Они замолчали. Я почти разочаровалась в мужских беседах, но буквально сразу охотник

задал новый вопрос.

— Что у вас с ведьмой? — Совершенно спокойным тоном.

Я едва не подавилась зевком.

— У нас? — Лис удивился. — Мы — друзья.

Мною овладело здравое непонимание. А о чем Радислав думал? Разумеется, нас соединяют

приятельские отношения. Страстные ночевки на сеновале кончились, не успев начаться, а

друг из Лиса вышел куда лучше любовника-убийцы.

— А постоянные намеки, пошловатые речи? — напирал охотник.

— Она смешно реагирует на шутки. Слушай, а какой тебе толк с наших отношений?

— Я вынужден идти на риск ради тех, о ком знаю горстку правды. К тому же… — Радислав

раздосадовано цокнул языком. — Она — симпатичная особа.

Щеки загорелись стыдливым румянцем. Наверное, они стали ярче пламени, исходящего от

костра, и спутники должны были обязаны узнать о лишнем слушателе.

— Не обожгись, охотник, — Лис хмыкнул.

— И не собираюсь.

— Славка не только симпатичная, но и придирчивая. Та ещё штучка.

— Повторюсь: не собираюсь никуда лезть. Тем более к ведьме, — с раздражением ответил

Радислав.

Честное слово, варрену невероятно повезло, что «штучка» спала и не подслушивала ночные

беседы. Но вместе с сердитостью появилось осознание того, что я, обыкновенная девочка, могу быть мила хоть кому-то.

Общение с мужчинами не было моей сильной стороной. В деревенскую юность нравилась

им сама по себе. Как говорили мальчишки: хрупкая, смешливая, голубоглазая. Тогда я ещё

не выросла и не приобрела наплевательские черты характера. И мылась чаще, чем раз в

неделю.

Стремиться к красоте во время обучения было глупо: мертвецы редко смотрят на одеяния

пришедшего к ним обеда. Хотя нет, вру. Один вурдалак, завидев меня, снизошел до

комплимента: «Какая девочка, аж есть жалко!» Только вот правило выживания гласит: жалко

— не означает, что нельзя.

Ну а потом я разве старалась быть привлекательной? Красота — последнее, о чем

беспокоилась, носясь от княжества к княжеству.

Но получается, я симпатична. Я?! Вот так новость. От недоумения я даже заснула, провалившись в глубокое море пустоты.

Наутро проснулась не только с гудящей от недосыпа головой, но и желанием стать для

спутников самой очаровательной женщиной. Обертка подкачала, и для преображения

требовалось произвести изменения в потрепанном внешнем виде. Старые залатанные штаны, протертая рубашка да расклеивающиеся сапоги не делали меня краше. Я, сбежав в высокие

заросли вереска, опустошила рюкзак в поисках «женственной одежды».

Первой отыскалась старая юбка, давно ставшая своеобразной скатертью. Я критически

оглядела её, отряхнула и влезла внутрь, пыхтя от усердия. Юбка то сползала с талии на

уровень бедер, то задиралась до пупка. К тому же оказалась узкой и короткой, а в очарование

худых острых коленок я никогда не верила.

Под «скатертью» лежала новая блуза, которую я собиралась сберечь до похорон, ибо стоила

она больших денег и сшита была из тончайших шелковых нитей. Мысленно попрощавшись с

рубашкой, я нацепила её на себя.

Высокие черные сапоги из кожи неизвестного зверя окончили образ. К ним претензий не

предъявлялось — обувкой я гордилась и с удовольствием надела на зудящие от мозолей

ноги.

Заодно распустила волосы и вооружилась обворожительной полуулыбкой, больше

напоминающей оскал голодного хищника.

Я шла походкой молодой пьяной дриады навстречу к сонным спутникам и зло одергивала

юбку.

— Тебя кто-то покусал? — вопросил подбежавший ко мне Лис.

— С чего ты взял? — Я рухнула в его объятия и перестала трепыхаться.

— Неспроста ж хромаешь. И что случилось с одеждой? Нас обокрали?

— Всё прекрасно.

Оттолкнув назойливого варрена, я вернулась в стоячее положение. Он нахмурился, закусил

губу, а затем расхохотался так, что я явственно ощутила, как во мне зреет желание вырыть

последи топи могилку и скинуть туда молодого негодника.

— Кого соблазняем? — заговорщицки шепнул друг, ткнув меня в бок локтем.

— Точно не тебя.

— Что-то случилось? — На шум подошел Радислав.

Я повторно заулыбалась; охотник, с подозрением окинув меня взглядом, отпрянул.

— Славочка, расскажи, какой комарик ужалил тебя сегодня, — продолжал глумиться Лис.

— Иди к бесам! — Я кинулась вперед, мечтая расцарапать неугомонному варрену лицо, но

была остановлена Радиславом.

Охотник положил ладонь мне на плечо, словно прося успокоиться, а затем, выдавив слабую

улыбку, сказал:

— Тебе идет красивая одежда.

Под ложечкой засосало.

— Спасибо.

— Но в болоте она смотрится неуместно, — остудил он мой пыл. — Ладно, пойду — крупа

кипит. Вы уж разберитесь без мордобоя.

И охотник вернулся к котелку. Я смотрела на широкую спину мужчины и чувствовала, как

дрожат колени.

— Слава, на тебя напал март? Будешь орать и искать кота по подворотням?

— Я до сих пор помню волшбу, способную заставить тебя замолчать, — прошипела на ухо

Лису.

— Я нем. — Он сделал движение около рта, будто зашил тот нитками. — Красна девица, вас

довести до дома?

— Валяйте, — я оперлась на Лиса и посеменила, проклиная извечную женскую проблему.

Кто придумал, дескать, мужчина обязан быть храбрым, а девушка — красивой?! Я без труда

нападу на любую нежить, но юбку больше не надену. Лучше остаться старой девой, чем

молодой и обозленной красавицей.

Ненавистный предмет женского гардероба я всё же стянула. Не с первого раза и не без

раздраженного оханья, но смогла. А вот блузку с сапогами оставила — жалко было

расставаться с удобством.

Лис не переставал подтрунивать и предлагал самостоятельно оповестить Радислава о

симпатии.

— О роке судьбы предупреждают заранее, — хихикал он.

Охотник шел впереди, просматривая наиболее выгодный путь, и — слава богам! — нас не

слушал.

— Какое тебе дело?

— А если я расстроен из-за того, что у нас не вышло пламенной любви?

Он сказал это таким печальным голосом, что я полуобернулась в надежде застать едва ли не

рыдающего варрена. Тот препротивно шмыгнул носом, смахивая с глаз несуществующую

слезу.

— Какой поступок мне совершить, чтоб быть прощенной? — глубоко вздохнув, вопросила я.

— Если ты согласишься родить парочку блондинистых Слав, я точно прощу.

— Гаденыш!

Я отвесила ему пинок. Радислав повернулся на возмущенное постанывание; во взгляде

мужчины витало недоумение пополам с горечью. Предполагаю, его терзала всего одна дума:

«Что я, бес подери эту ведьму, здесь забыл?» Следуя негласной традиции, он вновь смолчал.

Но всё «хорошее» кончается. И вот, мы у подножия гор в точке, отмеченной на карте. Я

представляла, как появится широкая дорожка для дальнейшего восхождения. Но меня ждало

огромное разочарование: если таковой не считались разбросанные подобно ступенькам

камешки, то мы оказались где-то не там.

— И?.. — Радислав выглядел недовольным.

— Может, ошиблись в расчетах? — сглотнув ком, предположила я.

— Нет, просто я был прав: ваша реликвия — безделушка. Зря проделали крюк от болот. А

твоя ведьма — ополоумевшая бабка, которую следовало прибить.

— Но по выступам нетрудно подняться, — перебил наши стенания Лис, на собственном

примере доказывая возможность подъема. — Стена-то не отвесная. Придерживайтесь и

перестаньте ныть.

— Я не нанимался для лазанья по горам.

— Я — тоже, — вынужденно согласилась я с охотником.

Лис безразлично пожал плечами и, подтянувшись, преодолел аршина три. Затем вытянулся

струной и осмотрелся.

— Спешу вас обрадовать: здесь тропинка.

Сомнительная радость. Мы с Радиславом переглянулись, но подчинились азарту