Вот и оправдались опасения Сарваша. И все же он захотел уточнить:

   - С чего ты решил? Кто тебе это сказал?

   - Отец и сказал.

   - А откуда ему это известно?

   - Понятия не имею. Видимо кто-то сказал, может не прямо, может, намекнул. Я ничего не имею против СИСМИ или ЦРУ как таковых, они делают свою работу, которая нужна обеим странам, это бесспорно. Но если Пацьенца сотрудник итальянской и американской разведок, это означает только то, что у такого человека не может быть искреннего желания помочь моему отцу. Для него в деле моего отца есть какой-то особый интерес, какая-то другая выгода, которая совпадает с выгодой его истинных работодателей. И возможно, она состоит в том, чтобы мой отец не вышел из тюрьмы.

   У Карло было верное понимание проблемы, и Сарваш это оценил:

   - Поясни, пожалуйста, что такого делает Пацьенца, раз ты подозреваешь его в нечестности?

   - Казалось бы, ничего особенного. Он приходит к нам в дом каждый день, разве что не ночует. Из нашей квартиры он ведёт переговоры с партнерами отца в Риме. Все разговоры он записывает на пленки и куда-то их уносит.

   Сарваш усмехнулся:

   - Не трудно догадаться куда.

   - Это точно. Вот только я-то слышу, как идут эти переговоры. Пацьенца совсем не хочет, даже не пытается надавить на партнеров отца, чтобы они признались, что те двадцать три с половиной миллиарда лир ушли в Швейцарию не по его решению, а по их просьбе.

   Настал черед Сарваша удивляться.

   - То есть, ты хочешь сказать, что твой отец сидит в тюрьме из-за чужих махинаций?

   - Пока римские партнеры не собираются сознаваться, что случилось с деньгами на самом деле, вся эта история и выглядит как махинация. Вот это меня и возмущает. Отец страдает только из-за того, что поверил в честность римлян и жестоко просчитался. Ещё я думаю, отец серьёзно просчитался с Пацьенцей. Такое ощущение, что он не союзник, а предатель и заговорщик. Сейчас он предлагает мне ехать с ним в Нью-Йорк.

   - Зачем?

   - Поговорить с компетентными людьми. Пока не знаю, что всё это значит. Сомневаюсь, стоит ли лететь.

   - Эти люди обещают покрыть недостачу?

   - Нет, этого они не говорили.

   - Может быть, возьмут на себя ответственность за долги?

   - Я сам на это надеюсь, но не сильно.

   - Тогда, конечно, стоит лететь. В нынешней ситуации вашей семье уже нечего терять.

   - Ты прав, нечего. Но от Нью-Йорка я больше не жду хороших впечатлений.

   После этого разговора Сарваш передал его содержание Пацьенце, опустив догадки Кальви-младшего о принадлежности советника к спецслужбам и вообще всю ту характеристику, что Карло дал Пацьенце. В итоге рассказ свёлся только к словам, что Карло предлагают лететь в Штаты, и Сарваш посоветовал ему это сделать. Пацьенца остался доволен донесением и инициативным советом Сарваша.

   Сам же Сарваш неустанно прокручивал в голове весь разговор с Карло Кальви и каждый раз задавался только одним вопросом - кто те римские партнеры Роберто Кальви, что подставили его, если, конечно, всё и вправду обстоит именно так, как говорит об этом Карло. Почему-то при слове "Рим" на ум приходил Ватикан. А упоминание о неких компетентных людях в США будило в воображении Сарваша провокационную схему "Штаты - Марцинкус - ИРД - Банк Амвросия - Польша - "Солидарность".

   Недолго думая, Сарваш дождался вечера и позвонил на квартиру, где жил отец Матео. Голос священника был совершенно безрадостным и мрачным. Сарваш даже начал оправдываться:

   - Я не хотел вас сильно беспокоить, отец Матео. Просто у меня появился жизненно важный вопрос по поводу епископа Марцинкуса?

   - Хорошо, задавайте, - устало произнес тот. - Может, нам с вами больше не придётся беседовать о нём впредь.

   - Почему? Вы собираетесь покинуть Ватикан и удалиться в монастырь?

   - Боюсь, как бы меня насильно не удалили в более закрытое заведение.

   Сарваш на миг замолчал, потому как растерялся, что с ним происходило крайне редко.

   - Простите, я не совсем понимаю... У вас что-то случилось?

   - Случилось. Две недели назад.

   - Вы о выстрелах на площади Святого Петра? Безмерно сочувствую вашей трагедии. Но я слышал, всё обошлось, и папа идёт на поправку.

   - С ним все более чем в порядке. Зато меня скоро арестуют

   - С чего вдруг?

   - Я видел Агджу, - вкрадчиво произнёс священник, - стрелка. Это было за три дня до покушения. Подумайте только, я собственными руками отдал ему приглашение на богослужение.

   Это прозвучало с такой болью и отчаянием, что у Сарваша самого чуть не защемило в сердце. После пятиминутных разъяснений и наводящих вопросов, он смог вытянуть из священника, что его подставили, свели с будущим неудавшимся убийцей, использовали вслепую для грязных целей.

   - Сначала я думал пойти в полицию и дать показания, рассказать, что Агджа прибыл в Рим как минимум за три дня до покушения, думал, что следствию должна помочь эта информация. Но на следующий день мне на рабочий стол подкинули фотографию, а там я и он - тот самый момент, когда я передаю приглашение. Тут мне всё и стало понятно. Я уже позвонил сестре, предупредил её, что скоро за мной придут, и она останется в миру одна.

   Сказано это было без тени эмоций, холодно и расчётливо. Даже Сарваша покоробила такая покорность судьбе перед лицом несправедливости:

   - Послушайте отец Матео, то, что вы предупредили сестру, это, конечно, важно и правильно. Но лучше вам обратиться в Фортвудс. Вы же альвар. Если вы считаете, что вас арестуют и поместят в итальянскую тюрьму, всё равно всеми правдами и неправдами в конечном итоге вас переведут в Фортвудс.

   - Безрадостная перспектива, - только и сказал отец Матео. - Провести семь лет в темноте и стальной маске.

   - Но вы же невиновны. Отец Матео, для стальной маски вам надо было выпить кровь папы римского до последней капли. Фортвудс не станет вас судить. Тем более если вы стали жертвой интриги.

   - Как знать, господин Сарваш, - невесело отвечал ему отец Матео. - Все факты играют против меня. Я даже не удивлюсь, если произойдет судебная ошибка. В любом случае, я ни на кого не стану держать зла. Пусть всё случившееся будет на совести той женщины, что обманула меня и свела с убийцей.

   - Если не хотите связываться в Фортвудсом лично, - произнес Сарваш, - я могу замолвить за вас слово.

   - Не стоит, это подождёт, - прервал его священник. - И, пожалуйста, давайте уже не будем об этом. Так что вы хотели узнать о епископе Марцинкусе?

   Сарваш собрался с мыслями и сказал:

   - Право, теперь даже как-то неудобно просить вас об одолжении.

   - Бросьте, раньше вы делали их мне, теперь настала пора возвращать долги. Пользуйтесь, пока я еще в Ватикане.

   - Как пожелаете. Скажите, вы слышали, что недавно в Милане был арестован Роберто Кальви.

   - Читал об этом. Торжествуете, что очередной ваш работодатель идёт под суд? - с плохо прикрытым сарказмом поинтересовался священник.

   - Испытываю моральное удовлетворение. А вас, что же, не радует, что очередной мошенник окажется на скамье подсудимых?

   - Меня настораживает то, с какой лёгкостью вы входите в доверие к ведущим банкирам Италии, пользуясь своим служебным положением, выуживаете компрометирующую их информацию и передаете её властям. Скажите честно, для чего вы это делаете? Ведь не из побуждения к справедливости.

   - Да вы правы, в бизнесе важна выгода. Но в виду моих немолодых лет я не вижу её в деньгах.

   - А в чём тогда?

   - Знаете, отец Матео, а ведь лет десять назад Синдона на пару с Кальви так развернулись на миланской бирже, что чуть не обрушили курс лиры. Знаете, что творилось бы в Италии, получись у них это?

   Отец Матео немного помолчал и произнёс:

   - Думаю, вы лучше представляете масштабы последствий.