- Итак, - подвел итог Джим, не прекращая хищно улыбаться, - выбирай. Либо ты раздвигаешь ножки для папочки, либо я иду к папочке сам. Согласен, каламбур так себе, - закончил он и выжидательно уставился на ошарашенного Себастьяна.
Никто и никогда не подвергал Морана большему унижению. Сжимая и разжимая кулаки, он смотрел на Джима, прикидывая, сколько нужно будет ударов этой миленькой головы о капот его дорогущей тачки, чтобы выбить всю дурь к чертям. Ему было одновременно противно от осознания, какая мерзость живет внутри этого красивого тела и больно, что именно оно и привлекало, распаляло и сжигало напрочь его кровь, заставляя полностью терять голову и кидаться в омут сумасшедших идей ненормального гения.
- О, и еще одно, - расслабленно выдохнул Джим, подойдя настолько близко, что его мягкие губы задевали мочку уха Себастьяна, - не думай, что у тебя получится, избив меня, что-то изменить. Разве что усугубишь ситуацию. Помнишь Джинни? Для нее у меня тоже есть одна интересная роль. Если тебе интересны подробности…
- Я согласен, - закрыв глаза, слишком быстро произнес Себастьян. – Согласен.
Джим сделал вид, что не заметил, как после этих слов в глазах стоящего напротив него парня промелькнул странный отблеск, совершенно не похожий на страх.
========== Часть 4 ==========
Продавленный диван, пропахший горьким табаком и разлитым на него дешевым виски, совершенно не представлялся Себастьяну тем самым местом, где Джим Мориарти, погибель человечества, ядовитая мечта, будет тискать его за задницу и жарко выдыхать приказ о повиновении. Честно говоря, до этого дня он вообще воспринимал этот предмет мебели как неизбежное зло, изредка засыпая там, когда возня с мотоциклом отнимала последние силы. Ни одну из своих девчонок он сюда не приводил, считая это место своеобразным мужским клубом – Себастьян, его мотоцикл и старый грузовик. Самая приятная компания на свете. Вот только сейчас все было по-другому.
Школьный гараж располагал хорошей звукоизоляцией, а ключи от него были только у двоих людей – у Себастьяна и директора школы. Последняя в это время суток должна была мирно досматривать десятый сон, а значит, их никто не должен потревожить. Совокупность этих факторов и натолкнула Себастьяна на мысль уединиться именно здесь, о чем он, впрочем, пожалел почти сразу – никакой романтики обстановка не добавляла. Старые детали, на всякий случай (вдруг прилетевшему десептикону понадобятся запасные части) громоздились по углам, отбрасывая зловещие тени. Промасленные тряпки валялись тут и там, ожидая случая, когда Себастьян вспомнит про них и остальной мусор, живописно располагавшийся на любой поверхности. На кривоногом столике лежала начатая пачка сигарет, дешевая зажигалка и половина жестяной банки, приспособленной под пепельницу. Единственным местом, где можно было расположиться с относительным комфортом и не бояться, что какая-нибудь железяка вопьется тебе в бок – был тот самый диван.
Себастьян чувствовал себя неловко, нервозно, не знал, куда деть неожиданно вспотевшие ладони и беспрерывно вытирал их о джинсы, помещение словно уменьшилось, стены давили, а кислород и вовсе испарился, из-за чего легкие начинали гореть огнем после каждого вздоха, а сердце бухало рваным ритмом в горле. Кровь бежала по венам, наполняя тело пульсирующими токами желания, отчего покалывало в кончиках пальцев и хотелось, отчаянно хотелось, чтобы все было по-другому. И в то же время, понимая, что по-другому у них быть просто не могло.
Слишком далеко зашла игра и слишком сильно хотелось доиграть партию до логичного конца, даже если все это принесет лишь боль.
Решив, что с чего-то надо начинать, Себастьян скинул влажную футболку, повел плечами, позволяя рассмотреть мышцы, перекатывающиеся под блестящей смуглой кожей, и улегся, будто предлагая себя в качестве трофея победителю.
- Э, нет, - присвистнул Джим, - так дело не пойдет. Не нужно изображать жертву. Сопротивляйся, малыш.
В глазах Себастьяна зажглось адское пламя, стоило ему услышать эти слова. Если Джим хочет сопротивления, он его получит.
Полковник даже себе не смел признаться, что ждал и готовился к сему противоестественному действу. Душ и некоторые процедуры, про которые Моран прочел на просторах интернета, лучшее белье и чистая одежда: он ни за что не хотел показаться чересчур уязвимым перед этим невыносимым зазнайкой, но именно сейчас, когда тот так откровенно разглядывал его полуобнаженное тело, Себастьяну стало жарко. Его кожа плавилась, выступающий пот совершенно не остужал ее, внизу живота затягивалась тугая пружина возбуждения. Джим лишь хищно ухмылялся, точно зверь скалил свои белые зубы, уже готовый вцепиться в его шею и выхватить кусок побольше, уничтожить саму мысль о том, что Себастьян когда-то был личностью, а не игрушкой для утех, выжечь клеймо, говорящее всем и каждому, кому именно тот принадлежит. Кто его хозяин.
- Вижу, готовился, - медленно, нарочно растягивая слова, прошипел Мориарти, приближаясь к дивану. – Хороший тигр.
Его рука замерла в миллиметре от обнаженного живота Себастьяна, и тот задержал дыхание. Вот он, последний рубеж, после которого они просто не смогут остановиться, повернуть назад, сделать вид, что ничего не было. Им придется жить с этим всю жизнь, и если для Джима все казалось очередным ярким приключением, то для Себастьяна это было тем самым переломным моментом, после которого он просто не сможет смотреть Мориарти в глаза.
Единственным выходом, который он видел, было испариться, сбежать из этого маленького душного городка.
В это мгновение, кажется, все остановилось, замерло, сузилось до одной точки – холодные пальцы Джима неожиданно ласково легли на разгоряченную кожу, ярко выделяясь на ней, словно подчеркивая, насколько они на самом деле различны.
Секунда, и тигр, приготовившись к нападению, выпустил когти.
Себастьян с легкостью перехватил узкое запястье, потянув на себя не ожидающего от него такой подлости Джима.
- Ты же хотел сопротивления, - зарычал он, прижимая к себе тело, неожиданно оказавшимся совсем не хрупким. – Вот и получай.
Моран понимал, что как только Джим придет в себя - ему несдобровать, но сейчас он просто наслаждался отведенным временем. Чтобы доказать скорее себе, чем Мориарти, что он способен на большее, чем тупо исполнять все его прихоти. Чтобы не потерять свое собственное «я», растворившись в черном болоте, наполненным кислотой. В Джиме.
Пристально вглядываясь в повернувшееся к нему лицо, казавшееся высеченного из бездушного белого мрамора, Себастьян заметил, как около мутного коричневого зрачка постепенно расползается золотистый ободок. «Да ты точно такой же хищник!» - подумал он, но внимание сразу же переключилось, стоило опустить взгляд пониже, на покрасневшие манящие губы Джима. Они призывно приоткрылись, словно просили о поцелуе, и Моран просто не смог отказать себе в удовольствии, приподнявшись, крепко прикусить нижнюю губу, оттянуть ее, а затем погрузиться языком во влажную глубину рта, попробовать на вкус, испить до дна ядовитый напиток. Кровь в ушах стучала так громко, что Себастьян, полностью отдавшись поцелую, ничего не слышал, да и не хотел слышать, поэтому сильный удар по голове стал для него полной неожиданностью.
Джим никогда не терял контроль над ситуацией, и эта секундная заминка с поцелуем стала для него довольно неприятным сюрпризом, разбудив голодного мстительного монстра. Он кричал и сыпал угрозами, понимая, что, позволив себе немного расслабиться, почти полностью провалил всю так тщательно спланированную операцию по соблазнению Полковника.
А немного оглушенный Себастьян с удивлением смотрел на него, сжимающего кулаки и выкрикивающего приказы. Морану казалось, что это легко – также ударить Мориарти по смазливому личику, убрать с него некрасивое выражение злости, бить до тех пор, пока весь дурман не выйдет из Себастьяна, оставляя за собой только ощущение пустоты, сосущее неприятное чувство где-то под ложечкой. Это был не просто удар с целью самозащиты, ему явно дали понять – кто именно будет вести. Себастьян почувствовал странное волнение, глядя как постепенно успокаивается Мориарти и странно смотрит, явно прикидывая: как отомстить.
