Джон оказался на удивление гибок в своих предпочтениях и с охотой шел на эксперименты — в определенных рамках, разумеется. И только идиот не заметил бы, что в основе его желания лежало стремление безраздельно владеть Шерлоком и готовность посвятить ему себя целиком. Джон получал истинное удовольствие, утверждая свое право, будь то путем оставления физических следов в виде засосов или же чего-то более эфемерного вроде нежного поцелуя. Но когда он замечал в Шерлоке те же порывы, Джон полностью переставал сдерживаться, всеми возможными звуками выражая свое одобрение, словно потребность Шерлока полностью и единолично обладать им была для него не менее важна, чем его собственная.

Почувствовав пальцы в своих волосах, Шерлок откинул голову, подставляя шею, и застонал, когда Джон провел по ней языком, а потом втянул нежную кожу. Наслаждение почти граничило с болью, дразня и угрожая, но так и не пересекая эту черту.

Шерлок резко вдохнул и замер под наплывом ощущений, руки машинально сжались на плечах Джона, прежде чем он заставил их расслабиться и жадно заскользил ладонями по перекатывающимся мышцам. Оставленный Афганистаном шрам напоминал воронку, и он очертил пальцем его края, зная, что поврежденные нервные окончания не почувствуют ласки, но Джону все равно будет приятно проявление внимания и уважения к ранению, в корне изменившему его жизнь.

Джон тем временем с довольным урчанием облизывал оставленный им на шее след, и Шерлок полушутливо возмутился.

— Ты обещал, что синяки всегда будут скрыты воротником, — напомнил он, но в голосе его в итоге звучало лишь возбуждение.

— Я солгал, — ответил Джон и рассмеялся, заметив укор в направленном на него взгляде. Смех перешел в глубокий стон, когда Шерлок решил отплатить ему тем же, проведя зубами по кадыку. И как свидетельство взаимного доверия, что удалось им восстановить за последние недели, Джон, дрожа, лишь выше поднял подбородок, а Шерлок принялся исследовать губами шею и ключицы, наслаждаясь отзывчивостью распростертого под ним тела.

Мелькнула мысль, а вел ли Джон себя так же со своими предыдущими любовниками, но Шерлок торопливо загнал ее поглубже, почувствовав, как внутри заворочалась ревность. Главное, что сейчас Джон с ним, с одинаковым пылом отдается его ласкам и возвращает их. Его отчаянное желание прикоснуться было очевидно в бессознательных, резко обрываемых движениях, когда боль заставляла остановиться на полпути.

—Спокойнее, — настойчиво прошептал Шерлок, уткнувшись носом в грудную клетку и вслушиваясь в торопливый стук сердца. — Если будешь так дергаться, то сам себе навредишь, и я все это прекращу.

Джон поднял голову, на затуманенном страстью лице читалось что-то близкое к ужасу.

— Ты не посмеешь.

Вместо ответа он взял Джона за запястье и опустил его руку себе на голову. Пальцы тут же инстинктивно сжались в волосах — не больно, но все же достаточно ощутимо.

— Как только ты окончательно поправишься, сможешь проделать со мной все, что пожелаешь, — пообещал он, глядя, как от подобной перспективы меняется выражение синих глаз. — А сейчас тебе нужно просто сказать, что ты хочешь.

Джон издал невнятный сдавленный звук и беззастенчиво подтолкнул его затылок вниз. Шерлок, однако, не спешил, покрывая поцелуями грудь и живот, прежде чем зарыться носом в дорожку светло-золотистых волос, уходившую под резинку боксеров.

— Это было очевидно. — Он обдал жарким дыханием пока еще скрытый тонкой тканью член, наслаждаясь ответным стоном. И хотя сегодня «медленно и не спеша» отнюдь не входило в его намерения, искушение заставить Джона потрудиться ради получения желаемого, если не действиями, то хотя бы словами, было слишком велико. — Ты имеешь ввиду здесь? — поинтересовался он и провел языком по выступающей тазобедренной кости, а потом устроился между ног Джона и принялся покусывать кожу, перемещаясь в направлении пупка. — Или вот тут?

— Шерлок… — прорычал Джон, хотя невольная улыбка лишила его голос всякой угрозы. — Клянусь, как только поправлюсь, ты у меня будешь умолять о пощаде.

— Ловлю на слове, — и он опустил голову, ведя губами по выпирающей под хлопком плоти. Джон поперхнулся одобрительным возгласом, от которого у Шерлока по телу побежали мурашки, и он сам тихо застонал, очерчивая пальцем границы ткани и заставляя подрагивать мышцы Джона.

Одним движением он стянул мешающее белье и отшвырнул его прочь. Потемневший, налитый кровью член качнулся, и Шерлок ощутил всплеск вожделения при виде этой картины. Джона никак нельзя было назвать красавцем в традиционном смысле этого слова, но каждый раз, когда Шерлок видел его вот таким, обнаженным и вызывающим, несмотря на кажущуюся уязвимость своего положения, рот его наполнялся слюной.

Теплая ладонь легла на плечо, гладя по шее и зарываясь в волосы, и Шерлок устремил все свое внимание на сосредоточение желания своего партнера. Язык его смело прогулялся от основания до головки, а рука плавно скользнула по складке, где нога соединяется с телом, пока яички Джона, мягкие и тяжелые, не оказались в его ладони, а большой палец — крепко прижат к натянутой коже прямо под ними.

Бросив взгляд вверх, он увидел, что Джон крепко зажмурил глаза, а с приоткрытых губ срывается неровное дыхание, заставлявшее вибрировать мышцы пресса. Пальцы закованной в гипс руки стискивали простыню, пока он полностью растворялся в умелых и знающих ласках Шерлока, намеренно легких, скорее мучительных, чем несущих удовлетворение — редкие жадные поцелуи вдоль ствола были обещанием, но не давали разрядки. Спустя несколько минут к прерывистым вдохам добавились хриплые ругательства, перемежающиеся с невнятными звуками, требующими большего.

Шерлок только рад был подчиниться.

Положив руку Джону на живот, второй он обхватил основание члена и быстро сомкнул губы вокруг головки, ощущая горьковато-соленый вкус. Не самая приятная на свете вещь, но реакция на его действия полностью это искупала: бедра моментально дернулись вверх, удерживаемые на кровати лишь усилиями Шерлока. Если резкое движение и отозвалось болью в поврежденных ребрах, то не настолько сильно, чтобы вырвать Джона из плена происходящего, и слова его сменились стонами, которыми Шерлок умело дирижировал, втягивая щеки или орудуя языком.

Прикосновение ладони к затылку оставалась таким же нежным, противореча жадным инстинктивным толчкам распростертого под ним тела. И Шерлок пытался отблагодарить Джона всеми доступными способами, стискивая и поглаживая в такт, заставляя того вскрикивать и шире раздвигать ноги в беззастенчивом предложении.

— О Господи! Это…

— Хорошо? — поинтересовался Шерлок.

Лишившись ласкающего его рта, Джон издал жалобный звук и выдохнул скорее просяще, чем недовольно:

— Нечестно. То, что ты со мной делаешь…

Шерлок ухмыльнулся, подсунул обе руки ему под бедра и слегка приподнял, внимательно следя за лицом на случай проявления малейших признаков дискомфорта. Губы и язык его скользнули по промежности и, сминая и раздвигая ягодицы, он принялся целовать и вылизывать крепко сжатое мускульное кольцо. Раздавшийся в ответ одобрительный стон — все, что требовалось ему для вдохновения, и он полностью отдался своей задаче, даже не замечая, что Джон подпирает спину здоровой рукой в стремлении дать пальцам Шерлока больше пространства для маневра.

Его собственный оставшийся без внимания член оказался прижат к матрасу, и он принялся тереться в попытке хоть немного снять напряжение. Но это слабо помогало: прерывистое дыхание Джона, его стоны и проклятия отнюдь не способствовали сохранению самообладания, и Шерлок отстранился и уткнулся лицом во внутреннюю поверхность бедра, пытаясь отдышаться, а потом принялся осыпать поцелуями покрытую мягкими волосками кожу.

Сдавленный, почти болезненный звук заставил поднять голову, и он увидел, как Джон стискивает основание члена. Щеки его раскраснелись, глаза блестели, он хватал ртом воздух, с трудом пытаясь взять под контроль свое тело. Несколько секунд спустя он разжал пальцы, на ощупь нашел на прикроватной тумбочке тюбик со смазкой и, не глядя, сунул его Шерлоку.