Экий злодей.

Как только прошел слух о схватке в верхах, недруги Ария написали жалобу, размножили на копирке и разослали во все мыслимые инстанции:

«Наш председатель зазнался. Других за людей не считает, а сам живет в роскоши. Землю вокруг своего дома и подъезд к нему покрыл деревянным асфальтом. Разве так должен поступать руководитель теперь, когда экономия средств — наша первейшая задача».

В районе собрали комиссию и отправили выяснять, что за диво деревянный асфальт.

Оказалось, тропинки вокруг дома и место колеи на въездной дороге выложены короткими обрубками бревен. Все бревнышки приобретены законным путем.

— Продержатся несколько лет. Только-только начали мы этими чурками покрывать самые неблагополучные наши подъезды. Пусть послужат, пока получим асфальт, пока вымостим дороги камнем.

Против столь блистательного проявления инициативы ревизии нечего было возразить. Ничего предосудительного не нашла она и в том, что в столовых школы и детского сада подавали натуральную картошку, выращенную без дополнительных присыпок и распылений.

Керамисты ищут способы, как добиться красивой глазури без ядовитых примесей. Арий Ака старался хозяйничать так, чтобы химия не заглушила песнь перепелки. Но хозяйство еще не набрало такой силы, чтобы всю землю возделать, как пряжу, не хватало навоза, чтобы колосья вымахали полновесными, а в борозде по осени лежали клубни-великаны. Коровки давали всего три тысячи литров, о четырех можно было лишь мечтать. В районе, в котором не было отстающих колхозов и совхозов, руководимое Арием «Забе» портило все сводки, занимая в них последнюю строчку. Неудивительно, что руководство объединения больше всего придиралось к его хозяйству. И каждый раз получало отпор. Все бы ничего. Но не было единства в самом колхозе. Во-первых, председательские принципы хозяйствования начисто не принимали те, кто во время облавы на кошек и собак потеряли любимцев. Во-вторых, не находил он поддержки и у тех, кого наказали за потраву рыбы. «Мальчишки побаловались, а из родителей и учителей сделали преступников!» В-третьих, механизаторы зарабатывали бы куда больше, если бы им позволили сыпать на хлеба и картошку химикаты. Осталась кучка — поборники естества, ратовавшие за единство с природой в хлевах и на полях.

Не исключено, что в поисках равновесия между окружающей средой и хозяйственной деятельностью людей коллектив со временем обрел бы устойчивость. Если б не жуткое происшествие с собакой.

Председатель обычно старался обедать дома. Вдвоем с женой. Дети ели в школе. Дома обед готовила его мать.

В тот раз, как обычно, она накрыла на стол и присела послушать, что новенького в колхозе. Сидела, сидела и вдруг спохватилась:

— Батюшки! Корову забыла перевязать.

На голос, потягиваясь, вылезла из-под стола собака.

— Пошли, Пендер, вместе!

Мать прикрепила к ошейнику пса ремешок. Пендер по ночам жил во дворе — как положено цепной собаке. После великой облавы Арий своим наказал:

— Смотрите, чтобы наш пес не шлялся по околице!

Мать купила поводок с карабином, протянули во дворе провод, чтобы хоть как-то скрасить бедняге неволю. Иногда ему разрешали поваляться и в комнатах.

Мать торопилась к корове. Пендер от радости прыгал, мешал собираться. Тогда она привязала пса к легковушке сына, к заднему бамперу. Пусть посидит, подождет. Пендер, прячась от солнца, залез под кузов.

Зазвонил телефон, вырвал председателя из-за стола. Приехали гости из Риги.

Очевидцы рассказывали после, что пес поначалу несся за машиной, потом начал выдыхаться, побежит, побежит и волочится, растопырив лапы. Когда не стало сил сопротивляться, упал. Бился о щебенку, ухабы, мотался из стороны в сторону. Когда Арий притормозил у правления, на ремешке остались одни ошметки из костей, клочьев шкуры и облепленных песком рваных мышц.

ОБРАТНО В ПЕШКИ

В колхозной мастерской Сподрис Менерт ничем особым от других мужиков не отличался. Работал хорошо, зарабатывал нормально, отношения с товарищами имел сердечные. Сам не предлагал скинуться на бутылочку, но если надо было, давал рубль. Правда, не каждый раз. Признавал только юбилеи. Возлияния без повода осуждал. Больше пол-литра за один торжественный вечер не выпивал. Но если доза была меньше, домой не спешил.

До Доски почета не дотягивал, до листка сатиры не опускался.

Словом, жил как обыкновенный рядовой.

До рокового собрания механизаторов, на котором коллектив принимал социалистические обязательства на год. Из районного центра приехал председатель правления агропромышленного объединения. Мужики выступали с жаром. Вскочил с места и Сподрис.

— Тут говорили про нормы. Кому неохота их выполнять и перевыполнять. Но не всегда выходит. Потому что нет порядка. Вот два главных наших препятствия: простои по техническим причинам и перебои в организации труда. Возьмите Олафа, разве стал бы он на своем «Е-280» тянуть резину? Пожалуйста, у меня подсчитано. Олаф работал с одиннадцати ноль-ноль до девятнадцати двадцати. Итого пятьсот минут. Из них простои по причине неполадок в организации труда — сто семьдесят девять минут. Обед там и перекуры — семьдесят две минуты. А что получается? Норма выполнена на шестьдесят один процент. Это только один день. Но сколько их, таких просвистанных дней!

Через неделю в районном центре была назначена научно-практическая конференция на тему «Рациональное использование рабочего времени». Сподрис оказался самородком, который можно показывать общественности. Правда, если слегка отшлифовать. Председатель объединения сказал, что к Сподрису приедет специалист и поможет подготовить выступление.

— Так я уже все сказал.

— Видите ли, на конференции будут ученые. Факт, который вы упомянули, может прозвучать недостаточно веско. Мысли, как и ребеночку, нужна колыбелька.

Менерт пробовал подладиться под тон гостя:

— Я не сумею запеленать.

— Наш сотрудник поможет. Подключим еще кого-нибудь из ваших специалистов.

Короче говоря, стала троица готовить коронную речь. Колхозный специалист сразу взял быка за рога:

— Ты нажимал на то, что нет порядка. Так можно одним махом свести на нет все наши достижения. Надо объяснить, чего мы добились за прошедшие годы. Что построено, сколько денег вложено в землю, как чувствуют себя малыши в детском садике.

— Но к Олафу и «Е-280» это не имеет отношения.

— Как не имеет?! Это фон, на котором действует Олаф. Расскажешь вкратце о социально-экономическом развитии колхоза и переходи себе к механизации.

— Зачем плутать вокруг да около? Олаф и «Е-280»…

— Ты видал когда-нибудь, чтобы вырывали с поля и везли на выставку один-единственный колос? Чтобы создать впечатление о целом, вяжут сноп.

— О фоне я по памяти не смогу.

— Не волнуйся. Напишем. А уж про Олафа валяй своими словами.

— Это я могу хоть спросонья. Сами вместе подсчитывали.

Районного специалиста больше смущала заключительная часть речи:

— Нельзя так. Положил на обе лопатки, и привет. Нужно указать, в каком направлении искать выход, наметить варианты.

— Не надо раздергивать день, и все пойдет как по маслу.

— Это и так все знают. Но попробуем расшифровать ситуацию по отдельным позициям. Об организации труда вы хорошо сказали. Теперь покажем контакт организатора и исполнителя в поперечном срезе.

— Верно! Кое-кому и впрямь не мешало бы врезать. Был бы порядок. Это я скажу без бумажки.

— Вы меня неправильно поняли. Руганью ничего не добьешься. Мне не совсем понравилось ваше выражение: «И сколько у нас таких просвистанных дней!» Надо поточнее, понагляднее. Ну, хотя бы: теперь, когда в нашем распоряжении энергонасыщенные тракторы, не только час, даже минута становится фактором экономического значения.

— Этого я не упомню.

— Напишем, напишем. Пошли дальше. Проанализируем первую позицию в структуре организации труда…

Колхозный специалист тем временем бился над критической частью.