-Да, берите, конечно, только обратно пригоните… С тебя, Виктороч, спрос, - сказал он председателю, - С этой алкобратии, какой спрос?..
Да и правду, молодцы один к одному. Чекушка, ясен пень, всё, что ни делает такса одна – чекушка водки. Так и прилипла кликуха, а имя за давностью лет все позабыли. Гришка Сизарь, сороколетний мужик был известен больших размеров сизым носом, отличался среди мужиков одним удивительным качеством, водку или самогонку он мог найти абсолютно везде. Как говаривал председатель, если бы Сизаря запустить на Луну, то он быть и там выпить нашёл. Особо стоял дед Черчиль, тот перевёл обычное бухло в разряд просвещённого искусства и если от Сизаря и Чекушки все дружно отпихивались, куда бы они не заглянули, то Черчиля приглашали все сами. Дед Черчиль обладал феноменальной памятью и талантом аналитика. Он знал абсолютно всё обо всём в этом мире. Для него не было секретом ни положение несчастных негров в империи зла США, ни проблемы коллективизации однопартийцев из Китая , ни решение кроссвордов на последней странице «Огонька». Если председателю требовался доклад о международном положении для отчёта в городе, вызывали деда Черчиля. Секретарша Марина выставляла пузырь запотевшей водки с малосольными огурчиками и толстыми ломтями чёрного хлеба с салом и скрывалась за печатной машинкой, а Черчиль солидно устроившись за столом председателя диктовал нужный доклад, не забывая потреблять угощение. Удивительно, но пузырь кончался точно к концу доклада, в чём неоднократно убеждались все присутствующие. Любили приглашать Черчиля и просто по домам, банальная пьянка сразу превращалась в обсуждение вестей со всего мира с экскурсами в историю и политологию, затягивая допоздна. Особливо это было востребовано при отсутствии электричества, что случалось нередко и здорово ограничивало течение жизни деревни.
В общем, после беседы с председателем, вместо одного Хорона от деревни были выделены сразу трое – Чекушка, Гришка Сизарь и дед Черчиль. Прощание с Агафьей выдалось кратким. Зима, метель. Старухи всё приготовили, прочитали над покойницей псалтырь. В отсутствии священника отца Никинора, как на грех оказавшегося в больнице с обострением геморроя, последние слова сказал представитель власти председатель колхоза. Он был лаконичен и значителен:
- Сегодня мы провожаем в последний путь Агафью… Жила она хорошо, никому не мешала, сама справлялась со своим хозяйством и ничего у колхоза не просила… - тут он сделал многозначительную паузу, видать по всему, в его глазах Агафья была идеальным колхозником. - Спи спокойно, Агафья! Земля тебе пухом! Мы о тебе будем помнить и дом твой не останется без хозяина! ..
Он вновь сурово оглядел, зашушукавшихся было селян. Затем махнул рукой и по-гагарински рыкнул: - Поехали!...
Люди начали проходить в дом на скромные поминки, а трое проспиртованная троица с гробом, снабжённая спиртным и закусками , на санях отправилась в последний путь… Метель не унималась. Новый погост располагался в 5 километрах , за заливными лугами. Подъехали к кладбищу только часа через полтора. Свежевыкопанную с таким трудом вчера могилу с верхом занесло снегом. Сани с Агафьей мужики оставили у входа на кладбище, а сами начали расчищать засыпанную могилу… Предложение Черчиля помянуть усопшую было принято без обсуждения , ну, а пить без разговоров дед Черчиль не умел. Сели на поваленную рядом берёзу, разложили снедь и водку, разговорились… Через час насущных споров и литра водки, Чекушка вспомнил зачем приехали и предложил сделать перерыв в поминальной трапезе для собственно похорон усопшей. Тут-то друзей и ждало жестокое разочарование – ни покойницы, ни саней с Куклой не было. Видим, Кукла постояв, помёрзнув у ворот кладбища развернулась, да и пошла обратно домой, благо, была не привязана… И ведь почти дошла до дома… Но не дойдя три избы, зацепилась уздечкою за дерево у калитки и встала… А у Куклы была закадычная подружка беспородная , приблудная собака Топа. Топу деду подарила пересмешница судьба в виде довеска после очередной поездки в город. Вернувшись домой , после одной такой поездки дед с удивлением обнаружил, что возле ворот рядом с Куклой лежит мелкая чёрная собачонка со смешными ушами, одно из которых всегда стояло, а второе всегда лежало. На топание деда ногою и криканье, она практически не реагировала и отбежав возвращалась обратно. Удивительно, но Кукла почему-то сразу вступилась за неё едва не укусив деда. Пару дней Топа, как прозвали её позже, прожила у дверей дома, старательно облаивая приходящих и преданно виляя хвостом перед дедом и всеми домашними, как она всех узнавало было не понятно. Дед повздыхал и уступив всеобщему напору махнул рукой, пусть живёт. Хоть гавкать при чужих кто-то будет… Так Топа и осталась…
Так вот, Топа почувствовала Куклу и принялась гавкать и рваться на улицу. Дед её сначала пытался утихомирить, но видя, что Топа никак не успокаивается, вышел на улицу, посмотреть, кого нелёгкая принесла. Глядь, стоит Кукла у соседского забора .
- От люди!- Заголосил дед, - Мало того, что нажрутся, так и скотину обратно лень привести…
Да и осёкся… Глядь, в телеге приоткрытый гроб. Бедная Агафья почти вывалилась из храмины , вся запорошена снегом. Как не перевернулась только… А дед, покойников очень боялся. Позвал жену. Кое-как с охами и ахами запихнули бабку Агафью обратно в гроб, забили крышку. Дед поорал на всех, да делать нечего, повёз Агафью обратно. Всю дорогу матерился и боялся обернуться обратно…
В это время Чекушка, Гришка Сизарь и дед Черчиль, уже основательно протрезвев, искали по всем весям сани с Агафьей, матеря почём свет Куклу… Два одиночества встретились на полпути, и , как это ни странно страшно обрадовались друг другу… Похоронная троица, что гроб с Агафьей всё же нашёлся, а дед, что наконец-то, появились хоть какие-то люди. От души поматерившись и поорав друг на друга, они наконец-то предали многострадальную Агафью матушке-земле, ещё раз выпили за её упокой , предварительно как следует привязав куклу к одной из оград. и хором завалились в просторные сани. Кукла вновь притащила заснувшую после хлопотного дня похоронную процессию в деревню… Так бабка Агафья накаталась на своих похоронах….
Иван почувствовал, как в груди поднялось тёплое и одновременно щемящее чувство. Да, такая вот странная эта вещь – память, садомазохистское состояние души, когда близкие, родные воспоминания вызывают нестерпимую боль, непроходящую с годами, но остающуюся главным на всю оставшуюся жизнь…
Давно не стало Топы. Этого маленького лохматого клубочка миллиона собачих эмоций и безмерной верности. Топа всегда сопровождала везде своего друга Куклу и однажды, когда дед поехал в город , как обычно увязалась за ними. Около двух часов Топа ждала деда с Куклой возле колхозного рынка на противоположной стороне дороги, а когда они поехали обратно домой, побежала за ними и перебегая дорогу была сбита проезжавшей машиной. Целую неделю Кукла отказывалась от еды и призывно ржала. Топу похоронили возле большой , раскидистой сливы, где она любили лежать и ранней весною, она радовала всех удивительным белоснежно-розовым покрывалом своих цветов… Наступление цивилизации резко уменьшило диапазон работы Куклы. В поля вышли тракторы, машины полностью заменили лошадей, оставив только под капотом воспоминания в виде лошадиных сил. Кукла ушла на заслуженный отдых. Её кормили и лелеяли, как заслуженный ветеран она возила ребятишек и молодых на свадьбах. И вот однажды она стала задыхаться. Ветеринар Семёныч, основательно осмотрев кобылу, соболезнующее посмотрел на деда и сказал:
