Мобильный заверещал, когда Данила заходил на предпоследний поворот перед целью - с Аранской на Свердлова.

- Да?

- Это я. Только что звонил Волков - его люди нашли ребёнка. - Голос Степана Аркадьевича казался почти радостным. - Мальчик сильно ранен. Видимо, убил нападавшего, когда оборонялся, - рядом труп. К метро ехать нет смысла: ребёнку нужна помощь, его уже везут в нашу больницу.

Данила несколько секунд молчал в трубку. Больница. Куда привезли первого, словно специально нарвавшегося на нож. Третью, нестабильную с самого начала. А второго, получается, везти не захотели - и он пришёл сам...

- Степан Аркадьевич! Алло!

Телефон молчал. Данила посмотрел на экран - вызов прервался. Нажал "Ответить на последний", параллельно выруливая на левую полосу, на разворот. Несколько секунд трубка не реагировала, а потом вместо гудков раздался тоненький прерывистый писк. Непонятный сначала, но постепенно складывающийся во что-то с детства знакомое. Точка, точка, тире, тире, точка. Ноль, ноль, один, один, ноль...

1001

- Подождите в операционной. Через десять минут буду.

Ассистент кивнула и ушла вверх по лестнице. Снежана осталась одна перед дверью приёмной "скорой". Обычно в этой комнатушке, маленькой и пустой, только осматривали экстренных больных. В этот раз, по всей видимости, предстояло сделать больше. Четвёртый случай за месяц... Сообщая ей о новом пациенте, Степан Аркадьевич добавил: любое воздействие, но он должен выжить, Тёмные всё спишут. Целительница только надеялась, что нового больного не придётся штопать, как Артёма, вдоль и поперёк, иначе и двадцати минут не хватит. Вспомнив об Артёме, Снежана снова смутилась, помотала головой и поспешно толкнула дверь.

"Четвёртый случай" лежал на ближайшей к выходу на улицу койке, за белой шторкой. Между ней и выходом виднелась дорожка капель крови - его тащили прямо так, без носилок. Носильщики были здесь же: одетая в кожу и хаки молодая ведьма, чей пол угадывался только по ауре, и молодящийся ведьмак в пенсионерском маскараде.

- Давно?

- Минуты две. - Старик хотел казаться дружелюбным. - Нам чем-то помочь?

- Не мешайте. - Тёмные не двинулись с места. - Если надо, подождите снаружи.

Напустив холода с улицы, оба вышли. Снежана отодвинула шторку и подошла к койке. Это снова был мальчик, примерно такого же возраста, как предыдущие. Тонкий, бледный, с хвостиком русых волос на затылке. Аура Светлого, пульсирующая, трепещущая, цепляющаяся за жизнь. Вязаный жилет весь истыкан чем-то тонким, вроде складного ножа, и впитал в себя столько крови, что с трудом можно было различить свет. Снежана взяла со столика ножницы, осторожно разрезала ткань, осмотрела раны обычным зрением, потом сумеречным. Мальчик умирал от потери крови, и её, конечно, можно было восполнить переливанием, по-людски. Вот только одновременно с этим ни лечить пробитый в двух местах желудок, ни бороться с возникшим из-за него сепсисом брюшной полости было нельзя. Кровь же без особых трудностей получалась другим способом - раз уж есть право на "любое воздействие". Всего лишь немного подтолкнуть организм, помочь произвести её самому - так же, как обычно, только больше... Снежана закрыла глаза, вытянула ладони над телом, уже чувствуя, как из груди к кончикам пальцев тянутся горячие нити. Говорят, у каждого магия ассоциируется со своим, сокровенным. Ей вот каждый раз казалось, что она гладит кого-то нежно любимого, ребёнка, или мужа, или кого угодно ещё, в кого хочешь вложить всё своё счастье, всю свою жизнь, и войти сам. Чем глубже входишь, тем сильнее откликается тело - заживают раны, рубцуются швы, срастаются кости... Кажется, давно Снежана не лечила с таким жаром, таким вдохновением. Казалось, будто она помогает не одному больному, а всем людям сразу, во всё человечество вдыхало немного новой жизни... Мир вокруг перестал существовать. В больнице что-то происходило, шёл рябью сумрак, слышались крики, вспыхивали боевые заклинания, но она не замечала. До тех самых пор, когда наконец удовлетворённо опустила руки и открыла глаза.

- Здравствуй.

Раненый мальчик смотрел прямо на неё. Внимательными, взрослыми, странно знакомыми глазами.

- Наконец мы встретились.

Второй голос раздался из-за спины. Снежана обернулась - перед ней плечом к плечу стояли трое. Белобрысый улыбчивый Артём. Мускулистый, мрачно глядящий исподлобья хулиган. Печальная девочка в голубом платье.

- Я говорила, что мне больно. Но ты всё исправила. Спасибо.

Глаза были одинаковые. Словно бесконечные зеркала из комнаты смеха - только чёрные, непроницаемые, непостижимые.

- Кто... ты?..

Следующим ответил четвёртый, тот, что только что лежал на больничной койке.

- Я - это мы.

- Один.

- Один ноль.

- Один один.

- Один ноль ноль. Четыре.

- И ещё один. Четыре и один. Один ноль ноль, один.

Теперь четвёртый стоял, как ни в чём не бывало, в ряд с другими. И их действительно уже сложно было различить. Двоичный код. Один ноль ноль, один...

- Посмотри. Посмотри, как ты умеешь. Увидишь.

В дверь снаружи стучали. Снежана оглянулась на неё, обратно, посмотрела на выстроившихся перед ней детей сумеречным зрением... Их отдельных аур как таковых больше не существовало. Нет, они были на месте, всё ещё немного разные - но словно большое облако укрывало их все вместе, совмещало в единое повисшее в воздухе нечто. Бесцветное.

- Это я.

Неинициированный. Кто-то, чьи магические способности пока ничтожно малы, на кого никто не обратит внимания. Среди них четверых он один был такой, лишённый магической силы и цвета. Пятый. Вот откуда были эти спутанные массивы памяти, в которых всё не могли разобраться. Но...

- Как?.. И зачем?

Вместо ответа девочка выступила вперёд и открыла рот. Вместо голоса изо рта вырвался неприятный, до боли в зубах, тонкий писк.

- Это тоже двоичный код. Как он доступен человеку. Единственный способ.

- Я хотел помогать людям. Сделать людей лучше. Я хотел знать всё.

- Но провод в человека не воткнёшь. Это - единственный способ.

Кажется, едва у одного кончался в лёгких воздух, за него продолжал следующий.

- У меня получилось. Я построил машину.

- И она закодировала в меня всё. Всё, что есть в Сети.

- Звуком. Кодом. Всё это сработало хорошо.

- Мой мозг - нет. Я умер. Сегодня.

Снежана растерянно переводила взгляд с одного ребёнка на другого.

- Как это - умер? Ты же сейчас...

- Я знаю, что такое смерть. Прошлый я умер.

- Я записал код. На аудиозапись.

- Нашёл нужных людей. Подстроил код под них.

- Но мы были отдельные. Бесполезные.

- Пока ты не влила в нас жизнь. Не срастила в одно.

- Сейчас это не "я" и не "мы". Я новый родился пять минут назад.

- От тебя. Спасибо тебе. Ты родила из нас - меня.

Девочка, кажется, устала и присела на край койки. Артём подошёл к Четвёртому, поднёс руку к оставшимся на обнажённой груди царапинам, и те на глазах начали зарастать.

- Значит, ты одно целое?

- Мы разные. Я уходил постепенно.

- Один - моё желание сделать лучше.

- Два - мой гнев на тех, кто не даёт людям жить. На вас.

- Три - мой страх смерти и холода. Страх быть одним.

- Четыре - моя вера и воля. Последнее, что останется.

Раны, на которые у Снежаны ушло бы несколько минут, под ладонью Артёма исчезли за несколько секунд. Четверо казались разными, они были разными, и всё-таки нет. Снежана смотрела в мир людей, смотрела в сумрак, но ответов не было.

- Я знаю всё. Поэтому знал, что люди не умеют сращивать души.

- Иные умеют. Спасибо.

- Душа одна, но знания по-прежнему разделены.

- Мы сделали другие голосовые связки. Чтобы сразу говорить кодом.

- Обмениваться информацией. Так гораздо быстрее.

- Для этого тоже нужна была твоя сила. Прости.