— И убили мою дочь! — в гневе закричал Даг, его бледное лицо покраснело. — Такие же чудовища, как ты, задушили ее и выбросили, словно мусор!

Борден тупо ответил:

— Я нашел двух мужчин, которые забрали жизнь вашей дочери. Их смерть была мучительной.

— А что насчет моих мучений? Или мучений моей жены? Тебе никогда не облегчить нашу боль.

— Вы думаете, я мало страдаю? — повышая голос, прервал его Борден. — Вы думаете, я не оплакиваю вашу дочь каждый день? Что я не виню себя? Я любил ее, мистер Девено, и я желаю, чтобы вместо нее это случилось со мной. Знаю, что не заслуживаю жизни, и если бы у меня был выбор, она была бы здесь вместо меня. Я согласился бы умереть самой мучительной смертью. Продать свою гребаную душу дьяволу, если бы он мог помочь, но этого, блядь, никогда не случится. И я не могу изменить прошлое, сколько бы ни винил себя за это.

Даг не ожидал такой реакции от Бордена. Он замер, его глаза покраснели. Борден понял, что Даг беззащитен и подавлен, и в своем праведном гневе сделал то, о чем никогда и не помышлял. Вдруг протрезвев, он теперь смотрел пустым взглядом на пистолет в руке Бордена.

Хватка Бордена на пистолете усилилась, рука задрожала. Обычно в подобных ситуациях он был спокоен. Обычно он ничего не чувствовал. Но это было тогда, когда его мир был черно-серым.

Но он больше не черно-серый.

Мир снова заполнен гребаными красками.

И кто должен был оказаться перед ним, чтобы встряхнуть его еще больше? Никто иной, как отец женщины, которую он любил вплоть до ее безвременной смерти.

— Простите, — прошептал ему Борден, боль наполняла его голос.

Даг изо всех сил старался смотреть свирепо, но даже под неприкрытой ненавистью Борден видел только боль. Ему и в голову не приходило, что он не единственный человек, прячущийся за искусственным фасадом и притворяющийся перед всем миром, будто непробиваем.

Даг страдал больше, чем он. Ему достался лишь короткий год в жизни Кейт, и даже за этот короткий период она оставила неизгладимый след в его душе. Но отец… она была его всю жизнь. Он наблюдал, как из ребенка она превращалась в женщину. Его страдания не шли ни в какое сравнение с муками Бордена.

Они не просто две озлобленные столкнувшиеся души. Это две раненые души, и сейчас они поняли это. Даг отвернулся и уставился в грязный пол, его плечи сотрясались от рыданий.

— Я скучаю по ней, — он задыхался от слез. — Я скучаю по ней, вот и все. Мне просто не хватает ее.

Глаза Бордена защипало. Он с дрожью выдохнул:

— Да.

Он тоже по ней скучал. Всегда.

— Я все думаю, что я мог бы изменить. Я был слишком строг с ней. Подавлял ее.

— Вы любили ее, — сказал Борден. — Она знала это.

Даг продолжал трястись. Мужчина настолько опустился, что Бордену было тяжело смотреть.

— Ты не можешь допустить, чтобы это повторилось, — сказал Даг, глядя на него. — Ты не можешь.

Борден замер.

— Что вы имеете в виду?

— Все говорят, Маркус. Они все знают про девочку.

Он посмотрел в сторону и вниз, на землю.

— Так вот почему ты это сделал, Даг? Пытался убить меня, будучи уверен, что это снова повторится?

— Повторится, — ответил Даг. — Это случится, Маркус. Слишком много людей желают тебе смерти. Каждый день их все больше. Это случится.

Он ничего не ответил.

Ошеломленный и эмоционально подавленный, он стиснул зубы и внезапно отошел. Хоук нахмурился, когда Борден подошел к нему.

— Отпусти его, — приказал Борден, пытаясь говорить ровным голосом. — Он не в себе. Слишком много выпил.

— Отец Кейт или нет, пьяный или трезвый, он собирался убить тебя, — злобно огрызнулся Хоук. — Ты не можешь позволить ему дышать хоть минуту.

Борден тяжело вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок, но чувствовал, словно петля затягивается на его шее. Он посмотрел на Дага, а затем в окаменевшее лицо Хоука. Стены вокруг него начали смыкаться, и он вылетел из склада, шатаясь вперед-назад.

Что-то резко перевернулось внутри, и он упал на колени. Сгребая свои волосы в кулаки, он рвал их от отчаяния. Потом впился ногтями себе в лицо. Но даже эта физическая боль не могла заглушить боль внутреннюю. Все, что он видел, это мертвое лицо Кейт. Даже вспоминая ее улыбку, он видел безжизненный взгляд на этом улыбающемся лице. Его пальцы впились в землю, глаза жгли невыплаканные слезы. БЛЯДЬ, почему он не может просто оплакать ее? Почему слезы не льются?

Он никогда не увидел бы это лицо, если бы не вернулся. Она была бы жива. Даг был прав. Он был чертовски прав.

Борден — чудовище, и заслуживал смерти.

— Он не должен выжить, — сказал Хоук за его спиной. — Ты отлично это знаешь, Борден. Все наши люди знают о том, что он был здесь. Как они смогут уважать тебя, если ты не зароешь этого человека в землю за попытку покушения на самого могущественного человека в Нью Рейвен?

Борден взглянул на небо, словно ожидая от него совета в этой хуевой ситуации.

— Ничего личного, — продолжил Хоук. — Просто сделай это, а мы позаботимся об остальном.

Борден медленно выдохнул и поднялся на ноги, чувствуя себя так, будто лишился брони. Если сделает это, тогда он еще большая мразь, чем тот, кто убил Кейт.

Или так и есть?

Повернувшись и кивнув Хоуку, он зашагал обратно на склад.

Глава 23

Эмма

Страшнее всего те, кто стоит во главе, Эмма. Но ты и раньше это знала.

Эти его слова сбили меня с толку. Остаток дня я провела, пытаясь понять мужчину, на которого работала на протяжении многих месяцев. Попыталась представить его тем злодеем, которым он себя считал. Это встревожило меня, я не выдержала и расплакалась. Потому что он действительно был таким, и никаким количеством доброты его не изменить.

Тогда почему мои чувства к нему не ослабевают?

***

На следующий день Борден не появился в офисе.

На самом деле, он не появлялся всю неделю. И следующую тоже.

Это были девять дней без Бордена.

И это было абсолютной агонией. Я страдала. По-настоящему страдала. Офис стал таким пустым. В моем сердце был холод. Я тосковала по нему. Что могло заставить его так просто исчезнуть? В один из дней я пыталась спросить у Хоука, где он обедал, но этот мудак намеренно проигнорировал меня, сказав, что это не мое дело. Даже Человек-усы не шевельнулся, когда я вымаливала у него хоть какую-то информацию.

Полное дерьмо. Я ощущала каждую минуту каждого часа, после чего, несчастная, со спутанными чувствами шла домой.

Это было просто… на протяжении многих недель подряд я находилась рядом с этим человеком в режиме нон-стоп. Он заполнял большую часть моего дня. Это несправедливо: ему, вероятно, было насрать на меня, пока я, цепляясь за соломинку, переживала о его местонахождении больше, чем о собственном следующем вдохе.

Жаль, что это было не взаимно.

Это был вечер пятницы, и я только что вернулась из магазина. Человек-усы великодушно помог мне поднять сумки до квартиры и ушел. Я как раз разбирала покупки, когда услышала стук в дверь.

Посмотрела на часы. 6:40 вечера. Уже было поздновато, я никого не ждала и определенно никого не знала в доме. Выхватив из сумочки свой нож, открыла лезвие и осторожно подошла к двери, пытаясь расслышать хоть какие-то звуки.

— Эмма, это я.

Борден.

Мои плечи расслабились от облегчения, а сердце екнуло от звука его голоса. Я быстро открыла дверь и увидела его, стоящим здесь: джинсы и простая черная футболка, руки прижаты к дверному косяку. На долю секунды я почувствовала, будто в меня снова вдохнули жизнь. Тепло начало растекаться во мне, но мой внутренний голос противоречиво спросил: почему я счастлива видеть человека, не предупредившего меня, что будет отсутствовать так долго.