– Поговорить со мной… о чем? – спросил Антуан.

– Ну… о Реми, разумеется!

Госпожу Куртен поразил вопрос Антуана. Но появление жандарма еще сильнее выбило их обоих из колеи.

– Вы позволите?..

Он вошел в комнату. Медленно, но уверенно.

Антуан не мог бы назвать его возраст, но в любом случае он был не так молод, как казался в саду. Жандарм дружелюбно взглянул на мальчика, быстро окинул взглядом комнату, подошел к Антуану и опустился перед ним на колени. У него были тщательно выбритые щеки, живые и проницательные глаза и довольно большие уши.

– Скажи-ка мне, Антуан, ты ведь знаком с Реми Дэме?

Антуан сглотнул и утвердительно кивнул. Жандарм протянул руку к его плечу, но не дотронулся до него.

– Не надо бояться, Антуан… Я просто хочу знать, когда ты в последний раз его видел.

Антуан поднял глаза и увидел, что мать, стоя у двери, с удовольствием и даже с гордостью наблюдает за этой сценой.

– Смотреть надо на меня, Антуан. Отвечай.

Голос его изменился, теперь он стал тверже. Жандарм ждал ответа… Которого Антуан-то как раз и не придумал. С госпожой Дэме было проще. Чтобы набраться храбрости, он повернулся к окну.

– В саду, – удалось ему выговорить. – Там, у них в саду…

– Сколько было времени?

Антуан почувствовал облегчение оттого, что голос его не слишком дрожал. Не больше, чем у любого двенадцатилетнего мальчишки, отвечающего на вопросы жандарма.

Он задумался: что же он только что сказал госпоже Дэме?

– Примерно полвторого, что-то вроде того…

– Хорошо. А что Реми делал в саду?

Ответ прозвучал неожиданно:

– Смотрел на мешок с собакой.

Жандарм нахмурился. Антуан прекрасно понимал, что без разъяснений его ответ непонятен.

– Ну, в общем, отец Реми… Вчера он убил свою собаку. И положил ее в мешок для мусора.

Жандарм улыбнулся:

– Ну и ну, ишь ты, что у вас тут в Бовале делается…

Но Антуан был не расположен шутить.

– Ладно, – продолжал жандарм. – И где же этот мешок для мусора?

– Там, – отвечал Антуан, указывая через окно на соседский сад. – Рядом со строительным мусором. Он выстрелил в нее и положил в мешок для мусора.

– Так, значит, Реми был в саду и смотрел на этот мешок, так?

– Да. Он плакал…

Жандарм поджал губы: мол, да, да, понимаю…

– И потом ты его больше не видел…

Нет, отрицательно покачал головой Антуан. Жандарм, не разжимая губ, внимательно смотрел на него, сосредоточенно размышляя над тем, что только что услышал.

– А ты не видел, чтобы останавливалась какая-нибудь машина или что-то в этом роде?

Нет.

– Ты хочешь сказать, ничего необычного?

Нет.

Жандарм хлопнул ладонями по коленям: ладно, но это еще не все…

– Спасибо, Антуан, ты очень помог нам.

Он поднялся. Выходя, он едва заметно сделал знак госпоже Куртен, приглашая ее за собой на лестницу.

– Ах да, скажи-ка мне, Антуан… – Он остановился на пороге и обернулся. – Когда ты увидел его там, в саду… сам-то ты куда шел?

Рефлекторный ответ:

– К пруду.

Антуан и сам почувствовал, что ответил слишком быстро. Чересчур быстро.

Тогда более спокойно он повторил:

– Я был на пруду.

Жандарм кивнул: значит, на пруду. О’кей, ладно.

Жандарм в сомнении остановился на тротуаре возле дома.

Толпа на улице постепенно уплотнялась и все больше беспокоилась.

Раздавались нетерпеливые громкие требования прояснить обстановку. С наступлением вечера возвращение Реми становилось все менее вероятным. Что будем делать? Кто за что возьмется? Мэр метался от сбившихся в кучку рабочих к жандармскому пикапу, пытаясь успокоить одних и расспросить других… Не следовало исключать возможность коллективного возмущения, потому что каждый, разумеется по своим, особым причинам, ощущал себя жертвой несправедливости и видел в этой ситуации возможность высказаться.

Молодой жандарм встрепенулся. Хлопнув в ладоши, он подозвал своих коллег.

Кто-то принес план местности. Жандарм обратился за помощью к жителям, и добровольцы, как в школе, подняли руки. Их пересчитали. Обнаружив исчезновение Реми, госпожа Дэме самостоятельно обследовала центральные кварталы, теперь же каждый получил задание патрулировать внешние зоны шоссе и проселочные дороги, ведущие в Боваль.

Заурчали моторы. Усаживаясь за руль, мужчины поводили плечами. Казалось, они отправляются на охоту. Мэр тоже погрузился в свой муниципальный автомобиль, чтобы принять участие в поисках. И хотя все собирались потрудиться на благо общества, в атмосфере витал какой-то завоевательный и мстительный дух, некая энергия разрушительной воинственности, часто сопутствующие самосудам и погромам.

Глядя из окна на сборы, Антуан почему-то был убежден, что все эти люди, удаляясь от него, на самом деле движутся ему навстречу.

Молодой жандарм не сразу сел в машину. Он задумчиво наблюдал за всеобщей решимостью. Возможно, нелегко будет остановить то, что сейчас только набирало обороты.

По департаменту объявили тревогу.

Во все публичные места были разосланы фотографии и описание примет маленького Реми.

Женщины по очереди приходили в дом Дэме, чтобы составить компанию Бернадетте. Разложив покупки и приготовив ужин, госпожа Куртен крикнула сыну снизу:

– Я к Бернадетте!

Ответа она не дождалась. Антуан видел, как мать торопливо пересекла сад.

Мальчик был совершенно подавлен встречей с жандармом, он почувствовал, что тот проницателен, подозрителен…

И не поверил ему.

Эта мысль буквально пронзила Антуана. Он уверился в этом, увидев, что тот долго стоит на улице, словно обдумывая сказанное Антуаном, размышляя, не следует ли снова подняться и потребовать уточнений.

Антуан смотрел на опустевший соседский сад и не смел пошевельнуться. Едва он обернется, жандарм сразу окажется здесь, в его комнате, запрет дверь, усядется на кровати и пристально уставится на него. Снаружи станет удивительно тихо, как будто город лишился жизненных сил.

Жандарм выдержит длинную паузу, и Антуан поймет, что его собственное молчание – это признание. И ничего тут не поделаешь.

– Значит, ты был на пруду…

Антуан кивает: да.

Вид у жандарма расстроенный, он сжимает губы и издает ими звук, выражающий разочарование.

– А знаешь, Антуан, что теперь будет? – Жандарм кивает в сторону окна. – Они вот-вот вернутся. Большинство из них, конечно, ничего не обнаружит, но вот господин Дэме остановится на дорожке… Той, что ведет в лес Сент-Эсташ…

Антуан сглатывает слюну. У него нет никакого желания слушать продолжение, но жандарм решительно настроен рассказать все.

– Он найдет твои часы, доберется до старого бука. Нагнется, пошарит в яме рукой и нащупает что-то. Потянет – и что появится, а, Антуан? Малыш Реми… Совершенно мертвый. С безвольно висящими ручками и ножками, с головкой, болтающейся как тогда, когда ты нес его на спине. Помнишь?

Антуан не в силах шелохнуться, он открывает рот, но не может выдавить ни звука.

– Тогда господин Дэме возьмет сына на руки и понесет домой. Представляешь себе зрелище: господин Дэме идет по Бовалю с мертвым сыном на руках, а за ним все жители… И что же он сделает, по-твоему? Он спокойным шагом войдет в дом, передаст Реми его матери, возьмет ружье, пройдет через сад, поднимется по лестнице и появится здесь…

В это мгновение на пороге возникает господин Дэме с ружьем. Он такой высокий, что вынужден наклонить голову, чтобы пройти в дверь. Жандарм не двигается, он пристально смотрит на Антуана: я ведь тебя предупреждал, чего же ты от меня теперь хочешь?

Господин Дэме приближается, прижав ружье к бедру, его тень надвигается и закрывает от Антуана окно у него за спиной и весь город за окном…

Выстрел.

Антуан завопил.

Он стоял на коленках и держался за живот. Его вырвало, и на полу растеклось немного желчи.

Он бы отдал все, чтобы оказаться подальше отсюда!