Тина, все еще находясь под действием его чар, с улыбкой призналась:

— Это так.

— Ты всегда отличалась упрямством.

— В самом деле?

— Я не хотел тебя обидеть, — спохватился Брайан. — Могу признаться, что я даже получал удовольствие от наших ссор… Моменты примирения мне, по крайней мере, всегда нравились.

Тину снова обдало горячей волной, и ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не лишиться способности трезво мыслить.

— Если тебя так устраивал наш брак, то почему ты, черт возьми…

— Зачем ты здесь? — перебил ее Брайан, в очередной раз ясно продемонстрировав нежелание обсуждать прошлое. Он прислонился к синей кафельной стойке. — Почему сейчас?

Вид у него был угрожающий.

И это всегда, по признанию Тины, добавляло ему шарма. Черные волосы, голубые глаза, широкая грудь и узкие бедра, а также умение носить джинсы, как никто другой. Он возбуждал ее за считаные секунды. Наверное, нет такой женщины на Земле в возрасте от шестнадцати и до шестидесяти лет, которая не поддалась бы его обаянию.

Сглотнув внезапно образовавшийся в горле комок, Тина проговорила:

— Нана уехала в Италию. Пока ее нет, нужно проследить за Булочкой и Ириской.

— И? — спросил Брайан, подозрительно глядя на нее. — Это единственная причина? Ты не обсуждала ничего с моими братьями?

— О чем ты? — удивилась Тина, тщетно пытаясь прочитать его мысли. — Я разговаривала только с Коннором.

Услышав имя близнеца, Брайан поморщился.

— Да. Прости. Я знал, что ничего не выйдет, но дал ему возможность попробовать, — сказал он и, откашлявшись, насмешливо прибавил: — Если тебя это утешит, знай: ты до смерти его напугала.

Тина улыбнулась.

— Вообще-то это, пожалуй, меня несколько утешает. Хотя я так и не получила ответа на свой вопрос. Почему ты хочешь, чтобы я уехала отсюда?

Лицо Брайана стало похоже на маску, глаза потускнели.

— Это больше не имеет значения.

— Для меня имеет, — возразила Тина.

— Давай оставим это, ладно? — Брайан отошел от стойки и направился к двери черного хода.

— Там собаки, — предостерегла Тина.

— Ах, чтоб их черти взяли! — Брайан резко развернулся на каблуках и зашагал через кухню в гостиную.

Тина последовала за ним.

Брайан схватил со стола свою фуражку и двинулся через тускло освещенную гостиную к парадной двери. Но не успел он шагнуть за нее, как Тина схватила его за плечо.

Брайан остановился как вкопанный и посмотрел на руку, лежавшую у него на плече.

Тина знала, чего он хочет, однако не отпускала его. И дело было не в упрямстве. Просто, прикоснувшись к нему, она вновь почувствовала, как горячая волна пробежала по всему телу. Тине так хотелось, чтобы это почти забытое ощущение длилось и длилось. Ведь она так давно не испытывала ничего подобного!

— Я не уеду, — твердо заявила она, глядя Брайану прямо в глаза. Она почувствовала в нем какую-то внутреннюю борьбу, но его эмоции были слишком мимолетны, чтобы угадать, что с ним происходит. — Я пробуду здесь три недели, Брайан. Тебе придется с этим смириться.

Брайан стиснул челюсти, и Тина могла поклясться, что он заскрежетал зубами. Все вдруг показалось ей не таким уж безнадежным: он не желал, чтобы она к нему прикасалась, потому что тоже до сих пор испытывал возбуждение от ее прикосновений.

А значит, соблазнить его будет проще, чем она думала.

Ведь именно за тем она и приехала.

Чтобы затащить Брайана в постель.

И забеременеть от него.

А потом уехать.

Подумав об этом, Тина выпустила руку Брайана. Мысль об отъезде ей была неприятна, и она не хотела, чтобы он заметил отразившуюся у нее на лице неуверенность.

— Ну и замечательно! — Брайан кивнул и вышел на крыльцо. Надев фуражку, он раздраженно посмотрел на Тину. — Три недели. Уж как-нибудь переживу.

Спустившись по лестнице, он обошел дом и направился к своему домику. Собаки залились лаем.

— Да заткнитесь вы, звери! — пробормотал Брайан, а Тина тихо рассмеялась.

Поднявшись на следующее утро ни свет ни заря, Тина надела кремовые льняные брюки и светлую терракотовую блузку. Прицепив Булочку и Ириску на поводки, она отправилась на улицу.

Каким необычным ей показалось все вокруг! Слишком долго она прожила в Калифорнии, подумала Тина. Там люди даже полквартала до магазина предпочитают проехать на машине. Движение там ужасное. Никому из калифорнийцев и в голову не придет скооперироваться и использовать для поездки один автомобиль. Слишком они любят свои машины и слишком оберегают свою независимость, чтобы делиться с другими. Они хотят иметь возможность отправиться туда, куда им этого хочется, и тогда, когда им хочется.

А здесь, в Бейуотере, тихие улочки словно предназначены для пеших прогулок. Обширные парки раскинулись в черте города и за его пределами. Насколько это лучше, чем в Калифорнии, размышляла Тина, где с деревьями не церемонятся, их просто выкорчевывают с корнем, когда считают необходимым, а на их место сажают новые. Когда и они вырастают, с ними поступают так же, и все идет по новой.

Посаженные вдоль улиц деревья в Бейуотере протягивают друг другу ветви, образуя зеленые аркады. Здесь дети катаются на скейтах, а взрослые ухаживают за деревьями и цветниками. Возле каждого дома стоят качели, чтобы, покачиваясь на них, можно было наблюдать за проходящей мимо жизнью.

Господи, как же она соскучилась по родному городу!

— Здравствуйте, миссис Донован, — с улыбкой поприветствовала Тина пожилую даму, которая подрезала розы перед домом. Та тоже улыбнулась и помахала ей рукой.

— Вот это другое дело, — сказала Тина собакам, которые тянули ее вперед, — соседи здесь с тобой разговаривают, улыбаются. Совсем не так, как в Калифорнии.

Собакам, однако, ее рассуждения были глубоко безразличны.

Никогда раньше Тине не приходило в голову сравнивать Южную Каролину с Калифорнией, и теперь она понимала, почему. Задумайся она об этом, тоска по дому не дала бы ей спокойно жить. До сих пор ее визиты к бабушке были очень короткими, наполненными разного рода хлопотами по дому. У Тины не было времени побродить по родному городу, насладиться его тихой прелестью и прийти в себя после суеты и шума Калифорнии.

Теперь же, когда у нее появилась такая возможность, она почувствовала облегчение.

Булочка и Ириска рвались с поводков, разбегаясь в разные стороны, пока красные кожаные поводки окончательно не запутались, грозя превратиться в удавку. Тина рассмеялась, чуть не споткнувшись об Ириску, которая резко бросилась ей под ноги.

Тина наклонилась и распутала поводки.

— А нельзя ли идти рядом? — пробормотала она Булочке, которая тут же лизнула ее в подбородок.

Они продолжили путь, и под цокот собачьих коготков Тина погрузилась в свои мысли.

Ночь прошла без сна, в размышлениях о Брайане. И лишь когда вдалеке забрезжил рассвет, она наконец поняла, что нужно делать.

Нужно поговорить с одним из братьев Райли, который не будет ей лгать. Один из них в силу своей принадлежности к духовному сану был обязан сказать правду.

Отец Лайам.

Изящный дом приходского священника католического храма Святого Себастьяна походил на замок, только очень маленький. В прилегающем саду росли высокие магнолии, и, когда Тина приблизилась к дому, их глянцевитые листья зашелестели на легком ветру.

Выщербленный серый кирпич, казалось, вбирал в себя летнее солнце, создавая тем самым какую-то особую атмосферу сердечности и гостеприимства. В окнах отражалось солнце, а пурпурные, красные и белые петунии в громадных терракотовых горшках, выставленные в тени веранды, радовали глаз.

Булочка и Ириска бросились вперед по тротуару, потащив за собой Тину, которая, смеясь и покрикивая на них, позвонила в дверь. На пороге появилась высокая пожилая женщина с седеющими рыжими волосами и цепкими зелеными глазами.

— Чем обязана?