— Идите… Станьте за дверью, — охрипшим от волнения голосом сказал он солдатам, и те, стукнув прикладами, вышли из кабинета.
Фиолетов снова достал альбом и взвесил его на ладони.
— Тяжела ты, шапка Мономаха, — почти шепотом произнес поручик. — Итак, все кончено… И все только начинается… «Горят костры горячие, точат ножи булатные…»
— Господин офицер, — проговорил Неудачник, со страхом наблюдая за поручиком. — Вы отпустите меня?.. Я могу идти?
— Куда?
— Вы же обещали, — затрепетал от ужаса Неудачник. — На все четыре стороны… Дали честное слово…
— Кое-что изменилось, — поручик спрятал альбом в стол и положил перед собой тонкую папку. — Почему ты убил хозяина ресторана?
— Это он пришил Забулдыгу, — с ненавистью проговорил Неудачник. — И альбом был у него. Он его не отдавал. Предлагал мне бежать, но я… Ведь это Джентльмен!
— А часы, — перебил Фиолетов. — Почему часы Лещинского оказались у тебя под подушкой?!
— Не знаю, — слабеющим голосом ответил Неудачник.
Фиолетов раскрыл папку.
— Немного истории, господин Неудачник… Я навел о вас справки. 1914 год… ограбление купца Семенова… Было сие?
— Да, — выдавил Неудачник.
— …1916 год, — сухо продолжал читать поручик, — взлом магазина на Пушкинской… Сознаешься?
— Да… Но это…
— …1918 год. Нападение на кассира…
— Но это же при большевиках! — закричал Неудачник. — Это же не в счет!
— Злостные, систематические преступления перед обществом, — констатировал Фиолетов и взял в руки листок бумаги. — Ты рецидивист, Неудачник… Вот приказ главнокомандующего… «Секретно. Согласно приказу номер… опасные преступники, мешающие наведению порядка и деятельности законных властей… подлежат немедленному расстрелу без суда и следствия…»
— Господин офицер!! — Неудачник рухнул на колени. — Помилуйте-е!
— Коршунов! — закричал Фиолетов, и в кабинет вошли два солдата. — Взять… В подвал!
Дюжие солдаты подхватили Неудачника под руки и поволокли к дверям.
Андрей поднялся по лестнице, свернул в коридор. Он держал руки в карманах, грея в правой ладони рубчатую рукоять нагана.
И вдруг он замер, остановился у лестницы, спиной прижался к стене, пропуская троих — два солдата волокли Неудачника. Он поймал на себе его невидящий, слепой взгляд, услышал клокочущие рыдания и тогда рывком, не спрашивая разрешения, распахнул дверь в кабинет поручика.
Фиолетов удивленно обернулся от окна, выплюнул в корзину для бумаг изжеванную папиросу.
— Ты чего? Стучаться надо, Блондин.
— Господин поручик, — беззаботно спросил Андрей, весело улыбаясь, — кого это от вас вынесли под руки? Как пана великого?
— А ты разве не рассмотрел? — настороженно прищурился поручик.
— Никак нет, — пожал плечами Андрей. — А что?
— Ничего, — пробормотал Фиолетов. — Бандит… Грабежами занимался. Оч-чень опасный тип. Таких мы без суда и следствия.
— А я думал — что-нибудь новенькое, — с разочарованием проговорил Андрей.
— Все старо, как в лавке антиквара, — усмехнулся Фиолетов и кивнул на стул. — Садись.
«Я совершил ошибку, — подумал Андрей. — Я должен был узнать Неудачника. Ведь это мой бывший товарищ… Не иначе — альбом у Фиолетова. Убить его. Забаррикадировать дверь и отстреливаться до последнего патрона. И в это время сжечь альбом… А если в кабинете альбома нет?..»
— Так что у тебя за дела? — небрежно спросил Фиолетов и, откинувшись на спинку стула, открыл ящик, в котором лежал револьвер со взведенным курком.
«Блондин не узнал Неудачника, а должен был это сделать, — мысленно сказал себе поручик. — Что за человек? Без документов пришел к нам и вот он уже сотрудник… Первым нашел Забулдыгу, но тот был мертв и бесполезен для нас. Это он, Блондин, познакомил меня с тем коммерсантом Курилевым.
Явно водил нас за нос. Дал нам для розыска уголовников их неправильные приметы…»
— Пришел, как всегда, — ответил Андрей. — Какие будут задания, господин поручик?
«Альбом, может быть, уже у полковника Пясецкого, — соображал Андрей, — надо подождать, как разовьются события дальше… Фиолетов должен меня арестовать… Но почему он не зовет караул? Если протянет руку к открытому ящику стола, я стреляю первым…»
Они сидели один напротив другого, перебрасывались ничего не значащими фразами, но с каждым словом атмосфера все более накалялась, казалось, малейшее неосторожное движение — и произойдет взрыв. Их взгляды уже не скрывали враждебности, они сидели, чуть подавшись вперед на стульях, готовые в любое мгновение вскочить на ноги для решительной схватки, а губы продолжали произносить привычные слова.
— Ты занимайся своим делом, — равнодушным голосом говорил Фиолетов. — Не оставляй без наблюдения базар и станцию…
— С утра до вечера толкаюсь, — жалобно тянул Андрей. — Ботинки не казенные, все каблуки пооттоптал…
«Ну почему он медлит?! Убить его… Что он задумал? Почему медлит?! Почему?! Об альбоме знает наверняка, но делает вид…»
«Он связан с Натали… Они хотели меня увести от альбома. Кто за ними? Подполье большевиков или кто-то другой? А какая разница?! Альбом у меня. Я еще посмотрю, на что способен этот Блондин… Я их всех взял за горло, и они это понимают…»
— Ну вот что, — холодно произнес Фиолетов, — мотай отсюда. Без тебя минуты свободной нет. Позовем, когда потребуешься.
Андрей медленно поднялся со стула и неловко поклонился.
— До свидания, господин поручик.
— Будь здоров, — буркнул Фиолетов.
Андрей вышел в коридор и прислонился к поручням лестницы. Рукавом вытер с лица испарину.
«Первым делом я обязан предупредить Тучу… Альбом только у Фиолетова… Надо убрать поручика… Пусть Наташа сходит в кафе „Фалькони“ и встретится с Тучей. За мной могут следить…»
Глава 20
Раскрыв над головой летний зонтик, Наташа медленно шла по солнцепеку пустынной улицей.
— Мадемуазель Натали! — закричал поручик и, перебежав дорогу, зашагал рядом. — Какая неожиданная встреча, не правда ли? Разрешите мне вас немного проводить?
— Пожалуйста, поручик, если вам будет не скучно.
— Я достаточно веселый человек, да и новости, кажется, у меня не из плохих. Папа уже дома?
— Представьте, открывается утром дверь, и он входит, — счастливо проговорила Наташа, — живой, здоровый…
— Целый и невредимый, — засмеялся Фиолетов. — Я выполняю свои обещания. Кстати, освободить его было очень нелегко. Мне грозили неприятности…
— Но вы пренебрегли ими, — мило улыбнулась Наташа, — и показали себя с рыцарской стороны… Я очень вам благодарна.
— Пустяки, — беззаботно махнул рукой поручик. — У вас прекрасный папа. Я с ним беседовал. Он так беспокоился о дочке…
— Необоснованные волнения, — бросила Наташа. — Что делать? Старый человек…
— Не говорите так, — поручик мягко взял ее за локоть. — Разрешите? Ваши странные знакомства с подозрительными людьми. Человек, который у вас живет… Это все его беспокоит!
— Какой человек? — округлила глаза Наташа. — Боже, о чем вы, поручик?
— Ну, ну, полноте, — успокоил ее Фиолетов. — Просто человек… Как говорит ваш папа, имеющий на вас влияние… Возможно, большевик!
— Не пугайте, поручик, — она весело посмотрела на него.
— Даже если он большевик, то я умываю руки, — поклонился Фиолетов. — У нас их много. Их фотографии могли бы составить целый альбом. Но это пустяки. На одного большевика больше или меньше — какая разница? Просто этому повезло. Есть кому о нем беспокоиться. В принципе — они такие же люди, как мы… Что их ожидает? Пуля в лоб — и в канаву.
— А разве нет возможности спасти? — спросила Наташа.
— Я думаю, у каждого из них есть родственники, близкие люди, — проговорил поручик. — Могли бы им помочь.
— Вот как? — помедлив, сказала Наташа. — Это ужасно, что люди в таком положении. В конце концов, долг каждого христианина — в милосердии. Может быть, надо найти этих родственников?
— Боюсь, — грустно сказал Фиолетов, — что им будет не под силу выкуп арестованных. Сейчас все покупается, к сожалению…
