Анфиса поспешила ее остановить, но опоздала. Зоя успела взять с чужого стола бокал с вином и вылила его на блестящую лысину мужчины. Его спутница тонко взвизгнула и закричала: «Помогите!» Зойку в два счета скрутил подоспевший бугай и волоком потащил к выходу.

Дальнейшее Анфиса помнила смутно. Если бы она верила в Бога, то списала бы все на помощь ангела-хранителя. Мужчина за столиком не выдвинул никаких претензий, хотя его спутница кудахтала, точно рассерженная курица, и требовала, чтобы вызвали милицию. Оплатив счет, Анфиса вышла из ресторана с таким чувством, будто за минуту до казни ее внезапно помиловали и она, не чуя ног, покидает эшафот. И только в такси кое-что прояснилось.

– Это тот самый козел, который не взял меня на работу, – заплетающимся языком с трудом выговорила Зойка и отключилась, уронив голову Анфисе на плечо.

Анфиса не сразу, но поняла, о ком идет речь. А она еще удивлялась, почему мужик не потребовал компенсации и не заявил в милицию. И даже незаметно сунул что-то в руку вышибале, видимо, чтобы тот не болтал лишнего.

Никогда ранее Анфиса не бывала в той части города, где жила Зоя. Маленькие, покосившиеся, словно уставшие от своего бессмысленного существования домики смотрели на нее пустыми глазницами окон, местами выбитых и заколоченных фанерой и завешанных старыми одеялами. Ее сразу же напугала гнетущая тишина, царившая вокруг. Может, водитель ошибся и привез пассажиров в заброшенную часть города? Но судя по тому, как уверенно зашагала Зоя к одному из строений, которое как две капли воды было похоже на все остальные постройки, ошибки не было.

Даже погода в этой части города была совершенно иной. Когда они выходили из ресторана, светило яркое июньское солнце, а здесь на небе уже сгустились тяжелые свинцовые тучи, точно жаркий летний полдень обернулся осенним вечером.

К Зойкиному бараку темной громадиной подступал лес, словно мифическое чудовище, которое все ближе подбирается к крошечным домикам, чтобы когда-нибудь поглотить их вместе с жильцами. Зловещую тишину нарушал лишь скрип многолетних сосен, больше похожий на зубовный скрежет монстра.

Звук открывающейся калитки потонул в вязкой тишине. Но уже в следующее мгновение мертвый покой нарушил звонкий лай и голос Зойки:

– Пошел вон, псина облезлая. Нюрка, овца, забери свою шавку, пока я ее не придушила.

Последовал глухой удар и обиженный визг.

– Ну, а ты чего встала? – Зоя с трудом сфокусировала взгляд на мнущейся в стороне Анфисе. – Зайдешь на чашку чая? Правда, чая у меня сегодня нет, только кипяток. И то если газ не закончился.

Анфиса испугалась, что если сейчас зайдет, то останется в этом жутком месте навсегда. Она посмотрела на Зойку так, будто за все просила прощения, потом кинула взгляд на машину, которая привезла их сюда. Решение пришло мгновенно.

– Правильно! – выкрикнула ей вслед Зойка. – Вали отсюда и подумай, стоит ли уходить от мужика, который тебя как королеву обхаживает. Ты привыкла только о себе думать. А о нем ты подумала?

Закрыв уши руками, Анфиса почти бежала к автомобилю, который призывно урчал мотором. Ей казалось, что вся ее одежда, волосы и даже кожа пропитались запахом безысходности, которым был отравлен здешний воздух. Она дала себе обещание, что больше никогда не станет встречаться с Зоей. Их миры давно не соприкасаются. Школьные, а затем институтские времена, когда они были неразлучными подругами, давно прошли.

Анфиса вдруг осознала, что дружила с Зоей по инерции, по сложившейся привычке. Точно так же она была и с Сергеем все эти годы.

И вся ее жизнь до сих пор была – по привычке.

Это неправильно.

Нужно взять себя в руки и огромным усилием воли вычеркнуть прошлое из памяти, никогда даже мыслями не возвращаться к нему и начать жить с чистого листа.

Анфиса была уверена, что так будет лучше для всех.

Бежать не только от дома Зои, но и от Сергея, сейчас, немедленно, – эта мысль пронзила мозг острой иглой.

Вернуться в квартиру за вещами, где все напомнит ей о прошлой жизни, которая еще утром была настоящей, значило – сдаться. Она не сможет перебороть себя, даст слабину, проявит жалость и останется. На год, два, десять… навсегда.

Мысли работали быстро.

Водитель без возражений повез ее по указанному адресу.

В камере хранения на вокзале лежали драгоценности, которые дарил муж. Это даже не воровство, она просто забрала свое. Этого хватит Анфисе надолго, возможно, и на всю оставшуюся жизнь.

Но самая главная вещь находилась в сумочке. Сергей купил вещицу на каком-то аукционе и вывалил за нее, по меркам Анфисы, целое состояние. Если это удастся продать, можно выручить очень неплохие деньги, пусть и меньшие, чем отдал Сережа, но ей все равно будет достаточно. Она сумеет жить экономно, несмотря на то что за годы замужества привыкла ни в чем себе не отказывать.

Анфисе вдруг нестерпимо захотелось увидеть Его. Вряд ли водитель разбирается в антиквариате, поэтому она, не таясь, вытащила янтарного ангелочка. Поделка ничем не примечательная, но с ней была связана какая-то история, которую Анфиса не запомнила. Ее интересовало только, какую цену можно за него выручить.

Янтарь Анфиса не любила и никогда не считала его хоть сколько-нибудь ценным. Подумаешь, застывшая тысячелетняя смола. Особенно ее удивляли, а порой смешили безумцы, что радовались, словно дети, находя внутри окаменелости муху или жука.

Она улыбнулась, представив свое будущее, а перед глазами почему-то поплыл туман. Слезы текли сами собой, никак не желая останавливаться. Анфисе показалось, что ангелочек начал светиться слабым желтоватым сиянием и слегка нагрелся.

Она моргнула несколько раз, и сияние исчезло, а в следующее мгновение раздался громкий скрежет.

Грудь пронзила острая боль, и наступила темнота. Последнее, что Анфиса помнила, – непрекращающийся звук клаксона, разрывающий барабанные перепонки.

На город уже опустились ранние осенние сумерки, когда Марина вышла из бабушкиного дома и зашагала в сторону автобусной остановки. Не нужно было засиживаться, теперь придется возвращаться по темноте.

Марина боялась темноты с детства. Обычно с возрастом это проходит, а у нее не прошло. Пока Анюта не сбежала, не было так страшно по вечерам. А теперь она старалась всегда вернуться домой засветло, включала свет во всех комнатах и даже в ванной, чтобы разогнать зловещие тени, прячущиеся по углам. Умом девушка понимала, что ее страх абсолютно иррационален: нет никаких чудовищ под кроватями, да только любые логические доводы бессильны перед эмоциями.

Всего на мгновение она остановилась, обернулась и нашла взглядом окно старухи: третий этаж, сразу над серыми гранитными пилястрами. Единственная квартира, где не горел свет. Девушка успела заметить, как колыхнулась плотная штора. Неужели старуха за ней следит?

Марина достала мобильный в надежде увидеть пропущенный звонок от Ани и горестно вздохнула: ей никто не звонил.

– Где же ты, сестренка? – глядя на молчавшую трубку, пробормотала Марина и шагнула на проезжую часть.

Слепящий свет фар и визг тормозов вырвали из горла невольный крик. Марина почувствовала несильный удар в бедро и все же, не удержавшись на ногах, рухнула на асфальт.

Кажется, она потеряла сознание. Совсем ненадолго, потому что едва успела провалиться в кромешную темноту, как по глазам резанул яркий свет. Щурясь и пытаясь закрыться рукой от этого света, Марина сидела на холодном асфальте, чувствуя, как одежда впитывает ледяную воду. Она угодила прямиком в лужу.

Второй рукой девушка шарила вокруг себя, пытаясь отыскать мобильный, выпавший при ударе.

– Да выключите вы, наконец, фары!