А ещё я знаю, кто такой он.

И, подобно Рене, убеждена, что как только снова увижу его, сделаю все, что он ни попросит.

Этот сюрприз удался… этот подарок – один из лучших в моей жизни, tesoro! Спасибо тебе… спасибо тебе огромное!..

*

Пляж, солнце и вода. Блестящая-блестящая, как в лучших мечтах. И навстречу, прямо из воды, окатывая меня волной из брызг, навстречу несется Джером. Он настолько быстрый, что приближается, кажется, с каждой секундой на добрые пять метров. Вот уже совсем близко… разжимает руку – цветные камушки! Розовый, синий, фиолетовый и зеленый – мы вместе раскрашивали их пару дней назад. Где-то есть и красный – почему он не взял его? Камешки падают на песок, мгновенно в нем теряясь. Джером нагибается, чтобы собрать их, но, увидев, что собирать-то нечего, хмурится, едва ли не плача. Ему они нравились, я помню.

- Сейчас найдем, солнышко… - я наклоняюсь вслед за малышом, но, как только среди теплого песка нащупывается искомый предмет, Джерри пропадает из виду. И пляж пропадает, и небо, и сами камни… остается только океан. И только он со мной рядом.

- Ш-ш-ш, - пенясь, шипят волны прибоя. Уменьшаясь из штормовых до прибрежных, они постепенно звучат все громче, - ш-ш-ш…

Притрагиваются к телу – сначала у ног, под коленями, а потом на спине. И внезапно – увлекают за собой. Я вздрагиваю, попытавшись вырваться из их хватки, но это дело бесполезное. Волны хорошо подготовились.

И снова:

- Ш-ш-ш…

Я не хочу тонуть! Я не хочу в океан – меня ждет Джером! Где мой мальчик?..

- Пустите… пустите!..

- Это я, - успокаивает шепот после очередного накатывания маленьких волн на берег, - я, моя хорошая, все в порядке.

Я жмурюсь от засветившего прямо в лицо оранжевого солнца, ища взглядом говорящего. Пусто-пусто… но затем вдруг волны увеличиваются и накрывают собой целиком. Темно. Темно и холодно. Снова.

- Прогноз погоды вещь неблагодарная, да? – мягко интересуется бархатный баритон, когда его обладатель трется носом о мои волосы.

Да он же теплый! Больше – горячий! Здесь, среди холода, среди ветра! Никому не отдам!..

- Эй, - заметив то, как я набрасываюсь на него, в буквальном смысле желая слиться воедино, хмыкает мужчина, - тише, не так резко…

- Эдвард?.. – узнаю аромат. Везде узнаю.

- Ну а кто же ещё?

- Эдвард… - стону, обвивая руками его за шею. Утыкаюсь в неё носом, зажмуриваясь. Все, что было – сон, мне приснилось? И Рене, и то, что она меня узнала, и то, как мы плакали, держа друг друга в объятьях? Нет… это было бы слишком, слишком жестоко.

- У тебя снова температура, наверное, - тихонько замечаю я, притронувшись ладонью к затылку Каллена. По сравнению с моей его кожа пылает.

- Нет, красавица, просто ты заснула на улице и замерзла.

На улице? А как я здесь… как туда попала?..

- Уже вечер?

- Ночь, Белла, - усмехается Эдвард, покрепче прижимая меня к себе, - ничего, сейчас ляжешь в кроватку и согреешься…

- Вы давно вернулись?

- Нет.

- Если хотите есть, там была картошка…

- Не хотим. Прости, я не сдержал обещание.

- Ну и ладно…

Я прикрываю глаза, возвращаясь обратно к его груди. Здесь темно, тепло и спокойно, а свет, появляющийся снаружи из ниоткуда, подсказывает, что мы уже в доме. Пара шагов – и лестница.

Я намереваюсь попросить его меня отпустить – в конце концов, ноги же для чего-то даны человеку – но потом передумываю – на руках Эдварда у меня меньше возможностей навредить и ему, и себе, поскользнувшись или не удержав равновесие на ступенях. Ладно, пусть сегодня уже все будет, как будет…

- Ты так хорошо спряталась, - раздается над ухом бархатный голос, - мне понадобилось целых пятнадцать минут, чтобы разыскать тебя – рекорд.

- Извини…

- Действительно, - мягко журит он, легонько чмокнув мой лоб, - я уж думал, Рене тебя похитила…

Знает о ней! Знает все!

- Так это был не сон?..

- Ну и интересные же у тебя сны, фиалка.

- Нет, правда, не шути со мной так.

- Я не шучу, - обиженно протягивает он, хмурясь, - если ты о Рене, которая является твоей матерью, то да, это я её привез.

- Откуда ты?..

- Долгая история.

- Самое то на ночь, тебе не кажется?

- Любишь длинные сказки? – с сомнением спрашивает он.

- Я хочу узнать, - поднимаю голову, заглядывая в такие любимые глаза, - ты мне не сказал…

- Конечно! Это не был бы тогда сюрприз, - фыркает Каллен, минуя лестницу. Теперь, пусть даже и со мной на руках, ему явно легче. Надеюсь, приступы не решат вернуться? Их не было почти два месяца – ему явно полегчало без подобных испытаний.

- А теперь ты поговоришь со мной?

- Ночью?

- Ночью. Сейчас.

- Хорошо, - он пожимает плечами, ласково мне улыбнувшись, - но сначала ты…

- Не сюда, - поспешно выставляю руку вперед, когда он подходит к двери в спальню малыша. Эдвард недоуменно поглядывает на меня, но останавливается.

- Я не хочу его будить, - смущенно, шепотом, объясняю я свое поведение.

- Снова будем спать без него?

- Мы вчера так делали…. – неуверенно произношу, надеясь, что не придется его уговаривать.

Благо не приходится. Мой муж на самом деле понимает меня с полуслова.

- Ладно, как скажешь.

Эдвард разворачивается и идет к другой двери – той, что по коридору дальше, слева. Открывает её, занося меня в теплую темную спальню и одним ловким щелчком включая неяркий свет.

- Давай-ка, - он аккуратно опускает меня на застеленные покрывалами простыни, погладив по волосам, - а теперь подними руки.

- Будешь раздевать меня? – хохотнув, спрашиваю, понимая, что ни секс, ни даже что-то вроде него, сейчас невозможен. Я слишком устала. Будто бы провела день не с матерью, а на какой-то тяжелой, до ужаса изматывающей работе.

- Буду, - согласно кивает Каллен, вставая и направляясь куда-то вправо, - подожди… вот она.

Уже возвращается. И, судя по шелесту, держит что-то в руках.

- Глаза можно не закрывать, - посмеивается, помогая мне натянуть вместо футболки и шорт свободную ночнушку, - я не покусаю.

- Я знаю… они сами, я не виновата.

- Ну разумеется.

Погасив основной свет, Эдвард оставляет лишь светильник на прикроватной тумбе. Садится на покрывала, подтягивая мое тонкое одеяло к самым плечам. Согревая и тем, что делает, и тем, как гладит.

- Засыпай, красавица.

- Рано засыпать… - подавляю зевок, раскрывая глаза пошире, - ты обещал поговорить…

- О чем ты хочешь говорить в двенадцать ночи?

- О Рене. Откуда ты узнал, где она?

- Не поверишь, но твоя мать живет в ста километрах от границы с Чили. Она объяснила мне, что шесть лет назад, после смерти дочери, они навсегда покинули Америку.

Я поджимаю губы, морщась.

- Это его уловки?..

- Его…

- Все, - слыша, как вздрагивает мой голос, Эдвард тут же идет на попятную, - неважно ведь, из-за чего они переехали. Главное, что переехали. И теперь здесь – совсем недалеко.

- Она была рада узнать, что я?..

- Рада? Ты шутишь? Белла, она едва ли не прыгала до потолка!

- А от меня хотела уйти…

- Уйти? – его бровь удивленно изгибается.

- Да… не поверила.

- Минутная слабость. Она слишком долго жила с мыслью, что потеряла тебя, - Каллен с такой нежностью проводит пальцами по моей щеке, что забывается сразу все плохое, что сегодня, вчера, и в принципе вообще было. Как тогда, в июле, когда он излечил меня от самой себя. Когда признался, из-за чего той французской ночью случился весь этот ужас…

«Меня это не оправдывает, Изабелла, ни в коем разе, - прошептал, перебирая мои волосы, - но тогда была годовщина пожара… я не мог пойти к Джерому в таком состоянии».

И мне полегчало. Достаточно для того, чтобы улыбнуться и поцеловать его. Конечно, к сексу мы пришли куда позже, но суть та же… и словами, и касаниями, и даже одним взглядом Эдвард способен облегчить для меня самую страшную боль.