- Вы считаете, что Кэт мола убить своего отца, чтобы занять его место в синдикате?

- А вы, капитан, считаете, что она не способна на это? - ответил вопросом человек в штатском.

- Та, Кэйтлин, с которой я прожил три года однозначно не способна на это, но она сильно изменилась, когда я принял решение о разводе. Буквально на глазах, избалованная красотка превратилась в достаточно разумную, предприимчивую и в меру жесткую женщину. Такой я ее прежде не видел. Словно это другой человек, другой разум. Я не могу этого объяснить, но считаю возможным мое возвращение к заданию. Кэт любила меня, я смогу...

- Нет, капитан, - прервал его начальник, и, подойдя к нему, по-отечески похлопал по плечу. - С вас хватит уже. Мы все понимаем, признательны за ваше рвение, но три года - большой срок, вам пора вернуться к обычной жизни. Мы предоставим вам другую работу, когда вы вернетесь из заслуженного отпуска. Свозите сына на побережье, вы так давно не отдыхали, капитан, простите, майор Карс. Вы сделали достаточно, теперь этим займутся они, - он кивнул в сторону человека в штатском. - Их агенты. У вас есть пожелания? Чем бы вы хотели заняться по возвращении из отпуска?

- Определенных пожеланий нет, сэр, но хотел бы остаться здесь. Не хочу больше оставлять сына.

- Понимаю, капитан. Приму к сведенью. Оперативники вашего уровня высоко ценятся, капитан, думаю без труда подыщем вам место. Единственное в чем мы вынуждены вас ограничить - ваш род деятельности должен быть совершенно отличен от того, где вы сможете пересечься со своей бывшей женой или со знакомыми по прошлому заданию. Так что отдел убийств, отдел по борьбе с экономическими преступлениями и наркоотдел - не рассматриваются. В остальном - вы вольны выбирать, капитан.

- Спасибо, сэр. Я подумаю. Я свободен?

- Да, капитан! Три недели отпуска и внушительная премия. Отдыхайте. Спасибо за службу!

- Рад служить.

Глава 13.

Большой дом встретил его темными окнами и звенящей пустотой. Закрыв за собой тяжелую дверь, Тай без сил опустился на пол и откинул голову назад, упираясь в прохладное дерево двери затылком. В голове всплывал разговор с родителями, слезы матери, молчаливый упрек отца. Он чувствовал себя виноватым перед ними, пытался оправдаться, найти нужные слова, но мать перестала слушать едва он заикнулся о том, что не увольнялся из воинских структур. Сколько не пыталась она сдержать слезы, они текли помимо ее воли, в конце концов она заперлась в ванне и не выходила оттуда больше часа. Отец отреагировал спокойнее, но его самолюбие так же было уязвлено, он выслушал все оправдания молча, то и дело подливая в стаканы обжигающий виски, и позабыв о содовой поглощал алкоголь стакан за стаканом. Помолчав еще немного после завершения душеизлияний сына, он спокойно сказал.

- Тай, мне очень неприятно, что ты воспользовался моим положением в обществе, для достижения своих целей, это оскорбительно. Я-то надеялся, что брак с Кэт, хоть и не построен на великой любви, но все же принесет тебе облегчение, и даст твоему сыну возможность жить в нормальной семье, но этого не случилось. Мне очень жаль, сын, что из огня военных действий ты попал в полымя работы под прикрытием. Единственное, о чем я прошу тебя, будь осторожен. Ты не представляешь чего нам с матерью стоили те дни, когда мы считали тебя погибшим, мать все глаза выплакала, боюсь, что второго такого удара ей не пережить. Откажись от опасных заданий, у тебя ведь сын растет, он тебя почти не знает, Тай, не оставляй его сиротой при живом отце. Но как бы там ни было, сынок, я горжусь тобой. Ты хороший человек и отличный сотрудник, не забывай еще быть достойным сыном и внимательным отцом. Я очень горжусь тобой, сынок.

Мать не могла говорить до самого вечера. Она только утирала слезы и то и дело с нежностью смотрела на сына, а потом снова пряталась на кухне под благовидным предлогом.

И вот наедине с собой Тай мог себе признаться, что опасения его отца не напрасны. Его угнетало чувство вины. Оно пожирало его изнутри, точило, словно червяк яблоко, не давало наслаждаться жизнью. Он не мог признаться в этом родителям, он лгал друзьям и врачам. Его боль не отпускала, преследуя его по пятам. Поэтому он напивался каждый вечер до бесчувственности, иначе он не мог уснуть, но даже сквозь алкогольный кумар он слышал звуки выстрелов, слышал крики людей, и распахивая глаза, сжимал кулаки, продолжая сражаться за свою жизнь.

Он резко поднялся. Кровь закипала, сдерживаемая ярость, злость на собственную беспомощность, требовала выхода. Несколько резких ударов кулаками по многострадальным стенам не принесли облегчения. Жажда движения, потребность действия захватывало его все сильнее, он решительно поднялся и отправился в свой домашний тир. Расстреляв несколько обойм из наградного пистолета, но не получив удовлетворения, он отправился в тренировочный зал. На стенах отведенного под ристалище подвала висело холодное оружие: мечи, алебарды, пики, кинжалы, даже несколько боевых топоров, а по центру стояли манекены, на которых навек застыли следы его тренировок. Осмотрев свой арсенал, он остановил выбор на обычном одноручном мече. Несколько раз взмахнул оружием и приступил к отработке связок. Тело повторяло выверенные сотнями тренировок движения без участия разума. А мысли его уносились в далекую страну, возвращая его на десять лет назад, в тот день, когда он мог все изменить. Мог ли? Все ли он сделал? Отпечатки этих воспоминаний, не стерли сотни часов работы психотерапевта, он все еще пытался оправдаться перед собой, все еще пытался убедить себя, что больше ничего нельзя было сделать.

"Его вызвали к командованию, как старшего офицера лучшей разведроты. Ожидая приглашения, он даже не пытался догадаться о новом задании, это было бессмысленно. Их дело выполнять задания, а не размышлять. Накануне они здорово повеселились с ребятами, все были рады новой встрече после непродолжительного отпуска. Для него этот отпуск стал самым счастливым. Он узнал, что скоро станет отцом. Вернувшись, в эту далекую негостеприимную страну, он сразу же поделился радостью со своими друзьями. Их реакция была предсказуема, они столько пережили вместе, стали так близки, эти парни были его второй семьей, его радость, всех вдохновила, каждый считал своим долгом пожать ему руку и поздравить.

- Лейтенант, проходите, - командир даже не поднял глаза на молодого офицера. - Итак, цель у вас следующая...

Внимательно слушая командира, Тай чувствовал, как холодеет все у него внутри. Их отправляли на убой. Он не сомневался, что командованию прекрасно известно о том, что эта операция приведет к гибели всего отряда. Они не могли этого не понимать. Их приносили в жертву, ради оперативных данных.

- Все понятно, лейтенант? Выступаете утром. Завтра. Желаю вашему отряду удачи. Свободны!

И тут Тайрон не сдержался.

- Я не поведу своих людей в это пекло. Неужели вы не понимаете, что это билет в один конец? Даже если нас не перебьют сразу, плена нам не избежать. Я не готов рисковать жизнями своих людей, сэр.

Командир поднял на него злые глаза.

- Как вы смеете, лейтенант, подвергать сомнению решения командования? Вам совсем не дороги ваши нашивки? Так это просто решить, лейтенант. Если вы не поведете людей на выполнение задания, это сделает другой офицер, лояльный командованию и послушный приказам, а вас ожидает трибунал. Выбор за вами, лейтенант. Или вы завтра возглавите отряд, или вернетесь домой с позором и будете ожидать военного расследования и приговора, как военный преступник и как предатель!

- Предатель? Я пытаюсь спасти жизни наших граждан, наших солдат, людей, которые добровольно служат своей стране! Это бессмысленная растрата ресурсов. Два десятка высокопрофессиональных обученных подготовленных разведчиков, погибнут выполняя бессмысленное задание. Разве не это преступление против народа и страны? Я не поведу людей на смерть, мне плевать на звания и нашивки, но я не стану подчиняться таким приказам!