Одежда оказывается новой.

Чёртов Эрик.

Думать о дьяволе в грубой, неотёсанной упаковке человека совсем не хочется. Куда больше хочется восстановить свои энергетические силы, рухнувшие электростанциями внутри, и вгрызться зубами в шматок говядины.

И в горло Эрика.

***

— Я даже не знаю, поздравить тебя или пожалеть, — Эрик подсаживается к Лизе в столовой. — То ли ты спасла себя от вторжения инородного тела, то ли обрекла себя на не вторжение. Я подарил тебе шанс стать полноправной женщиной, но ты пренебрегла моим подарком, — улыбка на его губах какая-то ломаная, искажённая и совершенно неприятна взгляду. — Я бы вообще всех обязал к восемнадцати годам отмывать себя от девственности, а не делать выбор фракций. Многие идут туда, где они не нужны.

Тянущийся, как канцелярская резинка, монолог Эрика никто не слушает, в его сторону вообще стараются не смотреть, потому что это может быть фатально. Ему внимает только Лиза, если она не будет этого делать, то пуля ввинтится анкерным болтом в её голову при многочисленных свидетелях, которые воспримут смерть не вписывающегося в традиционное общество дивергента с радостью.

— Презираешь девственников? — она считает вопрос довольно безобидным, чтобы озвучить его.

— Всего лишь считаю, что сначала стоит выбрать место, где ему будет удобнее трахаться: нравится в поле — будь доброжелателем, нравится без зеркал и под одеялом — будь отречённым, нравится в библиотеках и химических классах — будь эрудитом, нравится с честным комментированием каждого действия — будь искренним, нравится с ноющими мышцами и ссадинами — будь бесстрашным, — разложив всю суть фракций по теории Фрейда, Лидер отпивает немного мутного чая из шестигранного стакана.

Эрик отвечает на её вопрос спокойно, но с рвотным сарказмом, и Лизу удивляет такой вид его благосклонности. Но это до поры до времени; ведь всё хорошее когда-то заканчивается.

— Но к тебе это не относится, хотя повертеть на хую приверженца всех пяти «религий», наверное, интересно, — на его лице она не замечает ни тени мечтательности, только пирсинг вросший двумя рогами над бровью. Воистину дьявол.

— Но ко мне это не относится.

— Как ты выпуталась?

— Развязала узел.

— Брамшкотовый?

— Какой был.

— Нужно тебе было руку сломать перед ночным испытанием, тогда бы точно осталась висеть там до тех пор, пока тебя бы не лишили девственности раз десять, — с этими словами он покидает Лизу. Покидает на неопределённый срок, она не может быть точно уверена, что он не вернётся, чтобы повторить «тест» для дивергента; она лишь надеется, что следующий «тест» не будет сугубо Фрейдовским.

***

Ветер, проходящий по шее острым лезвием ножа, залезает под куртку и режет татуировки гризли на лопатках.

Эрик смотрит на зацементированный грядой облаков горизонт и думает, почему бы ему не застрелить сегодня девчонку-дивергента в стерильно белом кабинете офиса Эрудиции. Почему бы? В его пистолете всегда есть патроны, в его голове всегда есть холодный расчёт, в его крови всегда есть куски необработанной стали. Нужно только найти Лизу и приволочь её за шкирку на другой конец города.

Но Эрик по натуре эгоист и ублюдок, он хочет поиграть с ней; он считает, что для начала должен удовлетворить своё любопытство и свои потребности, а уже потом передавать её вышестоящему руководству. Ему мало ночной игры, которую он, к слову, и не видел, ему хочется больше…

Лидер бесстрашия полагает, что ему стоит дать девочке определиться с выбором фракции самостоятельно, но с совершенно другой стороны. Всё равно в конечном итоге, сквозь дырку в её голове будет гулять ветер.

Эрик просто побудет чуть-чуть Богом и продлит её жизнь на пару дней.

— Добро пожаловать в игру, Лиза.

========== Часть II. Фракция Бесстрашия. ==========

Лиза часто глотает пенную слюну, затопившую язык, и ощущает явный дискомфорт в горле; словно гланды спрессовываются, утрачивая первоначальную форму, а потом снова распухают до безобразных размеров. Воспалительный процесс в организме начинает свой отсчёт. Лизе не дано подсчитать заранее, сколько по времени займёт её заболевание – час, сутки, неделю, — поэтому она идёт к тем, кому это подвластно.

Лазарет в Яме находится далеко от «спальных районов», нужно протоптать тяжёлыми ботинками не один коридор, чтобы очутиться в медицинском кабинете, в котором пахнет пенициллином, аскорбиновой кислотой и хлорамином; пока доползёшь до стационара, вывалятся все загнивающие от боли внутренности. Лиза доходит до него за двадцать минут быстрым шагом, и ноздри изнутри уже разъедает острый запах дезинфицирующих средств, но чьи-то пальцы, вцепившиеся в её локоть, не дают переступить злосчастный порог кабинета.

Эрик.

Сердце пропускает целый караван жизненнонеобходимых ударов, и давление с привычных ста пятнадцати падает до девяноста семи, Лиза замирает загнанной ланью, на которую направлено дуло дробовика. Спустя секунды до неё доходит, что это совсем не Эрик, в локоть впиваются длинные ногти. Такие есть только у Брианы, перебежавшей из фракции эрудитов; видимо, библиотека знаний слишком сильно давила на череп книгами в жёстких обложках.

— Эй, ты чего такая пуганая? — Бри разжимает пальцы-ловушки.

— Ты возникла из ниоткуда, — растеряно отвечает дивергент.

— Враг всегда возникает из ниоткуда, — нотка назидания проскальзывает сквозь открытые слоги в словах.

— Нахваталась словечек у… — имеет ввиду властолюбивого Лидера, но не произносит его имя вслух; помяни чёрта, как говорится.

— Кстати, тебе сейчас стоит поменять свои планы. Эрик просил передать, что у него есть ровно полчаса на то, чтобы дождаться тебя в спортивном зале, — после переданной просьбы-бандероли, Бриана делает продолжительную паузу, а потом выдаёт на полувыдохе: — Провинилась или сосёшь у него?

— Я… я… ничего такого, — Лиза чувствует, как кожа лица и груди покрывается красными пятнами; пятна горячие и шипят, на них с лёгкостью можно поджарить глазунью. Вполне адекватная реакция на неадекватные вопросы.

— Всё ясно.

Её «ясно» звучит с издёвкой, и Элиза решает не переубеждать Бриану, которая провела все параллели и связала все ниточки так, как было выгоднее ей; задним умом она понимает, что отныне станет предметом скабрезных сплетен, но механизм уже запущен и его уже не остановить даже горным камнепадом.

— Я только за таблеткой зайду к медсестре.

— Нет, дорогуша, так не пойдёт, — когти Бри снова вонзаются зубцами вилки в руку дивергента. — Забыла сказать: опоздаешь хоть на секундочку, то вместо свободного вечера весь наш «отряд» будет отрабатывать силовые приёмы вместе с тобой. Я полностью полагаюсь на твоё благоразумие и ответственность.

В горле Лизы расползается ужами болезнь; горло распирают повреждённые дрянью гланды. Наверное, ангина или паратонзиллярный абсцесс, то и то мерзкая гадость. Ей приходится отсрочить встречу со спасительными антибиотиками и побежать трусцой до спортивного зала. Подставлять свою команду не хочется; это в ней говорит остаточная доброжелательность и человечность.

***

В «прихожей» зала на глаза давит полутьма, обступившая Лизу полукругом, и только слабый, мертвенно-бледный свет, растянувшийся прямоугольниками на вытянутых боксёрских грушах, приковывает взгляд; Лиза жадно выхватывает его, потому что побаивается темноты, это всё из-за страха погрузиться во мглу под завалами рассыпавшегося бетонными кубами здания.

Это нормально. Дивергенты же не безжизненные механизированные роботы; всего лишь модернизированный вид человека.

От нагуталиненой темноты отслаивается крупный силуэт Эрика; он во всём чёрном и со стороны кажется, будто у него голова сама по себе, без опоры на широкую шею, висит в воздухе.

— Молодец, что не притащила за собой шайку бесполезных, ни для чего не годных неофитов, — он напускно напрягает, расслабляет желваки и выгибает пальцы так, что хруст разносится спиралью по залу. — Ты не так безнадёжна, как могла бы быть.