Андахар доскакал до дворфов, но Дзирт только быстро кивнул и прыгнул со спины единорога на стену с Тулмарилом в руке. Следуя за дроу, лучники и волшебники возвратили своё внимание за стены, отбрасывая чудовищный напор яростными залпами снарядов и волшебства.

А внутренний двор заполнился кровью, и не только кровью гоблинов.

Вскоре после этого внешние вражеские силы повернулись и убежали, а Бренор кивнул при их отступлении и предупредил Джолена Ферта и всех вокруг, что враг вернется в настоящем наступлении и очень быстро.

Так и случилось: начался большой штурм и, действительно, первое нападение было уловкой с целью истощить защиту города, вымотать волшебников и лучников.

Много часов защитники боролись, поскольку город был осаждён со всех сторон и поля почернели от погибших орков и гоблинов, от павших огров, гигантов и троллей.

Много раз стены были проломлены, и все же, Компаньоны Халла, эти пять друзей и Атрогейт, Андахар, Фырк и Гвенвивар, поскольку Дзирт вызвал её снова, всегда были на месте и встречали врага.

И когда всё было кончено, стены Несме выстояли.

Работа Кэтти-бри только что началась, как и у других жрецов города, могильщиков и групп, которым было поручено выбросить мёртвых монстров обратно за стены.

— Их свалили так много, что стены стали короче, — пожаловался однажды Бренор, стоя рядом с Дзиртом и Вульфгаром на северной стене. — Собаки скоро будут просто пешком подниматься.

Конечно, это было преувеличение, но не столь большое преувеличение, как Дзирту бы хотелось.

— Что он хочет, эльф? — спросил Бренор, кивнув на Атрогейта, кто бродил среди побоища во внутреннем дворе, помогая найти раненых городских защитников.

— Он — сильный союзник.

— Да, это я знаю, но вот почему он здесь?

— Из-за Джарлакса, — пожимая плечами, сказал Дзирт, поскольку едва ли он мог понимать всю глубину происходящего.

— Тогда, где же Джарлакс?

— Наблюдает и скоро прибудет, будем надеяться.

— Или возможно нет, — сказал Вульфгар и другие двое обернулись к нему, заинтригованные таинственным тоном его голоса. Варвар направил их взгляды за стену к походным кострам осаждающей армии. — Во главе с дроу, как нам сказали, — напомнил он им.

— Не с Джарлаксом, — заверил его Дзирт и снова посмотрел на кровавый внутренний двор, а затем за стену. — Нет, Не с Джарлаксом, — повторил он, чтобы убедить себя как же, как и других, ибо, если Джарлакс действительно был частью этой трагедии, то всё что Дзирт знал о наёмнике, оказалось бы ложью.

Свист снизу привлёк их внимание к Реджису.

— Джолен Ферт хочет говорить с нами! — крикнул хафлинг.

— Хорошие новости, я уверен, — пробормотал Бренор.

Его сарказм попал в точку, как они поняли немного спустя, когда пришли встретиться с Первым Спикером и нашли его сидящим с пятью людьми, которые бежали от погони через Трольмор.

С мрачным лицом, Джолен Ферт посмотрел в сторону женщины и кивнул.

— Сандабар осаждён, — сказала она. — Тысячами.

— Сильвермун тоже, — сказал другой.

— Сандабар долго не продержится, — продолжила первая и, переведя свой взгляд, особо выделила Бренора. — И дворфы не приедут ему на помощь. Не Фелбарр и не Мифрил Халл. И врагов поддерживают гиганты — сотни — и да, к тому же у них есть драконы.

— Беда Луруару, — сказал ещё один.

Дзирт заметил подергивание в глазу Брунора и понял, что его бедный друг едва мог дышать.

Бренор не сказал ни слова пока разворачивалась история: эти пятеро прибывших подробно рассказали о поражении Серебряных рыцарей у переправы Красного потока; о слухах о смерти дворфского короля в катастрофическом Сражении в Холодной Долине; о чёрном небе и грязной работе дроу — Дома До’Урден, как они объявили, один за другим бросив суровый взгляд на Дзирта.

— Серебряные Пределы потеряны, — прямо заявил один из них, и, возможно, он же добавил: — После подписи мёртвого дворфового короля.

Дзирт слушал и смотрел, как лицо Бренора становилось похоже на застывшую маску.

— Я говорил тебе, эльф, — ворчал Бренор, когда они покинули Первого Спикера. — Я почувствовал её запах, когда проходил здесь несколько лет назад. Почувствовал запах войны, войны с орками. Ах, я видел как она надвигается, не сомневайся.

Он договорил со странным звуком, наполовину рычанием, наполовину смехом, что точно передавало выражение его лица. Изучая то выражение, Дзирт понял, что Бренор не был встревожен недавними событиями. Отнюдь нет, он рассматривал это как свой шанс всё исправить.

Но он был зол, и вероятно на себе почти так же, как на орков.

Оглянувшись на Дзирта, он прищурил свои серые глаза, и ещё раз рыкнув, закинул топор через плечо и пошёл дальше.

— Во всём мире не хватит крови орков, чтобы удовлетворить его, — заметил Вульфгар, и опустил руку на плечо Дзирта.

Дзирт не знал что ответить. Он пожелал Вульфгару хорошей ночи, вернулся в свою комнату в гостинице под названием Факел и упал на кровать. Он позволил себе впасть в глубокое забытьё, в эльфийский сон, слишком опустошенный и эмоционально разбитый, чтобы бороться с дремотой.

Он проснулся некоторое время спустя, не зная как долго спал, и обнаружил сбоку Кэтти-бри, свернувшуюся калачиком.

— Это ужасно, — прошептала она.

— Это не только Несме.

— Я знаю. Я говорила с другими. Они остаются на стене. — Она прижалась ближе, и Дзирт почувствовал небольшое сотрясение её плеч, как будто она душила рыдание.

— Что случилось? — спросил он и поцеловал её в лоб.

Она покачала головой:

— Это моя глупость и ничего больше.

— Ты видела много страдания в этот день.

— Я принесла много страдания в этот день.

Вот оно, идущее от сердца откровенное признание, и от него у Дзирта перехватило дыхание. Она казалась настолько уверенной тогда в Долине Ледяного Ветра, порицая орков и злобных гигантов, и повторяя слова Миликки. Но теперь, в пылу сражения, перед суровыми реалиями горящей плоти и криками смерти, боль было не скрыть.

— Ты стольких спасла, моя любовь, — прошептал он. — Мы должны были позволить гигантам перебраться через стены?

— Нет, — сказала она слабым голосом, а затем повторила более сильно: — Нет! Конечно же, нет, — она немного повернулась и склонилась над ним, и её длинный темно-рыжий локон коснулся его голого плеча и груди. — Моё волшебство должно создавать и исцелять, — объяснила она. — Но не разрушать.

— Разрушая зло в мире, разве ты не способствуешь добру и миру, который ты ищешь?

— Разве это не глупые заявления любого генерала…

— …Во время любой войны, — договорил вместе с нею Дзирт, поскольку это было одним из его любимых высказываний.

— Они — орки, — продолжал дроу, думая вернуться к Миликки и божественному наставлению. — Ты сама предостерегала меня…

Кэтти-бри поцеловал его, чтобы заставить замолчать, и, отстранившись, мягко поглаживая его щеку пальцами, прошептала: «Заткнись», — нежным голосом.

17. Посмешище

Далия сидела на краю роскошной кровати под балдахином, и в своей шёлковой, откровенной ночной рубашке, кружева которой рисовали на её коже паукообразные узоры, каждой чертой была подобна Матери Дома Мензоберранзана.

Она была подобна каждой чертой, но конечно, за исключением цвета кожи. Волосы эльфийки немного отросли, густые и чёрные они спускались на сильные, хоть и тонкие плечи. Далия оставила красные пряди в этой чёрной как вороново крыло гриве, поскольку у неё теперь было много времени и неограниченных ресурсов для подобного тщеславия, но на самом деле, такие мелочи казались единственной вещью, на которой она могла сосредоточить свои мысли.

В самом деле, кроме вызовов на Совет Верховной Матерью Бэнр, Далия совсем ничего не делала. Она была главой Дома До’Урден только по званию, а не на практике. Но в любом случае она не понимала ничего из происходящего.

И Киммуриэль, прячущийся в тенях в углу её комнаты, знал это. Большинство солдат в Доме хранило верность Бреган Д’эрт, но их дополняла значительная сила взятая на время из Дома Бэнр, и все отвечали перед Андзрелем Бэнром, оружейником Первого Дома.