— Похоже на то, — ответила она.

— Можно начинать запуск спутников?

— Да, будьте добры.

Мак выдал серию команд корабельному СИ. В передней части корабля класса «Москва» открылись люки пусковых шахт, и оттуда вылетели восемнадцать спутников-наблюдателей. Ионные двигатели распределили их широким кольцом вокруг безымянной луны, позволяя одновременно следить за всей ее поверхностью. При полной зоне охвата спутники должны были точно определить мощность квантовой ракеты, которую здесь предстояло испытать.

— Пока все идет нормально, — пробормотал Мак.

— Абсолютно. Будем надеяться, что импульс Ферми нас не достанет.

— Что?

Неуверенность в ее голосе насторожила Мака.

— Во время самого первого испытания атомной бомбы Ферми сомневался, что в результате детонации не произойдет воспламенения земной атмосферы. И этот вопрос не решен до сих пор. Мы полагаем, что квантовая дестабилизация не станет распространяться. В противном случае вся Вселенная трансформируется в энергию.

— Великолепно! Спасибо, что предупредили.

Капитан бросил на обреченный спутник встревоженный взгляд.

— Это весьма маловероятно, — заверила его Наташа.

Прошло еще не меньше двух часов, пока Мак не убедился, что все спутники заняли свои места и связь между ними установлена.

— Все в порядке, док, — сказал он. — Теперь ваша очередь.

Наташа порывисто вздохнула и ввела в пульт прототипа квантовой ракеты код запуска. Мощный магнитный импульс выбросил снаряд из оружейного люка. На расстоянии десяти километров от корабля активировались ядерные двигатели, и ракета понеслась к спутнику.

— Все системы работают нормально, — доложила Наташа. — Цель определена. Я ввожу код активации. — Она набрала код и дождалась подтверждения. — А теперь давайте убираться отсюда.

— Аминь, — выдохнул Мак.

«Москва» открыла червоточину и поспешно скользнула в переход. Через пять секунд корабль вернулся в реальное пространство в двух миллионах километров от спутника.

— Начат прием информации от спутников, — известил Мак, как только антенная тарелка зафиксировала сигнал. — Включаю режим широкополосной записи.

— До удара еще две минуты, — сказала Наташа. — Все системы в порядке.

— Мы отсюда что-нибудь увидим?

— О господи, конечно. Поле квантовой ракеты возникнет перед самым ударом о поверхность. Это даст нам область перекрытия в несколько сотен метров массы спутника. Вполне достаточное количество.

— И все это просто превратится в энергию?

— Все до последней частицы материи внутри поля. В теории это звучит так: эффект полностью устраняет сцепление на квантовом уровне. В результате излучение такой силы, какого никто из нас еще не видел.

— Излучение, — с усмешкой повторил Мак. — Вы имеете в виду взрыв.

— Да, — отрывисто кивнула Наташа.

Мак сосредоточился на визуальном изображении, проецируемом перед его лицом. Спутник казался просто темным пятнышком в окружении звезд. Все сенсоры вели тщательное наблюдение, на экране была видна фиолетово-белая искорка, приближающаяся к поверхности.

Мак вывел «Москву» из гиперпространства на самом краю зоны поражения. Если оружие Сиэтлского проекта будет таким мощным, как заявляли его разработчики, уровень радиации может оказаться смертельным даже на расстоянии в два миллиона километров. У Содружества в войне против праймов появится очень весомый аргумент.

— Как вы считаете, они пойдут на переговоры? — спросил Мак.

— После того как увидят оружие в действии, они очень пожалеют, если откажутся, — ответила Наташа. — Какими бы ни были их мотивы, применение этого оружия поставит их расу под угрозу истребления. Они пойдут на переговоры.

Маку отчаянно хотелось, чтобы Наташа оказалась права. Он уже пробился в авангард флота и теперь не сомневался, что именно его пошлют к Альфе Дайсона с квантовыми ракетами.

Он снова посмотрел на спутник, ни на миг не забывая об эффекте Ферми. До коричнево-серой поверхности ракете оставались считаные секунды.

«Надо было поставить „Москву" по другую сторону от газового гиганта», — подумал он.

Квантовая ракета активировала поле поражения. Вокруг спутника вспыхнул яркий белый ореол. Казалось, что древний круглый каменный осколок затмевает белого карлика. Свет, растекаясь по изрытой кратерами поверхности, словно гигантское цунами, начал растворять ее края. Спутник прорезали глубокие извилистые трещины. Невысокие вершины стали подниматься, превращаясь в вулканы, разбрасывающие обломки скал на сотни километров. Покрытые пылью равнины раскалывались на куски.

Спутник медленно и неотвратимо рассыпался в коконе смертоносного света.

— Господи, док! — рявкнул Мак. — Вы ведь собирались просто сорвать этот чертов камень с орбиты.

На переднем сиденье пришедшего за ними автобуса сидела Жизель Суинсол собственной персоной.

Это был пятидесятиместный «Форд Лэндхаунд» с роскошными креслами и небольшим буфетом перед санитарным отсеком. В нем уже разместились два семейства, и у всех пассажиров были растерянные, озабоченные лица. Марк тотчас узнал это выражение — он сам видел его сегодня утром в зеркале ванной комнаты.

Жизель дождалась, пока грузоботы загрузят в задний отсек все сумки и коробки багажа Вернонов.

— Вам не о чем беспокоиться, — сказала она. — Поездка не займет много времени.

Марк и Лиз обменялись взглядами, а затем постарались успокоить взволнованных детей.

Автобус выбрался на шоссе, ведущее в сторону Илланума, и влился в поток транспорта между сорокаколесной платформой с готовой ячейкой корабля и тремя пустыми стандартными грузовиками, доставлявшими грузы на завод. Сразу после Радужного леса транспортная платформа свернула на боковую дорогу. Автобус последовал за ней. Вскоре они выехали на другое трехполосное шоссе, достаточно широкое для огромных платформ. Еще через восемь километров в шоссе влилась еще одна боковая дорога, по которой тоже шли платформы.

— Я и не знал, что на Крессате есть другие города, — сказал Марк.

— Здесь находятся пять сборочных комплексов, — отозвалась Жизель. — Вьюн и еще два завода отвечают за модули жизнеобеспечения и грузовые отсеки, один завод изготавливает гипердвигатели, а последний производит общие системы, хребет корабля, если можно так выразиться.

Марк замолчал, переосмысливая масштаб проекта. Производство оказалось еще внушительнее, чем он думал. То же самое касалось и временных рамок: строительство было начато явно задолго до вторжения праймов. Что же касалось его стоимости…

Автобус подошел к основанию невысокой горы с пологими склонами, и его окутало теплым розоватым сиянием. На мгновение Марк ощутил легкое покалывание атмосферной мембраны, а затем и он, и Лиз, и дети прильнули к окнам, спеша рассмотреть новый мир.

Они оказались высоко в каких-то горах, откуда открывался вид на плоскую равнину, раскинувшуюся на сотни километров. На ней выделялись странно желтые скальные выступы, а по диагонали от склона проходил извилистый вулканический каньон. На равнине не было никакой растительности, а только тонкий слой песка, едва покрывающий темные камни. Вдали, у самого горизонта, проступали какие-то пятна — возможно, еще одна горная цепь, но на фоне лавандового неба рассмотреть их не удавалось.

Автобус покатил по широкой дороге, огибающей небольшой городок, чьи новенькие белые дома выделялись на коричневатом фоне ландшафта серебряными слитками. Вокруг поселения, как и в Вьюне, тянулось широкое кольцо заводов, внутри располагалось несколько многоквартирных комплексов и пять обширных кварталов индивидуальных жилых домов. Добрую треть всего пространства занимали строительные площадки, где сновало множество роботов. С противоположной стороны от перехода, в направлении Крессата, горизонт заслонял генератор червоточин и четыре современные термоядерные станции.

Вдоль кольцевой дороги Марк не заметил никакой растительности, впереди расстилалась безжизненная пустыня. Но затем он присмотрелся к разбросанным по равнине топазовым пятнам. В первый момент он принял их за необычные скальные образования. Все пятна были круглыми — идеально круглыми, заметил он, вглядевшись внимательнее. С поверхности, словно крутые волны, поднимались радиальные выступы, напоминающие складки на бумажном цветке. Зрительные вставки Марка позволили ему приблизить изображение, а эл-дворецкий провел вычисления. Диаметр одного образования составлял более двадцати четырех километров. Из центра каждого такого цветка поднимались тройные шипы высотой около километра.