Сразу после бани мы и направились именно туда.

Палаточный городок учебной части, располагался в паре километров от поселка Семилуки. Возле реки Ведуга. Стрельбище находилось тут же.

Нас разделили по отделениям и расселили в десятиместные палатки, ровными рядами стоящие вдоль отсыпанной разноцветным песком, дорожки. Песок для которой добывался тут же по склонам холмов. Расселившись по отведенным местам, мы принялись за приведение в порядок формы. Подшивали погоны, петлицы, подворотнички, все под руководством сержантов, предыдущего призыва, которые только что прибыли из сержантских школ.

В этом лагере, похожим на пионерский, нам предстояло провести целый месяц, изучая особенности службы.

Всего набралось более ста человек призывников, причем мы были не самыми первыми. Можно сказать, что прибыли на все готовое, так как установку палаток и разметку территории, проводили прибывшие до нас.

На следующий день начался Курс Молодого Бойца (КМБ).

Благодаря, ранней подготовке, он проходил для меня можно сказать играючи. Все, что давали здесь, было для меня давно знакомо и освоено. Разве, что за исключением "Уставов Внутренней Службы", но и здесь отличия от общевойсковых были минимальны, хотя и сказывалась специфика службы.

Пожалуй единственного, что мне не хватало, это возможности тренироваться так, как я привык. На это просто не оставалось времени. Весь день был заполнен поминутно, те же полчаса, что выделялись на личное время, тоже заполнялись сержантами, на чистку обмундирования или наведение порядка. В принципе, я был к этому готов, и надеялся, что смогу выкраивать время для себя, попав непосредственно в часть.

Со стрелковой подготовкой, проблем тоже не ожидалось. Тем более, что обучаясь в Школе Милиции, она проводилась довольно часто. Да и еще школьниками мы с сестрой иногда выезжали в тир, где он учил нас стрелять из пистолета Макарова. Кстати, как я понял из разговоров сержантов. Пистолет тоже будет штатным оружием, для тех, кто будет служить в конвойных ротах полка. Кстати из обещания майора, сопровождавшего нас, я предполагал, что попаду в хим.отделение, а оно как раз и было прикомандировано к 1 взводу, 1й— роты.

В конце июня мы приняли присягу. Хотя присяга по тексту, ничем не отличалась, от принятой мною ранее, но тем не менее, мне пришлось принимать ее еще раз. Хотя на этот раз не было той торжественной обстановки, которую смогли создать в Школе Милиции. Все случилось, как бы более обыденно, что ли. Мы выстроились вдоль дорожки, нашего городка и выходя по одному, зачитывали текст и расписываясь, возвращались в строй. После нас просто распустили.

А на следующий день разобрав палаточный городок, мы выехали в часть.

Как я и предполагал я попал в первую роту. В первом взводе из-за прикомандированных химиков, было четыре отделения вместо трех. Рота находилась на последнем этаже большого трехэтажного здания, старой постройки. Места было много, и поэтому, койки были поставлены в один уровень. Лишь третий взвод, спал на двухуровневых, из-за еще одного прикомандированного, на этот раз взвода связи. Но они были отдельной командой не относящейся к нашей роте. Хотя и жили в нашей казарме. Моим непосредственным командиром стал ефрейтор Радченко, к машине которого меня и прикрепили. Это была машина ДДА-53. "Авто-Мойдодыр" — как называли его в шутку.

Первый месяц, до сдачи всех зачетов по уставам боевой службы, мы ходили только во внутренние наряды, конвои, которыми занималась рота, были для нас временно закрыты.

Зато, несмотря на довольно плотный график службы у меня наконец появилось свободное время, и я смог наконец уделить время тренировкам, которых был лишен последние четыре-пять месяцев. Вначале из-за болезни, а после из-за призыва в армию.

Здесь же в части, был неплохой спортивный городок, на котором можно было поддерживать спортивную форму. И хотя места для забегов было маловато, но прибывший вместе с нами в часть молодой лейтенант Гречко, который стал нашим командиром взвода, любил это дело, и потому быстро организовал утренние пробежки вне территории. Чему я был только рад.

Так началась моя служба в армии.

5.

Как то так получилось, но в нашей роте, практически не ощущалось давление "дедовщины". Хотя в соседних, проявлялось во всю. Взять ту же АХР — Авто Хозяйственную Роту.

У нас же было так называемое разделение труда: Мы призванные в этом году при генеральной уборке мыли полы. Точно таким же способом, что был описан ранее, когда я учился на 1 курсе Школы милиции.

Те, кто отслужил уже полгода, в основном снабжали нас водой и протирали от пыли, все горизонтальные поверхности. То есть подоконники, табуреты, рамы кроватей, тумбочки и тому подобные вещи.

Черпаки, так называли тех, кто отслужил год, — выравнивали койки и отбивали постели, подушки. В общем доводили до ума расположение роты. Деды — срок службы которых подошел к полутора годам, присутствовали при уборке Но чаще подсказывали, что и где сделано не так. Ну и проверяли окончательно наведенный порядок. И наконец, дембеля, которые ждали отправки домой. Те просто прятались, в Ленинской комнате занимаясь своими делами. Правда молодых, таких как я в наряде всегда ставили во вторую смену. Просто потому, что в наряде допускалось спать не более 4 часов, а во второй смене, редко удавалось поспать и два. При наряде на кухню. Происходило то же самое. Духи — то есть мы и молодые -полугодки шли на мытье посуды или овощерезку. Я чаще выбирал последнее. Черпаки и деды на уборку столов, но мытье полов в столовой выпадало на молодых.

Овощерезка тоже считалась неблагодарным делом. Потому, что машина, для чистки картофеля, чаще всего не работала, и приходилось чистить овощи вручную. Но когда картофеля выдавали слишком много, то всегда присылали из роты помощь, на его очистку. Так что чаще всего, мне приходилось только делать уборку и следить, что бы ножи были острыми. Овощерезка по сравнению с мытьем посуды было гораздо лучшее место. Правда на следующий день, тоже оставалось много работы и весь день приходилось, что-то готовить. Но все же лучше, чем весь день возиться в пару и горячей воде.

О том, чтобы стирать, чью-то одежду, чистить сапоги или подшивать кому-то воротничок, речи не было вообще. Возможно это заслуга нашего ротного старшины, старшего прапорщика Гырбу или, что-то еще, но так или иначе, больших различий я не заметил. И, наверное, это было хорошо.

Наш день начинался с подъема. В шесть утра дежурный по роте кричал: "Подъем!" Мы вскакивали и бежали на физзарядку. Многие, особенно старослужащие, всеми правдами и неправдами старались увильнуть от этого, мне же было это только в радость. Особенно если в этот день в роте находился наш взводный. Тогда можно было быть уверенным, что пробежка не ограничится одним двумя кругами вокруг плаца, а пройдет на нормальные два-три километра, к которым я так привык и которых мне чаще всего недоставало. Дальше начиналось махание руками и ногами на плацу, но особо "продвинутые" в число которых вскоре вошел и я, несмотря на свою "молодость" уходили в спортгородок, где занимались качанием пресса или работой на брусьях или турнике. Там же было выставлено несколько тренажеров для отработки ударов и макивара сделанная из подвешенной покрышки автомобильного колеса. Многие пытались что-то изображать на них, чаще всего себе во вред.

После зарядки была уборка, заправка коек, после мы строились, проводился утренний осмотр и шли на завтрак. Кормили нас кстати очень хорошо. Шеф-поваром у нас был бывший шеф-повар одного из ресторанов Воронежа, ушедший на пенсию. Обычно в воинских частях готовят такие же солдаты, только прошедшие специальную подготовку. Но все равно пища приготовленная ими не пошла бы ни в какое сравнение, с приготовленной настоящим профессионалом. Мало того, всегда имелась возможность взять добавку, чем мы особенно молодые всегда пользовались.