— Есть, сэр.

Оскар ничего не мог с собой поделать: перед самым выходом он невольно напрягся. Но «Дублин» выскользнул из червоточины, и ничего не произошло. Не было ни ослепительного белого света, ни непереносимого жара, затопляющего рубку. «Черт, я становлюсь слишком нервным», — подумал Оскар. Он пару раз моргнул и начал изучать показания сенсоров.

Сенсоры визуального наблюдения показывали Вселенную, разделенную на две части. Черную и белую. На мгновение Оскар вновь перенесся на «Второй шанс», летящий над барьером вокруг Альфы Дайсона. Тогда барьер делил космос на два четких сектора. В этот раз граница, проходящая в четырехстах километрах, была совсем не такой четкой. Звездная корона находилась в непрерывном турбулентном движении, пульсации, и волны выбрасывали наружу вихри светящихся частиц, над бурлящей поверхностью газов вздымались призрачные протуберанцы, пляшущие в интенсивном магнитном поле. А небо над «Вторым шансом» мерцало неоновыми огоньками кораблей и ракет праймов.

— Они нас заметили, — сказал Хайвел. — Ракеты изменяют курс. Ускорение двадцать g.

— Сколько у нас времени? — спросил Оскар.

— До номинальной дистанции взрывов около пяти минут.

— Хорошо. Что можно сказать о летящем к звезде аппарате?

Танде нацелил на объект все имеющиеся сенсоры. Изображение расширилось. Аппарат несся прямо на звезду с ускорением двадцать g. Позади него на тысячи километров тянулся хвост клубящейся плазмы. Защитное поле расходилось фиолетовыми кругами, немедленно уносимыми солнечным ветром.

— У него чрезвычайно мощное защитное поле, — сказал Тиг. — Я не уверен, что мы могли бы выжить в подобных условиях. Похоже, аппарат создан специально для этой цели.

— Так что же за устройство они отправили к звезде? — раздраженно спросил Хайвел.

— Ничего хорошего, — отозвался Рейбен. — Каким бы мощным ни было защитное поле, этот аппарат недолго протянет. Плотность короны продолжит увеличиваться, а на такой скорости любой удар окажется губительным.

— Но там же нет… — начал было Хайвел. — Ого, ядерный двигатель отключился.

Оскар не отрываясь смотрел, как темная точка пронзает суперактивную плазму. Внезапно он осознал, что надолго задержал дыхание.

— Неужели это квантовая ракета? — спросил он.

— В таком случае мы все мертвы, — ответил Рейбен. — Но даже если его силовое поле выдержит до самой хромосферы, эффект от взрыва для Ханко будет минимальным. Если уж их применять, то надо бить по самой планете, а не тратить зря в целой а. е. от мира, как в нашем случае.

Оскар выжидал, наблюдая за скользящим вниз аппаратом. Он пытался вспомнить, успел ли обновить воспоминания в страховочном хранилище. Возможно, не успел. Он проделал это нынешним утром, а потом решил, что вряд ли захочет вспоминать время, проведенное на борту «Дублина». Хотя… может, стоит оставить своей следующей сущности послание, что он не хотел вспоминать об этом периоде? Какая глупость!

— Вот и началось! — озабоченно воскликнул Хайвел.

Оскар с удивлением заметил, что характер квантовых возмущений меняется. На изображении от загадочного устройства развернулись гигантские тысячекилометровые лепестки измененного квантового поля, перекрывающие друг друга. Затем они начали вращаться.

— Магнитный эффект нарастает, — предупредил Хайвел.

Массивные индукционные линии стали поворачиваться вокруг эфемерных квантовых крыльев. Потоки плазмы начали сворачивать по плавной кривой.

— Что за чертовщина? — забеспокоилась Дервла.

— Уилсон? — окликнул Оскар своего друга. — Кто-нибудь из Сиэтлского проекта может это объяснить?

Квантовые лепестки, отходящие от аппарата, достигли пяти тысяч километров в диаметре. И они заметно ускорили свое движение. Создаваемый ими клубок в короне звезды был хорошо виден с «Дублина» благодаря оптическим сенсорам, снабженным сильнейшими фильтрами.

«Пока нет», — ответил Уилсон.

— Капитан, — обратился к Оскару Рейбен. — Ракеты праймов уже близко. Если придется отражать какое-то энергетическое воздействие со стороны этого аппарата, да еще получать удары ракет, нам придется несладко.

— Запусти противоракетный залп, — приказал Оскар. — Мы должны оставаться здесь и доложить обо всем, что происходит.

Он понимал, насколько это важно для флота.

— До верхней границы короны объекту осталась одна минута, — доложил Хайвел. — Он здорово влияет на солнечный ветер.

— Ты уверен, что устройство не выдержит удара?

— Не знаю. Оно сильно изменилось, и квантовые флуктуации ядра тоже меняются. Я уже не могу сказать, что это.

— О чем ты?

— Теперь объект нельзя назвать чистой материей. Искажения очень странные. Он как будто объединяется с силовым полем. А квантовые характеристики… Никогда не видел ничего подобного.

Оскар снова обратился к показаниям сенсоров. Вращающиеся крылья вокруг аппарата выросли почти до семи тысяч километров. На дисплее рубки они выделялись на фоне короны темными эллипсами. Бурлящая вокруг них плазма выбрасывала в космос колоссальные завитки, постепенно исчезающие по мере удаления от звезды. Масштаб происходящего вызывал тревогу.

— Если это не материя, что же это такое?

— Что-то вроде энергетического ядра. Но я не уверен. Оно оказывает странное действие на свойства окружающего вещества.

Аппарат праймов нырнул в корону звезды. Со стороны это было похоже на вхождение кометы в атмосферу пригодного для жизни людей мира. Раскаленный до миллиона градусов наружный слой взвился огромным факелом выше всех протуберанцев. Каскад плазмы обрушился вниз и снова был подхвачен закрученным потоком магнитного поля. Внутри еще не успевшего осесть столба зародился второй, не менее мощный; более холодное вещество хромосферы вырвалось наружу, словно стараясь убежать от деформации, вызванной вторжением чужеродного тела.

— Вот дьявол! — буркнул Оскар.

— И что это им дает? — возмутилась Дервла.

— Квантовый эффект все еще действует и даже увеличивается, — сообщил Хайвел. — Аппарат вызывает возмущения в короне, возможно, и в фотосфере тоже. Колоссальная мощь.

— Не дает ране затянуться, — пробормотал Оскар. Пятно на поверхности звезды было заметно сразу в нескольких спектрах: квантовом, магнитном, оптическом. — Радиация! — внезапно воскликнул он. — Хайвел, каков уровень излучения?

— Поднимается, и очень быстро. Господи! Капитан, надо немедленно убираться, мы ведь прямо над пятном.

— Я поддерживаю, — добавил Рейбен. — Через минуту нас догонят ракеты.

— Дервла, перебрось нас на четверть миллиона километров вверх и в сторону.

— Есть, сэр.

На тридцать секунд «Дублин» перешел на сверхсветовую скорость — это время потребовалось Дервле, чтобы ввести новые координаты выхода из червоточины.

Сенсорные датчики корабля сейчас же были направлены на зону турбулентности. Часть короны звезды вздымалась плотным конусом, разбрасывающим потоки плазмы. И он продолжал расти.

— Аппарат все еще работает, — сказал Хайвел. — Квантовые флуктуации регистрируются на прежнем уровне. Магнитная активность возрастает. Проклятое устройство стягивает силовые линии, словно жгуты.

«Оскар, — послышался голос Уилсона. — Танде и Наташа пришли к выводу, что мы наблюдаем за „бомбой-вспышкой" в действии».

— Что? — изумленно переспросил Оскар. — Ты говоришь о бомбе, вызвавшей вспышку на Дальней?

«Вероятно. — Голос Уилсона звучал абсолютно спокойно. — Возмущение короны вызвало колоссальный выброс частиц, и процесс нарастает. Радиация испепелит Ханко, и мы даже не знаем, сколько времени продлится излучение. Вспышка на Дальней продолжалась целую неделю. Оскар, биосфера этого не выдержит».

— Проклятье!

Несмотря на то что планете, которую он должен был защищать, грозила катастрофа, Оскар пытался понять, как праймы получили «бомбу-вспышку». Вероятно, информацию о ней каким-то образом передал Звездный Странник. Не эти ли данные транслировала антенна «Второго шанса»?

«Они намерены стерилизовать все звездные системы, где произошло вторжение, — продолжал Уилсон. — И нам придется эвакуировать сорок восемь миров».