Халид весело рассмеялся, видимо пример с рассеянными по всему свету цыганами пришёлся ему по душе. Он игриво добавил:

   - Ты знаешь, самая юдофобская страна в мире это Израиль. Там ашкенази терпеть не могут сефардов, а сефарды терпеть не могут чёрных евреев их Эфиопии.

   - Чёрных евреев? - переспросила Алекс, подумав, что ослышалась, - а бывают и такие?

   - Конечно, бывают. Бывают даже китайские евреи с узким разрезом глаз. Хороша единая нация, да? И они ещё называют своих противников антисемитами. Это мы, арабы, семиты, а не они. Испокон веков здешние евреи жили в Палестине рядом с нами, и никто никогда не думал воевать и выгонять друг друга из домов. Но как только из Европы понаехали эти сионисты, миру тут же пришёл конец. Нет, правильно говорил товарищ Сталин - сионизм есть враг трудящихся всего мира, особенно евреев. Особенно тех, кого оболванили пропагандой и обманом заманили в Израиль отстраивать своими руками города и поселения для израильтян, пока их власть и армия разрушает палестинские деревни. И, всё равно, правда на нашей, палестинской стороне. Только всем в мире на это плевать, никто не хочет нам помочь и добиться справедливости. Есть резолюция ООН, есть оговоренные в ней границы. Почему никто не хочет заставить Израиль этих границ придерживаться и вернуть палестинские земли? Разве это так сложно, выполнить всего лишь одну резолюцию? Тогда зачем вообще нужна ООН, если её постановления всего лишь бумажки?

   - ООН нужна только для видимости, что всё в мире под контролем. Всё та же говорильня, что и Лига Наций до неё.

   - Поэтому нам нужно брать инициативу в свои руки, - заключил молодой человек, демонстративно стукнув по ящику с оружием.

   - Я понимаю, Халид, но что можешь сделать ты или я? Американцы шлют израильтянам тяжелую бронетехнику безвозмездно, а я только переправляю советские автоматы, за которые вы платите кровно заработанные деньги. Не то соотношение сил и возможностей, вот что печально.

   - Значит, в борьбе нужны другие методы. Познакомься, - он указал в сторону миловидной девушки невысокого роста, что проходила мимо с только что полученным автоматом, - это Лейла.

   - Алекс.

   Девушки пожали друг другу руки. Лейла выглядела на столько же лет, на сколько и сама Алекс, но, вероятнее, Лейле действительно было около двадцати пяти лет. Алекс была заинтригована. Раньше ей и в голову не приходило, что среди повстанцев могут быть и женщины. Хотя с автоматом в руках Лейла смотрелась весьма эффектно.

   - Но ты же сама занимаешься мужским делом, - улыбаясь, отвечала ей Лейла. - Сейчас XX век, кто не хочет жить по законам шариата, волен поступать, как ему хочется.

   - Я вижу, паранджу ты вряд ли станешь одевать.

   - Я марксистка, - гордо заявила Лейла, - как и мои товарищи, что здесь. Мы будем бороться с сионистами до конца с оружием в руках, но другими методами. Ты услышишь о нас очень скоро.

   - Буду ждать, - пообещала Алек, прежде чем они распрощались, и яхта снова вышла в море.

   - Смотрю, со всеми ты находишь общий язык, - заметил Кэп, язвительно глядя на напарницу. - И с израильтянами и с палестинцами.

   - Заметь, с последними я говорила куда искренне и в заблуждение касаемо своей персоны не вводила. Ну, ты понял, на чьей я стороне в этой войне.

   - Молодец, - похвалил её капитан, - даже криминал можешь оправдать политическими убеждениями.

   На этот раз они причалили в критском порту Кали-Лиминес. Кэп покинул яхту в поисках ближайшего магазина, дабы пополнить оскудевшие запасы, а Алекс как всегда осталась на борту. Греция ведь тоже Европа.

   С полчаса она занималась приборкой в опустевшем трюме, как вдруг услышала, что сверху кто-то ходит, но вниз не спускается. Стало быть, это не Кэп. Поднявшись на палубу, она увидела трёх мужчин в легкой форменной одежде. На бедре у каждого была кобура. Алекс не имела ни малейшего понятия, как выглядят греческие полицейские, но сейчас была уверена, что перед ней именно они.

   - Это ваше судно, мадам? - обратился к ней по-английски один из них.

   - Нет, она принадлежит моему мужу, - бесцветным голосом произнесла Алекс. - Он сейчас где-то в порту, закупает провиант.

   - Мы можем осмотреть судно?

   - Даже не знаю, - нерешительно произнесла она, - без Джозефа... Он будет недоволен, что без него здесь кто-то хозяйничал.

   - В таком случае уверен, что он сделает для нас исключения. Пройдемте с нами, мадам.

   Двое полицейских начали спускаться в трюм, а третий не сдвинулся с места, пока Алекс на ступила на лестницу. Всё что знала Алекс о современной Греции, так это то, что с прошлого года здесь хозяйничает хунта "черных полковников", и нынешние власти пытают в застенках заподозренных в симпатиях к коммунизму, то бишь, без разбору всех людей левых взглядов.

   - Говорите, что путешествуете с мужем? - спросил главный, осматриваясь.

   Алекс поняла, к чему он клонит. Опустевшие после разгрузки каюты без мебели, мало походили на семейное гнездышко.

   - Давно вы в море?

   - Вторую неделю.

   - Куда плывете?

   - Пока на Мальту, а там посмотрим.

   - Спрошу прямо, вы уверены, что не обманываете меня?

   - В каком смысле? - изобразила удивление Алекс.

   - Зачем вы отвечаете вопросом на вопрос?

   - А вы зачем?

   Полицейский посмотрел на неё столь угрожающе, что у Алекс перехватило дыхание. Сейчас было куда страшней, чем недавно в Израиле.

   Алекс поспешно замахала ладонью перед лицом.

   - Здесь так мало воздуха. Пожалуйста, давайте поднимемся на палубу. Скоро должен прийти мой муж. Он всё вам объяснит.

   Когда её вывели наружу, Алекс принялась пристально разглядывать людей в порту, надеясь, что Кэп увидит её и полицейских, всё поймет и не станет возвращаться на яхту. Странно, что сами полицейские не поняли её маневра.

   - Знаете, мадам, вряд ли нам нужен ваш муж, - будто угадав её мысли, произнёс старший.

   - Да? А почему?

   - Потому что он уже вынес контрабанду в город, а вы остались на судне.

   - Что? - умело изобразила удивление Алекс. - Какую контрабанду? О чём вы?

   - Вам виднее. Наверное, пластинки с западной рок-музыкой, "Битлз", "Роллинг Стоунз". Вам виднее, какой коммунистической мерзостью вы собрались наводнить греческие города.

   Абсурдность обвинений обескураживала. Правда Алекс припомнила, что хунта считает коммунистическим всё, что ей не по нраву, и песни "Битлз" в том числе. Впрочем, Алекс они тоже не нравились.

   - Что вы!.. - запротестовала она и вытянула из-под рубашки нательный крест. - Братья во Христе, да посмотрите же, как я могу возить по морю англиканскую ересь? В чём угодно виновата, но не в этом.

   Полицейские переглянулись. В глазах двоих появилась искорки симпатии. Алекс не прогадала, все православное в Греции нынче было в почёте. Но старший не пожелал вестись на её уловку.

   - У нас есть достоверная информация, что на этом судне прибыло двое контрабандистов, среди них женщина двадцати пяти лет, блондинка с волнистыми волосами, 170 сантиметров роста, паспорта при себе никогда не имеет, в порт не выходит, говорит по-английски с трудноопределимым акцентом. Не узнаете такую?

   - Вы же просто описали меня, - наивно произнесла она.

   - Я располагал этим описанием ещё до нашей с вами встречи.

   - Не может быть, вы меня разыгрываете. Правда, ведь, разыгрываете?

   Но полицейский оставался непоколебимым.

   - Нам придётся вас арестовать и препроводить в порт для выяснения личности.

   Дальше ломать комедию было бессмысленно. Двое служителей порядка двинулись в её сторону. Алекс попятилась. Полицейские не спешили подскочить к ней и заломить руки, и потому Алекс так же не спеша отступала, пока не уткнулась поясницей о поручни. Полицейские всё приближались. Сделав пару аккуратных движений, она перелезла через перила. Держась о них левой рукой, она перекрестилась правой: