Моя мать рассказывала удивительную историю, связанную с этим памятником.  После   революции мама  жила в Москве, рядом с Тверской площадью. Здесь она и познакомилась с необычной женщиной. Мама часто приходила к памятнику Пушкину посидеть, почитать книги. Как она рассказывала , было удивительно спокойно рядом с ним готовиться в институт , наверное, он охранял их покой своим незримым присутствием. И вот однажды она обратила внимание, что часто приходя к памятнику она видит худощавую, но всё ещё статную высокую старушку, всегда одетую в чёрную вуаль и такого же цвета старое, но аккуратное кашемировое пальто. Она молча сидела на лавочке возле памятника практически в любую погоду. В руках у неё всегда был или зелёная веточка,  или  несколько скромных цветов.    Посидев, какое-то время , иногда час или два, она подходила к памятнику, клала цветы к подножию , молча прикасалась к мраморному постаменту и уходила. Однажды они познакомились. Это произошло случайно. Старушка выронила цветок и мама,  стоявшая рядом бросилась его поднимать…

- А вы любите  его стихи? – спросила вдруг старушка.

Мама с детства, любившая Пушкина, сразу сказала, что это её самый, самый любимый поэт.

- А Вы? – спросила её мама.

- А я… Я тоже люблю его… Это мой отец…

Мама сначала не поверила сказанному. Но потом… Старушка оказалась Марией Александровной Гартунг, до замужества Пушкиной, названной так в честь  покойной бабки Александра Сергеевича  Марии Алексеевны Ганнибал. Мария Александровна  была фрейлиной  императрицы Марии Александровны, супруги государя  Александра II.  Она была вдовой.  Её муж, генерал-майор  Гартунг  Леонид Николаевич, несправедливо обвинённый в хищениях векселей застрелился , оставив предсмертную записку «Я ничего не похитил и врагам моим прощаю». Главным виновником гибели Гартунга считали прокурора Шипова, который произнес на суде страстную обвинительную речь. Владелец дома, где жил прокурор, сразу после случившегося отказал ему от квартиры, приказав немедленно выехать, не желая иметь, как он выразился, у себя убийц. Впоследствии всеобщая уверенность в  невиновности Гартунга оправдалась, нашлись доказательства его невиновности. .

Своего отца, Александра Сергеевича,  она помнила плохо, но, по её словам, что-то светлое и родное всегда сопровождала её всю жизнь. В последние годы, как она рассказывала маме, она приходила к памятнику Пушкину почти каждый день  и молча разговаривала  с ним. Они был рядом, отец и дочь. И ни встающие циферблатом часов пробегающие года, ни  физическая немощь в голодной остывающей стране не могли разлучить этих духовно связанных между собою людей. Нам не дано понять , что это было – блажь выживающей из ума старухи или неистребимая связь родных друг другу людей, которых развели люди и обстоятельства… Но это, это было… И ещё , как я потом узнал Лев Толстой написал с неё Анну Каренину. Этакий дружеский привет от Пушкина Толстому в виде своей дочери, удивительно, не правда ли…  8 марта 1919 года года они договорились с мамой встретиться, но она уже больше никогда не пришла. Позднее мама узнала, что её сестра Анна Арапова обратилась за помощью к баронессе Врангель, известной своей благотворительностью, которая написала письмо первому наркому просвещения Луначарскому с просьбой  о помощи . Наркомсобес  выделил ей персональную пенсию, которую она так и не успела получить , скончалась от голода. Мария Александровна похоронена на кладбище Донского монастыря. Невысокая скромная плита «Мария Александровна Гартунг , урождённая Пушкина» и маленький овальный портрет молодой красивой женщины. На её могиле всегда лежат несколько скромных  цветов или живая зелёная ветка, точно таких, какие она приносила когда-то своему великому отцу…

- А ведь они сейчас обязательно вместе! – вдруг  сказал Филя.  Он даже привстал от возбуждения. - Ведь любовь она никуда не девается! Ведь все наши слёзы не напрасны. Ведь Господь всё это обязательно  видит! Вы верите!..

- Конечно, Фил! – и Александр Сергеевич снял сноса очки и как-то подозрительно хлюпнул носом. – Как иначе….Иначе во всём этом, - он махнул тростью, - нет никакого смысла…

Они ещё долго сидели словно старые друзья, жарко о чём-то спорили, возражая и перебивая друг друга, Фил размахивал руками, а Александр Сергеевич в нетерпении постукивал по брусчатке тростью, а над ними возвышался другой Александр Сергеевич со слегка склонённой головою и засунутой в жилет рукой, словно прислушивался к их разговору , раздумывая не поучаствовать ли самому в этом увлекательном споре…

ГЛАВА 5, в которой Маня с Ваней подтверждают тезис о том,. что иногда для понимания самого себя нужно как минимум двое , и  что если двое остаются в замкнутом пространстве им рано или поздно есть о чём поговорить…

Над Москвой по-прежнему шёл дождь…. Город плакал… Эти слёзы были такими разными.  Где-то в этом городе кто-то безудержно  плакал от  внезапно свалившегося на него  счастья, а кто-то от безысходного горя, десятки тысяч разнообразных  поводов  и обстоятельств заставляли работать натруженные слёзные железы его обитателей.  Неистовый танец этих  чувств был противоречив и порою непонятен, но он ни в коей мере не был статичен, он давал этому городу самое, пожалуй, главное – жизнь. Этот калейдоскоп слёз и улыбок, кладбище междометий и головокружительных эквилибристических трюков  взаимоотношений живущих здесь   людей, составляли  главную суть города, его живое нутро.  Каждое утро он просыпался в ожидании чего-то нового, по-своему любя каждого  своего жителя и страстно надеясь на грядущие  чудеса…

Восхитительная радуга оседлала  промокшее шоссе Энтузиастов, по которому ехал  Ванин Opel, с  гордой поперечной молнией на шильдике.  Мелкий дождь , как причудливая линза,  раскрывал  все цвета  затаившиеся в послеполуденном солнце, прихотливо приклеенном кем-то неизвестным за серыми плачущими облаками.  Природа, как любимая женщина, всегда прекрасна, просто не надо быть перманентным слепым и ещё надо  любить, только тогда ты сможешь разглядеть нечто самое-самое  важное,  надёжно   сокрытое от других и  доверчиво доступное для тебя. ..

- Ваня! А как ты относишься к любви к братьям твоим меньшим? – нарушил молчание Маня.

- Ну, -стушевался Иван, - в общем-то хорошо.

- Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего… - философски съязвил Маня, усердно чеша задней лапой  в ухе с кокетливой кисточкой наверху .

- Нет, нет… - засуетился Иван, - очень хорошо отношусь. Ну, вот , например, - он внимательно посмотрел на кота.  – У меня знакомые очень долго выбирали кота…

- Да, коты – лучшие домашние животные! – хвастливо заявил Маня. – Все дети , рано или поздно, хотят завести какую-нибудь зверушку. И здесь у родителей  начинаются интенсивные головные боли. Что предпочесть – нервного  вонючего хомячка, золотую рыбку, принесшую, по-слухам,  счастье только Александру Сергеевичу, глупую в своей вечной преданности собаку,  благородную независимую кошку,  или вполне достаточно усатых домашних животных, появляющихся изо всех щелей  , как  только выключится  свет. Почему-то  всем  на свете нравится любовь, которая  особенно не отягощает, не требует никаких  усилий с твоей стороны и должна быть, как пионер, всегда готовой, когда ты сам этого  захочешь – это я не только Вас, людей , имею ввиду…  Так что, в этой неравной битве за подрастающее поколение  собачки часто проигрывают нам, котам. Вон сколько недостатков -  – гулять надо выводить по два – три раза в день, чтобы в квартире не гадили,  лают безо всякого графика и , как правило, громко , да и  жрут  довольно много.  Вот и перевешивает чаша бесстрастной Фемиды в нашу сторону…  Коты – The Best! – гордо закончил он, -  Ну, да ладно, Вань,  давай рассказывай дальше. Это я так , к слову…