- Разжалован! - выкрикнул командующий. - В карцер! Следующим рейсом с позором отправитесь домой, рядовой, дожидаться своего суда!

- Как скажите, - козырнул Тайрон, отвернулся от него и вышел в душную ночь.

Он успел добраться до своих ребят и предупредить их, успел передать сообщение, но не успел убедить их в правильности своего поступка. Его арестовали на глазах его людей и вывели из расположения, заломав руки."

Тайрон остановил замах в верхней точке и бессильно уронил меч, вытирая тыльной стороной ладони пот, катящийся в глаза. Сжимая зубы, он застонал и отбросил легкий меч, заменив его тяжелым двуручным мечом. Мышцы немели при каждом движении и грозили разорваться от напряжения, но ему было все равно, то что терзало его было страшнее физической боли.

"Ночь он провел в мыслях о своем поступке. Он зря не сдержался. Если бы он согласился выполнить приказ, а не устроил открытый бунт, он был бы сейчас с парнями, они бы обсудили все и приняли решение, возможно, они смогли бы что-то придумать, а теперь... Он бросил своих. Он подставил их. Они умрут по его вине, пока он сидит здесь, в темной сырой яме, предназначенной для военнопленных. Он кричал, требовал немедленного разговора со своими бойцами, с командованием. Но его никто не слышал, или делали вид, что не слышат. В этой чертовой дыре уже давно привыкли к тому, что у солдат сдают нервы. Вот только у него не было срыва. Его рассудок не помутился, наоборот, теперь он все видел гораздо четче и понимал гораздо лучше. Они пришли в чужую враждебную землю, со своими правилами, со своими законами. Они пытались навязывать свою правду людям, которым было плевать на них, у которых было свое виденье, своя правда, своя история. Впервые он задумался о том, чтобы делал он, если бы вот так, как теперь делают они, кто-то вторгся на его землю и попытался навязать ему свои идеи, может быть и более правильные, но совершенно чуждые. Он бы тоже взял в руки оружие и защищал свою семью, свой дом, свои идеи. Их враги не были жестоки, они не вторгались, не наваждали, не захватывали, они дрались и умирали за свой мир, иной, не такой, как хотелось завоевателям, но от этого не плохой, просто другой. Тайрон метался от стены к стене и бил по ним кулаками. Все было бессмысленно. Как они были глупы, как они были самонадеяны, как они были жестоки и недальновидны. Видимо, за то время, что их не было, что-то изменилось в худшую сторону. Вся их "освободительная" операция давала трещину, оэтому и нужна была эта безумная разведка боем. Видимо, враги уже подошли слишком близко, и теперь под ударом мог оказаться их лагерь, их база, а это значит, что живым отсюда не уйдет никто, не будет больше полета домой, не будет спокойных семейных посиделок, не будет даже суда и позора. Но это и к лучшему, только бы не затягивали, лучше было пойти на верную смерть и умереть в бою, чем мучительно ждать в заключении. Все они уже мертвы. Вон как тихо в пустыне, даже ветер стих, не слышно даже зверей.

Всю ночь он прислушивался к напряженной тишине вокруг, но ничего не произошло и утром он слышал, как уходили его люди. Слышал команды их нового командира, сжимая кулаки, он бессильно злился на себя. Они ушли. Ему принесли сменную одежду. Офицерский мундир отобрали, обрядив его в штатское. Тогда он еще сопротивлялся, он еще не знал, к чему приведет этот маскарад. В напряженном ожидании прошел весь день, но ничего не случилось. Когда жар спал, он устало опустился на холодный уже песок и задремал. Больше суток на ногах, тело уже не выдерживало. Его тревожный сон нарушили глухие хлопки взрывов и звонкие автоматные очереди. Он вскочил на ноги, и стал прислушиваться к оглушительному реву тревожных сирен. Он слышал, как завязался бой. Слышал выкрикиваемые команды, суетливую беготню людей, спешащих исполнить указания. Единичные ответные выстрелы, вскоре стали системными, первая линия обороны была прорвана, но лагерь уже не спал, была организована защита. Вот только это не помогло. Землю тряхнуло несколько раз и на него посыпался песок. Упорядоченные команды больше не слышались. Начинались единичные перестрелки. Нападавших поддерживала артиллерия, их оборона была сломлена в считаные минуты. Лагерь был во власти врага. Тайрон сел на землю, стараясь слиться со стеной, не так он представлял свою смерть, совсем не так. Он всегда хотел умереть, как воин, с оружием в руках, ради великой цели, а теперь... Теперь он совсем не хотел умирать, ведь у него будет сын! Ему нельзя умирать, никак нельзя, нужно выжить, любой ценой. Выжить и вернуться. И больше никогда не влазить в подобные дела. Жить спокойной жизнью, такой, как у его родителей. Черт, черт! Ну почему он не послушался отца? Почему не сказал маме, как любит ее? Он столько еще не успел сделать. Он даже предложение не сделал ей!

Тяжелый камень, которым были укреплены своды пещеры, сорвался со своего места от очередного взрыва и громыхая упал прямо на голову сидящего у стены человека.

Он пришел в себя в прохладной комнате. Попытался пошевелиться, но ему в шею тут же уперлось дуло автомата, и он застыл, пытаясь разглядеть сквозь кровавую пелену перед глазами, хоть что-то. И разглядел. Они были в бункере командования. Он и еще два или три десятка пленных, над каждым из них стоял человек с автоматом. А у стола командира стояли еще несколько человек в черных одеждах. Они бросали отрывистые фразы на грубоватом непонятном языке. Тайрон даже не сомневался, что он связан так же, как и все остальные его соотечественники. Он пытался различить лица, но в полутьме, которую лишь немного рассеивали слабые фонарики захватчиков, увидеть что-то было невозможно. Только силуэты связанных людей, лежащих на полу и черные фигуры над ними. Вот и все. Спасти их может только чудо, а верить в чудеса военным не положено. Тайрон закрыл глаза. Ждать милости от этих людей, было бы верхом безрассудства. Его родителям принесут короткую телеграмму. Его похоронят, как и остальных на военном кладбище и возможно, что в гробу, покрытом государственным флагом, который будут опускать в могилу тела даже не будет, будет последний залп в его честь, а потом флаг свернут и передадут в руки плачущей матери, или скорее всего даже отца, мать не сможет даже подняться со стула, так ее будут душить рыдания. А его невеста так и не станет никогда женой. Только бы мать уговорила ее не ходить на похороны, она же беременна, ей нельзя волноваться.

Он с трудом расслышал комканую речь на родном языке. Начался допрос. По одному их подводили к людям у стола. Вопросы были одни и те же. Род занятий, имя, звание. Все тщательно записывалось. Вот только не было еще понятно зачем. Кода его подтянули к столу и каркающий голос задал ему все те же вопросы, Тайрон ответил, сохраняя достоинство, посмотрел в глаза допрашивающему.

- Разведчик, лей... рядовой Тайрон Карс.

- Почему в штатском?

- Арестован, нахожусь под следствием, не имею права носить форму.

- Причина ареста? - внезапно заинтересовался допрашивающий.

- Отказ подчиняться приказу, - спокойно ответил Тайрон.

Внезапно в карих глазах допрашивающего мелькнуло веселье, и он быстро перевел ответа Тая своим.

Несколько отрывистых фраз и вновь заговорил переводчик.

- Почему отказался выполнять приказ? Это ведь преступление.

- Отказался потому что посчитал приказ недостойным и убийственным.

- За своих волновался?

- Да, - честно ответил Тай. - Я несу ответсвенность за своих людей, за их жизни, и я не захотел вести их на убой.

- Тогда что ты здесь делаешь, рядовой Карс? Это война, здесь умирают не только наши люди, но и ваши! - зло выкрикнул переводчик. - Зачем вы пришли на нашу землю? Зачем убивали наших братьев, отцов и сыновей? Зачем плачут наши сестры, матери и жены?

Тайрон ничего не ответил, лишь опустил голову.