Отойдя от железной дороги на значительное расстояние, он залез под верблюжий куст, лег. Нога нестерпимо болела. Он посмотрел на свои руки, во многих местах кожа была разорвана. Пальцами прикоснувшись к больной ноге, ощутил мокроту. “Кровь!" — промелькнуло в голове. Брюки тоже были в крови. Задрав брючину, он увидел на икре ноги маленькую ранку, из которой слабо текла кровь. "Вот черт, — вслух произнес он, — когда же меня ранило?" Он снял майку, разорвал пополам и завязал рану. Голова кружилась, наплывала тошнота. Он лег на спину и посмотрел на небо, оно было голубое-голубое. Глаза медленно слипались. Засыпая, он прошептал: "Ты, сынок, потерпи. Жди. Скоро увидишь папу. Ты слышишь? Жди!"

Начальник караула сержант Мирошниченко сидел за столом, просматривал потрепанный журнал. По зоне раздался вой сирены. Он поднял трубку.

— Ахметов, что там? — спросил он у оператора пульта управления.

— Товарищ сержант, сработал четвертый участок.

— Проверь, потом доложишь.

Сержант не придал значения этому: сигнализация часто срабатывала и выдавала ложную тревогу. Однако не успел он перелистнуть страницу журнала, как до его слуха донеслась глухая автоматная очередь. Он замер. Очередь повторилась. Зазвонил телефон прямой связи с часовым. Сержант схватил трубку.

— Товарищ… сержант, часовой пятый пост рядовой Амиров, зэк бежит.

Мирошниченко вскочил и не своим голосом заорал:

— Кара-у-л, подъ-ем! Побег!

Солдаты, выскакивая из спальной комнаты, подбегали к пирамиде с оружием, хватали автоматы и выскакивали на улицу. Вслед за ними выскочил и сержант. Караул ждал его команды. Сержант посмотрел на подчиненных.

— Где собаковод? — закричал он.

— Он в зоне на проверке внутренней тропы наряда, — ответил его помощник.

— Сюда его!

Его помощник побежал звонить в операторскую, чтобы по громкоговорящей связи вызвать собаковода. Уходили драгоценные секунды и минуты, на которые караул должен был опередить беглеца. По всем правилам при побеге осужденного группу преследования возглавлял второй помощник с розыскной собакой. А его, как назло, не было. Без него сержант не имел права вслепую посылать группу на преследование. Из караульного помещения показался помощник.

— Ну где он? — нетерпеливо спросил Мирошниченко.

— Оператор говорит: собака привязана к столбу возле КПП, а его самого нет.

— Вот сволочь, опять к своим землякам пошел! А ну бегом за ним!

Помощник, на ходу бросив автомат рядом стоявшему солдату, побежал. А с периметра зоны раздавались автоматные очереди. Мирошниченко с нетерпением посмотрел на часы и, не выдержав, скомандовал:

— Караул! Согласно боевому расчету, вперед!

Солдаты вмиг сорвались с места, каждый рванул в заранее определенное ему место. На плацу остались два солдата, они ждали помощника со служебной собакой, ефрейтора Ибрагимова.

Мирошниченко побежал по тропе наряда, выскочив за угол периметра, издали увидел часового, который стоял в нескольких шагах от осужденного. Осужденный преодолевал внешнюю запретную зону.

— Стреляй! — закричал сержант.

Он ускорил бег, до часового оставались несколько десятков метров. Когда подбежал к часовому, осужденного уже не было

— Где он?

— Бежал, — ответил часовой.

— Идиот, он же перед твоим носом был! Ты что, не мог его шлепнуть?

Часовой, дрожа всем телом, испуганно смотрел на сержанта. Наконец он из подсумка достал магазин. Рука так тряслась, что он никак не мог присоединить его к автомату. Сержант посмотрел на солдата, хотел поддать ему, но у того от испуга и так глаза повылазили из орбит,

— Дуй на вышку, — подтолкнув его в спину, приказал сержант.

Солдат трусцой побежал на вышку. Мирошниченко, обгоняя его, понесся в караульное помещение. Там, во дворике, по-прежнему стояла группа преследования. Помощника со служебной собакой не было.

— Он еще не пришел? — подбегая, спросил сержант.

— Нет, — ответили ему.

Сержант тяжело дышал. По его лицу градом катился пот. Он был в растерянности. За всю его службу это был первый реальный побег, и он, как начальник караула, обязан был по временным показателям перехватить беглеца в запретной части. Минут через десять прибежал помощник с собакой. Мирошниченко с ходу врезал ему прикладом по спине.

— Ты где шлялся? — заорал он. — Зэк сбежал, а ты, гад, по зоне шастаешь. Бегом по следу. Не поймаешь, пеняй на себя.

Помощник, испуганно глядя на разъяренного сержанта, заскочил в караул, схватил автомат, вместе с двумя караульными рванул с внешней стороны жилой зоны. Добежав до пятого участка, Ибрагимов отпустил поводок.

— Ищи, — присев на корточки возле собаки, приказал он.

Собака, наклонив морду, понюхала землю. Учуяв человеческий запах, рванула с места. Ибрагимов, с трудом сдерживая ее, бежал следом. Пробежав с километр, он выдохся. Тяжело дыша, он натянул поводок и остановился. Рядом остановились два солдата.

— Немного отдохнем, — с трудом переводя дыхание, произнес Ибрагимов.

Отдохнув, они побежали дальше. Собака уверенно неслась по следу. Уже было светло, когда они достигли железной дороги. Собака, пробежав немного, остановилась и закрутилась на месте. Она потеряла след.

— Поездом уехал, — высказал предположение один из солдат. — Пошли обратно, надо доложить сержанту.

На полпути к зоне они увидели, как по полю, поднимая огромный столб пыли, приближался "уазик". Когда машина подъехала, из нее выскочил комбат, майор Ветютнев.

— Докладывай.

— Товарищ майор, след потерялся на железной дороге. Осужденный уехал поездом.

Комбат, думая о чем-то, смотрел вдаль. На десятки километров была видна только голая степь.

— Возвращайтесь назад. Передайте ротному, что я поехал на железнодорожную станцию, надо узнать, проходили ли ночью поезда в сторону Джетыбая.

Подъезжая к вокзалу, майор Ветютнев увидел прапорщика Савченко с группой солдат. Он вышел из машины. К нему подошел прапорщик, приложил руку к козырьку, собрался доложить, но майор махнул рукой.

— Ты у диспетчера не узнавал, проходили ли ночью поезда?

— Так точно, товарищ майор, узнавал. В четыре утра пошел товарняк.

— Значит, уехал. Собака потеряла след на железной дороге, на ходу впрыгнул. Ну ничего, в Гурьеве наряд его перехватит.

— Товарищ майор, а нам что делать?

— Пока оставайтесь здесь, проверяйте тщательно все поезда.

Комбат сел и машину, поехал в полк. Настроение было паршивое.

— Вот сволота! — вслух произнес он. — Через два дня начинается итоговая проверка, а он вздумал бежать. Вот тебе и передовой батальон. Все, можно нас не проверять. Двойка батальону обеспечена.

— Товарищ майор, а может, поймаем его?

— А толку? Побег есть побег. Из Алма-Аты генерал Островной вылетает. Если он узнает, что группа преследования вышла с большим опозданием, шкуру снимет. Надо же, прямо на глазах часового ушел. Поехали в колонию.

В штабе колонии он зашел к начальнику колонии. В кабинете у него сидели колонистские офицеры. Полковник, сочувственно глядя на пасмурное лицо комбата, успокаивающе произнес:

— Не расстраивайтесь, никуда он не денется, поймаем. Он рванул к жене. Она должна была к нему на свидание приехать, но не приехала. Вот его жена, смотрите.

Он протянул фотографию. Ветютнев взял, посмотрел на фотку.

— Красивая, — возвращая, произнес он.

Полковник согласно кивнул головой.

— Видно, баба загуляла, и он побежал. Честно говоря, я от него такого не ожидал. Срок-то у него малый, а теперь получит еще года три. Надо тебе выслать наряд к месту жительства его жены. Рано или поздно он там появится.

— Собака след потеряла на железной дороге, под утро прошел товарняк. На этом участке подъем, и поезд идет медленно, можно на ходу впрыгнуть. Надо позвонить в Гурьев, чтобы выставили наряд на железнодорожной станции, — предложил майор.

Полковник поднял трубку.