чем следует, все пойдет прахом.

Разрезая пластик, Митчелл не особо осторожничал и несколько раз задел ножом кожу, довольно хмыкая каждому невольному стону. Борясь с подкатившей к горлу тошнотой, Джон с колотящимся сердцем отсчитывал секунды. Вот сейчас…

Стяжки исчезли с запястий, и в тот же миг Джон рывком выбросил перед собой здоровую руку, отталкиваясь от стены, и врезался спиной в Митчелла. Упиваясь ощущением собственной власти над жертвой, тот упустил из виду, что оказался живым щитом. Он рухнул на пол с яростным воплем, и Джон, гоня прочь все мысли о направленном на него пистолете, торопливо откатился в сторону.

Раздался выстрел. Пуля, никого не задев, чиркнула по металлу, высекая искры, и Джон, не теряя времени, с размаху впечатал подошву в колено Нейта, одновременно схватив его за щиколотку и с силой дернув на себя. Сустав хрустнул, и противник с воем рухнул на пол. Ударом ноги Джон вышиб из его руки пистолет и ухмыльнулся, когда тот с грохотом отлетел в сторону.

Митчелл пытался подняться, хватая его за свитер окровавленными руками и выкрикивая угрозы, но пока еще был слишком дезориентирован и оглушен. Раздумывать некогда. Дверь не заперта. Если удастся справиться с этими двумя, останется только Баз, и такой расклад его вполне бы устроил. Нужно лишь добраться до пистолета.