– Игра…

Шерлок удивленно дергает бровью, пальцы Джона напрягаются, сжимая чайную тару, но синие глаза сохраняют невозмутимое выражение.

– Он любил играть, вот и я играю… в то, что по-прежнему варю ему кофе…

Призрак былого счастья еще более сгущает атмосферу неловкости, делая ее почти невыносимой, но в этот момент дверь между коридором и кухней приоткрывается, и на пороге появляется миссис Хадсон.

Миссис Хадсон…

Кровь горячо приливает к щекам, как только Шерлок осознает, какую они с Майкрофтом допустили оплошность. Они же забыли предупредить миссис Хадсон…

Зная, что операция по ликвидации преступной сети Мориарти близка к завершению, и готовясь вновь наделить брата статусом живого человека, Майкрофт предпочел действовать постепенно. Все заинтересованные лица были ознакомлены с новым положением дел заранее, и Марту Хадсон проинформировали два дня назад.

В неведении остался только Джон…

– Тук-тук… – голос домохозяйки дрожит, она едва справляется с волнением, но все, о чем сейчас может думать детектив, это о неизбежности надвигающейся катастрофы.

– Миссис Хадсон… – недовольно начинает Джон, но договорить ему не удается.

– Я понимаю, я не вовремя, я только на минутку… – миссис Хадсон ставит на стол громоздкую сумку и начинает вынимать из ее необъятных недр продукты. – Джон, у тебя в холодильнике пусто, а здесь все, что вам может понадобиться: сыр, масло, молоко, яйца…

– Миссис Хадсон!

– Извини, Джон, я просто подумала... Вот и Шерлок очень худой…

Джон ударяет кулаками по столу с такой силой, что несчастные чашки подпрыгивают.

– Это НЕ Шерлок!!!

Ну, все…

Уставившись прямо перед собой, Шерлок прикусывает фалангу указательного пальца, лихорадочно пытаясь просчитать наименее болезненные выходы из ситуации. Миссис Хадсон вздрагивает, в повлажневших глазах появляется жалобное выражение, тонкие брови складываются домиком.

– Конечно, дорогой… Я знаю. Не волнуйся. Майкрофт мне все рассказал…

Шерлок медленно разжимает челюсти, только сейчас понимая, что прокусил себе палец чуть ли не до крови.

– Но он так похож на нашего мальчика…

Джон закрывает глаза, тяжело дыша и все еще сжимая кулаки. В голосе миссис Хадсон появляется просительная интонация.

– Так что я буду называть его Шерлоком, ладно?..

Джон резко поднимается, с грохотом отодвигая стул, и выскакивает в коридор, не сказав более ни слова и громко хлопнув дверью. Шерлок, мелко подрагивая, подносит ко рту чашку с чаем, несколько секунд держит ее у губ, затем, так и не глотнув, ставит обратно.

Миссис Хадсон подходит ближе, коротко всхлипывает и, обхватив Шерлока обеими руками за плечи и голову, крепко прижимает его к себе...

====== Часть четвертая ======

Несколько следующих дней похожи один на другой.

Каждое утро Джон уезжает в больницу.

Лежа в постели без сна, Шерлок слышит, как поскрипывают наверху половицы, как шумит вода, пока друг принимает утренний душ. Потом шаги на лестнице и совсем близко – на кухне. Уютный запах кофе и поджаренных тостов. Следом звук хлопнувшей двери – и тишина.

Без Джона квартира кажется вымершей.

Шерлок поворачивается на бок, подтягивает колени к животу, накрывается до ушей одеялом, словно стремясь отгородиться от накатившего одиночества, и, наконец, засыпает…

…Он встает ближе к обеду, помятый и заспанный, с тяжелой головой и в дурном настроении, вяло плетется в ванную, а после на кухню. Там его ждет сваренный кофе, но этот факт вовсе не радует – заботу неизменно проявляет миссис Хадсон.

Шерлок пьет кофе и обиженно думает о том, что Джон мог бы и не ходить на работу, учитывая специфику возложенной на него Майкрофтом «миссии». Он обязан отшлифовывать «образ», а вместо этого проводит большую часть дня в своей чертовой клинике.

Очевидно, что Джон попросту увиливает от ответственности. Сбегает, стараясь в обыденном профессиональном занятии найти спасение от ожидающего его дома абсурда.

Абсурда, постепенно становящегося нормой…

*

В первый день Шерлок был даже рад остаться один.

Бродил по квартире, трогал вещи, листал книги, заглядывал в шкафчики, выдвигал ящики, смотрел в окно, сидел в своем кресле, лежал на диване. Думал. Потом осторожно поднялся по лестнице. Дверь в комнату Джона оказалась закрыта на ключ…

Тогда Шерлок спустился вниз – к миссис Хадсон.

*

– Ему было очень тяжело… – миссис Хадсон водружает на тарелку кусок тушеного мяса, пристраивает рядом горку стручковой фасоли, поливает все соусом и ставит тарелку перед Шерлоком. – Особенно в первый год…

Шерлок молча накалывает на вилку темно-зеленые трубочки и отправляет их в рот, жует, не отрывая взгляда от тарелки.

– Он даже ни разу не пришел сюда, сначала жил у Гарри, потом снял квартиру… пил… – на последнем слове миссис Хадсон отворачивается, смахивает со скатерти несуществующие крошки. – Никого не подпускал к себе. Каждый день ходил на кладбище…

Фасоль давным-давно пережевана до гомогенного состояния, но проглотить ее почему-то не получается, как Шерлок ни напрягает горло.

– Потом вдруг позвонил, сказал, что хочет снова жить здесь… – она улыбается, грустно и ласково. – Вернулся, устроился на работу, все потихоньку стало налаживаться…

Фасоль удается протолкнуть в пищевод. Шерлок хватает стакан с водой, чтобы запить непокорный гарнир, но давится, кашляет до посинения. Потом тяжело дышит, вытирая выступившие слезы.

Миссис Хадсон сочувственно касается его плеча.

– Понимаешь, он только-только, наконец, успокоился, смирился с твоей смертью, и тут… – оберегая его, она не заканчивает предложения.

Шерлок горько усмехается, ковыряя вилкой в тарелке.

И тут ему приспичило воскреснуть из мертвых…

*

На второй день Шерлока навестил Майкрофт.

*

– Почему ты не сказал мне, что ему было так плохо?.. – Шерлок стоит, отвернувшись к окну, старший Холмс сидит в кресле Джона.

– Разве это могло что-нибудь изменить? – тон брата бесстрастен, но детектив спиной чувствует исходящее от Майкрофта неодобрение.

Шерлок не знает, что ответить на этот вопрос.

Он действительно не знает, повел ли бы себя иначе, если бы был в курсе тяжелого состояния Джона, и это тревожит невыносимо. Майкрофт поднимается с кресла, подходит ближе.

– Послушай… – он явно пытается подобрать слова, и Шерлок ощущает что-то вроде признательности. – Ты принял решение. И это было единственно правильное решение в сложившихся тогда непростых обстоятельствах. И тот факт, что отчаяние доктора Уотсона оказалось несколько глубже, чем мы предполагали, нисколько не меняет самих обстоятельств.

– Мы могли бы сказать ему…

– Не могли! – теперь голос Майкрофта звучит жестко, отдаваясь в груди Шерлока болезненным спазмом. – Ты прекрасно знаешь, что это подставило бы под удар не только всю операцию, но и самого Джона. Мы не могли рисковать, мы не имели права рисковать, в том числе и его жизнью…

– Ты не хотел рисковать… – Шерлок стремительно оборачивается. – Потому и не рассказал мне о нем, чтобы еще больше не обострять ситуацию…

– Да, я не доверял твоему здравомыслию, – Майкрофт кривит губы, напряженно выпрямившись и опираясь на зонт. – Что, впрочем, неудивительно, учитывая твое опрометчивое появление на кладбище всего через три дня после собственных похорон!

Шерлок упрямо сдвигает брови, и старший Холмс вздыхает c демонстративной усталостью.

– Возможно, это безжалостно с моей стороны, но для меня в итоге было важнее сохранить в целости своего брата, чем избавить от душевных страданий доктора Уотсона...

*

Желание постоянно видеть Джона настолько всеобъемлюще, что Шерлок чувствует себя связанным им по рукам и ногам.

Допив кофе, он прилежно моет чашку, ставит на полочку в шкафчик. Он вообще старается оставлять как можно меньше внешних свидетельств своего пребывания в доме, справедливо полагая, что Джона они будут только раздражать.