подкладывал новых веточек, и огонь поглаживал их, хрустя от неистового наслаждения.

Затем уставшего варрена сменил князь. Он, заняв почетную должность, тяжко вздыхал, громко дул на ладони, зевал во всё горло. Короче говоря, надоел до зубного скрежета. Я не

выдержала и присела рядом со Всемилом.

— Не спится? — миролюбиво поинтересовался тот.

— Угу. Куда мы направляемся?

— Знаешь, — князь приблизился к огню, почти касаясь его кончиками длинных волос, — я

думаю, правильнее всего — пойти к родителям. Уж они-то решат, что делать с мятежниками.

Не лишено смысла. В столице да при родителях-князьях мы точно не пропадем.

— По вкусу новая жизнь?

Я укуталась в простынь, будто гусеница — в толстый кокон. Снаружи торчало одно лицо.

— Не особо… Вчера я был любимым правителем, а сегодня? Беглец, который вынужден

терпеть присутствие жуткого варрена и издеваться над беззащитной девушкой.

Я чуть не зарделась от приятной характеристики. Не «ненормальной особой», не

«безрассудным подстрекателем, не «бесполезным существом», а над девушкой. Оказывается, я беззащитна. Ну-ну. И невинна до одури. Ешьте, что дают, как говорится.

— Кстати, насчет варрена, — заговорщицки продолжил князь. — Как долго ты его прятала?

Он угрожал расправой?

— С того самого дня, как сбежал, — призналась я. — Нет, ничуть. Всё по обоюдному

согласию.

Пришлось кратко, не вдаваясь в постыдные подробности, поведать Всемилу о знакомстве с

Лисом.

— Он же воришка… — пытался вразумить меня князь. — Нес ахинею про спасение… А

глаза горели, ручонки дрожали… Говорят, пару сокровищниц очистил перед нашей. И мы б

не поймали, если б днем не сунулся. Чистый безумец.

— Кого спасти-то собирался?

— Да бес его помнит. Небось обычный набор ворюг: братишку, сестренку, изголодавшихся и

несчастных.

— Может, он и не врал, — заявила я, разминая онемевшие ноги

— Любишь людей?

— Варренов, — поправила я. — И их тоже — нет.

Вдалеке заухала сова. Я встрепенулась, но успокоилась, погрузившись в пляску рыжего с

золотыми вкраплениями костра.

Утром всё изменится: будет раскалываться голова, свербеть в носу и жечь горло. Пока же так

хорошо и уютно, что не хочется и думать о сне.

— Ты знаешь какие-нибудь легенды о ваших краях? — любопытно вопросила я.

— Да их много, — Всемил почесал лоб. — Так и не вспомнить.

— А я слышала сказки о существах ростом в три сажени. — Я придала голосу загадочности.

— Якобы они пожирают несчастных путников, забредших в их пещеры. Надвое раздирают

туловище и щелчком раскалывают голову.

— Великаны? Читал где-то, глупости. Если они такие высокие, то почему не видно их

макушек? Это как с вивернами. По легендам — были, а на деле — никаких доказательств.

— Ну-у, не скажи-и, — провыла я. — Вдруг спят? Великаны. Виверн-то явно не существует.

Всемил лукаво посмотрел на меня, я недобро прищурилась в ответ.

И вдруг, прерывая умиротворение, на колени что-то спрыгнуло. Вцепилось острыми когтями

в кожу, взвыло бесовским гласом. Я завопила от ужаса. Отшатнувшийся Всемил чуть не

рухнул в костер. Лис подскочил и, широко распахнув глаза, выставил нож, готовясь к атаке.

— Что случилось? — гаркнул он.

— Не знаю, — я дрожала. — Что-то… Кто-то… Оно уползло…

Не так далеко, как хотелось бы.