– Да, Эдвард, – подавляя счастливые всхлипы говорю ему. – Я согласна выйти за тебя замуж.

Он облегчённо выдыхает, гладит ладонями мою спину, талию, плечи, а губами следует по щекам, шее, волосам.

– Только не забывай, что я, так и так, твоя, – шепчу ему, целуя мускулистую грудь. – Без всякого свидетельства о браке.

– Не забуду, – клятвенно обещает он, его голос полон счастья. Такого, какого раньше я не слышала никогда. Мне кажется, сейчас он тоже заплачет от радости, но знаю, что сдержится. А я вот не сдержалась.

К чёрту все мысли, страхи и сомнения. Я ведь выхожу замуж за того, кого люблю!

– Мама, мы всё сложили! – радостно заявляет Тони, появляясь на пороге кухни и указывая рукой на громоздящиеся в гостиной сумки и чемоданы.

– Хорошо, родной, сейчас домою посуду и можем ехать, – беру в руки очередную тарелку и прохожусь по ней губкой. В гостиной начинают играть вступительные титры «Улицы Сезам».

– Тебе не обязательно мыть это, – неизвестно откуда появляясь, доносится бархатный баритон, вслед за которым я получаю поцелуй в плечо. – Горничные всё сделают за тебя, когда придут.

На моём лице тут же появляется улыбка, когда я вспоминаю о прекрасном утре и предложении Эдварда стать его женой. Мы были так счастливы! Счастливы и сейчас. Всё у нас будет хорошо, это уж точно.

– Это просто посуда, – закатываю глаза, но улучив момент, оборачиваюсь и чмокаю Эдварда в шею. – Домою, и можем ехать.

Он тихо посмеивается и обнимает меня за талию.

– Я тебе не помешаю?

– Ни в коем случае, – сдуваю мыльный шарик со стеклянной поверхности. – Ты моё вдохновение для скорейшего завершения работы.

Каллен усмехается.

Мы так и стоим, пока я разбираюсь с грязной кухонной утварью.

– Вот и всё, – смываю мыльную пену с рук, ставлю последнюю тарелку на место и поворачиваюсь в руках любимого. – Всё вымыто!

– Прекрасные новости, – бормочет он и принимается целовать меня. Нежно, трепетно, но в то же время требовательно. Его руки скользят по моим, не находя конца длинной блузки, которая сегодня на мне надета. Но вот длинные бледные пальцы касаются синяков, и я невольно морщусь.

Это тут же становится заметно мужчине.

– Больно? – заботливо спрашивает он, отрываясь от меня и заглядывая в глаза.

– Это просто синяки, – пожимаю плечами, стараясь сделать этот жест наплевательским.

– Белла, – стонет он, притягивая меня к себе и целуя в макушку.

– Всё хорошо, – обвиваю его руками за шею, произнося это.

– Позволишь? – он протягивает ладонь к моей руке, приближаясь к пуговицам на запястье.

– Да, если хочешь.

Он кивает и расстёгивает пуговицы. Затем поднимает рукав до нужного уровня и внимательно смотрит на гематомы.

Меня эта ситуация напрягает. Не знаю, что думает Эдвард, что чувствует. Меньше всего хочу, чтобы он снова чувствовал себя виноватым, но, сколько бы я не повторяла, что не злюсь, что не в обиде, и что эта боль никчемна после сказанных им с утра слов, он всё равно мне не верит.

– Как же я? – тихим шёпотом спрашивает он сам у себя, но я вопреки собственным слуховым возможностям всё же слышу это.

– Эдвард, прекрати винить себя абсолютно во всём! Синяк и синяк, какая разница?

Мой раздражённый голос заставляет изумрудные глаза впиться в мои.

– Вот в чём твоя проблема, любимая, – Эдвард трётся носом о мою щёку, а затем целует её. – Ты не видишь во мне ничего, кроме хорошего.

На душе теплеет от слова «любимая», и я даже не сразу понимаю, о чём мы говорим.

– А по-моему, это ты не видишь в себе ничего кроме плохого, – хмурюсь я, разглаживая ворот его рубашки. – В мою жизнь ты приносишь только хорошее, родной!

Он не отвечает мне на это и лишь спустя пару минут отстраняется.

– Я люблю тебя, – шепчет Эдвард, и его губы прикасаются к моей пострадавшей вчера руке. Он целует каждый синяк на обоих предплечьях, и я готова урчать не только от удовольствия его поцелуев, его слов, но и от того, что он просто рядом. Что здесь, со мной, перед этой чёртовой поездкой-возвращением в Америку.

Здесь был наш рай. Здесь мы узнали все тайны, все секреты. Здесь рухнули последние преграды на пути к нашему счастью. Мы признались друг другу в любви, мы обрели семью.

Мне будет не хватать этого дома. Он много для меня значит.

– Наши чемоданы поместятся в багажнике «Ауди»? – усмехаюсь, замечая гору багажа в гостиной.

– Если нет, привяжем сверху, – смеётся Эдвард, отстраняясь от меня и с обожанием разглядывая. Опять я смущаюсь от этого его взгляда. Он настолько… искренний, настоящий, счастливый – всё это как раз то, о чём я для него мечтала.

– У нас ты не привяжешь всё на крышу машины, это против правил, – бормочу я, стараясь побороть смущение.

Лицо Эдварда после моих слов становится виноватым.

– По поводу Америки, Белла, – начинает он, убирая мою непослушную прядь за ухо. – Мы поедем на разных машинах. В аэропорту нас будут ждать Джаспер, Гарретт и Питер.

– На разных машинах? – изумлённо переспрашиваю я. – Зачем?

– Для безопасности Тони, – он кивает на малыша, смотрящего в гостиной мультики. – Если Аро доберётся до меня или тебя, я не хочу, чтобы он оказался в той машине.

– Эдвард, – чувствуя, как воздух покидает лёгкие, шепчу я. – Не надо!

– Это просто меры предосторожности, – второй раз повторяет он, успокаивающе гладя меня по спине. – Ничего не случится. Всё будет в порядке. С Энтони поедут Гарретт и Джаспер. С тобой Питер.

– А ты?

– Мне телохранитель не нужен, – он пожимает плечами.

– Так не пойдёт, – хмурюсь, обдумывая решение этой проблемы. – Если ты пострадаешь, я себе этого не прощу.

– Не бойся, – просит он.

– Но я боюсь, – признаюсь честно, ничего не тая и стараясь говорить не слишком громко. – Я ведь не смогу защитить тебя.

– Ты меня уже защищаешь, – произносит он, приседая, чтобы оказаться на одном уровне с моими глазами. – Ты и Тони – всё ради чего я живу. Это я должен вас защищать, и я это сделаю!

Поджимаю губы, чтобы не поддаться эмоциям.

– Ох, Белла, – вздыхает мужчина, снова привлекая меня к себе. – Не расстраивайся, пожалуйста.

– Легко сказать, – бормочу я, пряча лицо у него на груди. – Ты слишком спокоен и относишься ко всему, как к игре! Эдвард, это не игра. Это жизнь. И если я тебя потеряю, мне она и не нужна вовсе.

– Тише, не надо, – почти умоляющим голосом просит Каллен. – Я прекрасно понимаю всю серьёзность положения и сделаю всё, чтобы ни с тобой, ни со мной, ни с Тони ничего не произошло. Ты мне веришь?

– Да, – не удерживая всхлип, киваю головой.

– Ну, вот и хорошо, – он тепло улыбается и находит мои губы. – Главное, думать о хорошем. А сейчас нам пора ехать.

– Конечно, – набираю в лёгкие больше воздуха и, отвечая на его поцелуй, пытаюсь совладать с волнами истерики и страха, накатывающими на меня ежеминутно.

– Энтони! – зовёт Каллен, отстраняясь от меня и следуя к дивану в гостиной. – Малыш, ты готов ехать?

– Ага, – голосок Тони слышу, словно через толстый слой ваты. Решаю налить себе воды, чтобы успокоиться.

Осушив стакан, понимаю, что стало легче. Что же, буду надеяться, этого хватит до определённого момента, и эта поездка пройдёт без приключений.

Полёт проходит нормально. Если можно, конечно, это так назвать. Я старательно не показываю вида Энтони и изо всех сил стараюсь для Каллена, но, похоже, он мне не слишком верит, потому что часто спрашивает в порядке ли я.

Ответов «Да» и «Конечно» произношу превеликое множество. Мы летим десять часов, и за это время сложно куда-либо спрятаться. Тем более когда в самолёте мы единственные пассажиры, не считая стюардессу, бесконечно носящуюся к нам с предложениями перекусить.

Когда Тони в очередной раз просится в туалет с ним идёт Эдвард, оставляя меня одну у иллюминатора с головой полной сомнений.

Во-первых, меня беспокоит то, что Энтони поедет из аэропорта без меня. Как я скажу ему об этом?