Урр-Бах промолчал, благо, в его планы не входили никакие экзамены, и особенно по теории магии. Уже завтра тролль решил приниматься за расследование кражи, начав с посещения места преступления. Чтобы не светиться, придется бывать на одной-двух лекциях, но Урр-Бах решил, что теоретическая магия вполне обойдется и без него. Если Кархи хочет, пусть рисует магичку в какой угодно одежде, а ему хватит того славного старикана-алхимика, чей шепот не мешает решать этюды по мирту или даже дремать. Чтобы не злить магичку, Урр-Бах раскрыл тетрадь и записал имя магички. Потом госпожа Пурхелия перешла на ненормативный язык свихнутых магов, и тролль, медленно написав "астральная проекция субъекта магического действия", с чувством выполненного долга раскрыл последний номер "Досуга без косяка", чтобы приступить к интересному этюду, который предлагалось решить за семь ходов без использования фигурок магов.

Магичка, скучным голосом рассказывая будущим недоалхимикам об основных магических обрядах, которые перестали использоваться лет этак шестьсот назад, иногда поглядывала в сторону задумчиво хмурящего густые брови тролля и сосредоточенно что-то рассматривающего, но не цеплялась.

Как выяснилось, лекция оказалась сдвоенной, и Кархи как раз успел к середине второй лекции. Беззаботно открыв пинком дверь, гоблин небрежно кивнул остолбеневшей от такой наглости входящей в аудиторию Пурхелии, юркнул между рядов и плюхнулся возле Урр-Баха.

– А где моя красавица? – обеспокоено поинтересовался Кархи, заметив отсутствие медноволосой эльфийки.

– У нее соски слишком заметно торчали, – флегматично отозвался тролль, – и магичка послала ее приодеться.

– Еще одна сдвинутая магичка, – буркнул гоблин. – Урр-Бах, гляди что я нашел для тебя, – Кархи достал из сумки книжку и протянул ее другу. – Вещица должна быть интересной.

Тролль раскрыл "Артефакты и амулеты для начинающих артефактников. История, теория и практика. Том первый" и начал ее перелистывать, задерживаясь на особенно причудливых амулетах, точно изображенных на цветных рисунках. Как оказалось, за многие века ленивые и воинственные олухи заказали у магов множество различных безделушек, без которых тролли вполне обходились со времен своего создания Б'Урр Хырром Громогласным. Чего стоил один артефакт Быстрой Смерти, выполненный в виде короткого жезла с кристаллом в навершии, и отправляющий свои жертвы на встречу с предками путем выплевывания своих легких. Урр-Бах ничуть не огорчился, прочитав в конце описания, что магическое оружие убило двух последних владельцев и теперь хранится в музее Академии Магии.

Пока тролль листал книгу, гоблин послушал пару минут Пурхелию, сделал совершенно определенные выводы относительно нее, ее предмета и его ценности для умных и красивых гоблинов, и раскрыл свою тетрадь для лекций. В аудитории Кархи приметил несколько незнакомых эльфиек, которых следовало немедленно обыскать. Лапать их без использования зелья было опрометчиво, поэтому гоблин ограничился зарисовкой их потрясающих фигурок. На этот раз сам Кархи оказался запечатлен сразу под тремя подозреваемыми, причем он почему-то был в широкополой шляпе.

Пурхелия, увидев, что гоблин от усердия высунул язык и пишет с затуманенными глазами, словно обкурился травки, понизила голос и незаметно подошла к книгочею. Увидев вместо своей лекции голого гобла под наследницами знатнейших эльфийских семей, обосновавшихся в Эркалоне, магичка умолкла на полуслове. Кархи почувствовал чужой взгляд и поднял глаза. Потом быстро захлопнул тетрадь и смущенно улыбнулся.

– Я потомственный художник, портретист, теперь вот алхимию учу, чтобы краски новые придумать.

– Ваши картинки и так расхватают, – заметила пришедшая в себя Пурхелия. – Советую вам бросить занятия алхимией и всерьез заняться э…, живописью.

– Чистое искусство сейчас никого не интересует, – скромно заметил гоблин. – Приходится реализм бытия разбавлять беспощадной натурой. Магичка, сраженная бытием изо рта гобла, опять замолчала. Потом буркнула:

– Натуры у вас – хоть отбавляй! – и пошла назад к стойке лектора.

– Теперь нас точно никто не заподозрит, – шепнул Кархи лыбящемуся приятелю. Остальные студенты мало что поняли из разговора и недоуменно перешептывались.

– Вернемся к лекции, – повысила голос Пурхелия. – Как я сказала, магические потоки, будучи замкнуты в контурах ритуальных фигур, позволяют… Магичка, в тысячный раз повторяя бестолковый набор сведений, внимательно изученный ученым советом, и признанный безопасным для чтения студентам немагических специальностей, нет-нет, да посматривала в сторону гобла и тролля. Парочка усердно занималась умственным трудом. Тролль листал книжку, хмурился, ухмылялся, удивленно поднимал брови и задумчиво чмокал. Кархи методично раздевал глазами наследницу торговой империи "Тысяча и одна трава из эльфийских лесов" и не спеша водил пером по тетради.

Остальные студенты слушали ее с оловянным взглядом, девушки тихо шептались. Беднейшая часть слушателей сосредоточенно записывала бред пьяного мага, как называла эти лекции для алхимиков сама Пурхелия, и вздыхала, заранее представляя сдачу экзамена. К чести магички, действительно учившихся студентов она никогда не заваливала, во всяком случае, на пересдаче. Остальным лоботрясам предстояла неприятное и унизительное испытание, когда член ученого совета и заместитель заведующего кафедрой теоретической стихиальной боевой магии, госпожа Пурхелия, прозванная студентами Щукой, вовсю изощрялась в хитроумных вопросах и ехидных до боли в печенках комментариях ответов на них перед почтенными магами и при огромном стечении студентов других факультетов. Даже прекрасно зная, что Академия ни за что не исключит приносящего золотые горы осла или ослицу за вопиющее невежество и глупость, богатые и знатные оболтусы ждали ее экзамена как крестьяне – мытаря. Учитывая, что помимо главного экзамена, вскоре предстоял промежуточный зачет, тоже публичный, популярность Пурхелии находилась на уровне ниже выкуренного косяка.

Урр-Бах широко зевнул, потом неожиданно встретился взглядом с заканчивающей лекцию магичкой и поспешил захлопнуть рот. Лекторша сильно напоминала ему Бешеную Молнию, воспоминания о которой были не самыми приятными, и тролль совсем не горел желанием разозлить еще одну бабу с магическими способностями и длительным недостатком мужского внимания. Гоблин тоже зевнул, лениво захлопнул тетрадь и зачесал подмышкой. Учеба ему понравилась. Если удастся сварганить древнеэльфийское зелье, то одна из картинок в его тетрадке точно станет реальностью, причем очень и очень страстной.

Тролль сложил книжку и газету в сумку, достал из нее последний номер "Один эльф сказал" и еще раз пробежал глазами подробную биографию убитого Хейлора. Покойный опровергатель устоев в живописи четверть века назад на несколько лет выпал из поля зрения публики, породив кучу слухов о своем отсутствии. Большинство биографов сходилось на мнении, что великий художник странствовал по Каэре, совершенствуя технику десяти пальцев и впитывая впечатления, которые потом выплескивал на свои шедевры.

Сам Урр-Бах подозревал, что Хейлор скорее всего никак не мог выйти из жестокого запоя, в периоды безденежья периодически гоняясь за белками и прочими лесными зверушками, а после вытирая руки о холсты, которые потом стали сокровищами современной живописи. Урр-Баху весьма кстати попалась эта статья. Мысль о небольшой, картин на десять, серии шедевров начинающего Хейлора под названием "Башни Эркалона" не давала троллю покоя. Технику одного пальца Урр-Бах вполне освоил и горел желанием осчастливить обеспеченных эркалонцев найденными полотнами знаменитого мастера. Неплохо было бы найти опытного посредника, сведущего в живописи, знакомого с художниками и, главное, богатыми клиентами. За солидный процент можно было надеяться пристроить шедевры и заработать немного золота, весом хотя бы с крохотного Кархи, который сейчас интересовался у одного из студентов, когда начнутся лабораторные занятия по алхимии. Заодно он разузнал, как зовут прелестниц, которым посчастливилось попасть в его тетрадь.