В исторической литературе я нашел сведения о том, что казахи здесь, в Чуйской степи, появились в последней трети XIX века, переселившись из Семипалатинской области сначала в Монголию, а потом на южный Алтай. Миграции имели место и в дальнейшем. Среди переселенцев преобладали представители рода Найман, имелись небольшие группы абак-кереев и жантекей.
В Кош-Агачской школе я собрал довольно большую выборку волос, которую, как обычно, передал для анализа своим коллегам. Когда анализ был завершен, оказалось, что среди 36 мальчишек трое были обладателями хромосомы звездного кластера: Айабас Б., Аяр С. и Серикбол М.
В 2008 году я опять отправился в Кош-Агач, намереваясь что-либо узнать о происхождении «чингизидов».
Многолетний глава района Ауельхан Жазитович незадолго до этого проиграл местные выборы с разницей в 1 % голосов; главой района стал не казах, а алтаец (с ним я не познакомился). Ауельхан переселился в столицу республики, в Горно-Алтайск, где мы его и разыскали в его собственном доме. Он дал нам ценный и вполне оправдавшийся совет — в Кош-Агаче встретиться с краеведом Пионером Солтоновичем Мухтасыровым, знатоком местной истории (Пионер — это имя, полученное им при рождении в 1938 году). Сам Ауельхан рассказал нам свою родословную: он знал своих предков найманов, назвав представителей 18 поколений (!!!) с конца XV века,. Я убедился, что генеалогией, во всяком случае собственной, он действительно интересуется.
Из Горно-Алтайска в Кош-Агач ведет Чуйский тракт — ровное асфальтированное шоссе (кстати, в строительстве шоссе в свое время в качестве зека участвовал известный генетик В. П. Эфроимсон). После освоенных туристами районов на шоссе почти не встречалось машин, дорога была прямой и ровной; «рено», который мы арендовали в Барнауле, шел со скоростью 100-120 км/час. Путь до Кош-Агача занял один день, вечером мы приехали.
Пионер оказался очень приятным и полезным человеком; присутствие в нашей компании Серикбая Абилева, заместителя директора нашего института и казаха по национальности, весьма помогло при общении с местным
населением.
Пионер свозил нас и показал местный музей, он находится в соседнем селе. Рядом с музеем — стела, памятник жертвам политических репрессий. Репрессии докатились и сюда, прошли по всей стране, «от Москвы до самых до окраин». Пионер составил список пострадавших в районе; по его просьбе список я передал в Сахаровский центр.
Я упоминал, что задачей моей было разыскать три семьи, в которых были обнаружены «чингизиды». Эго семьи Б., М. и С.
От Пионера мы узнали следующее о трех интересовавших меня семьях: Б. — алтайцы, С. и М. — казахи. Родоначальник С. — Смоил Тле- убердинов, весьма интересной судьбы человек. Он родился в 1895 году в Китае. Смоил в Кош-Агаче был первым председателем райисполкома. Его арестовали летом 1937 года, предъявили обвинение как главе созданной им шпионской группы из 13 человек. Каждый из этих 13 должен был якобы привлечь еще троих, а все они, в случае войны с Японией, должны были поднять на восстание местное население. Смоил «сознался», подписал обвинение и был расстрелян через два месяца после ареста. В документах о нем сказано: «Казах, грамотный, колхозник, член ВКП(б), арестован 29.07.37, расстрелян 26.09.37».
Смоил был женат дважды, обе его женитьбы—романтические истории. В первый раз Смоил «из-под венца» украл чужую невесту. Жених и его отец преследовали их, но украденная женщина захотела остаться со Смоилом. Отец жениха ее проклял; проклятие оказалось действенным: жена Смоила потеряла обе ноги, они у нее то ли отнялись, то ли усохли.
Второй раз Смоил взял в жены жену сбежавшего в Китай при раскулачивании богача, который бросил жену и овец и ускакал со своим табуном.
Сыном от второго брака был Мержакип, школьный учитель казахского языка, дед Аяра.
Рис. 10. Взятие пробы у сына С.
Рис. 11. Взятие пробы у отца С.
С. принадлежат к роду Найман, подроду Самай. У сына Смоила, Мер- жакипа, было два сына, Эркин и Зеин. У Эркина (1963 г. р., сейчас — предприниматель) дочь и четыре сына, среди них — Аяр (1989 г. р.), у которого когда-то и были взяты волосы (рис. 10). При встрече с Эркином я взял волосы и у него (рис. 11), результаты анализа подтвердились.
Про семью М. (с ней мы тоже встретились) я узнал следующее. Семья также относится к роду Найман, но к другому подроду — Шимоин. Родословная может быть представлена так: Туктабай — Шпекбай — Кенирбай — Серикбай. У последнего три сына, Мамырбек, Кужи, Быдык. У Быдыка — сын Кусман (о нем речь ниже), у Кужи семь дочерей, у Мамырбека три сына и дочь. Среди его сыновей Кумар (1924 г. р.), имевший пять дочерей и восемь сыновей, в том числе Келтая (1966-1992), у последнего сын Серикбол (1990 г. р ), у которого я когда-то взял волосы.
По рассказам Пионера Солтоновича и самих М., их родословная известна примерно с начала XIX века.
Мы встретились с 84-летним Кумаром (старик едва держался на ногах, его под руки привели и посадили в кресло) и его сыном Бектаем, дядей Серикбола (рис. 12). Отец Серикбола умер; Серикбола в то время, когда мы приехали, не было в Кош-Агаче. В доме собрались многочисленные родственники — женщины, подростки. На стол выставили тазы с кусками баранины и головой барашка, другие угощения. За едой мы услышали историю Кусмана, племянника Мамырбека. Кусман был богатый человек, в окрестностях Ташанты (это поселок на границе с Монголией) он имел 200 лошадей, 500 овец. В 1929 году, когда началось раскулачивание, он бежал в Китай, закопав золото и бросив скот. Ему удалось обмануть НКВД — он оставил гореть в юрте кизяк, чтобы шел дым, оставил пастись овец, а сам с табуном бежал. Но не к границе, а в сторону Джазатора, некоторое время там скрывался. Дождался, когда его перестанут искать, и только тогда перемахнул через границу. Он дожил до 96 лет; кое-кто из родственников встречался с этим стариком в Китае.
Рис. 12. Семья «чингизидов» М. Третий слева — С. К. Абилев
Наш генетический анализ показал, что Аяр С. и Серикбол М. — близкие кровные родственники; мы спросили Пионера Солтоновича, как это может быть, тем более что семьи принадлежат к разным подродам, Самаям и Шимоинам.
Старик сказал: «Не говорите, что это вам рассказал я. Смоил взял в жены жену сбежавшего Кусмана. Жена была уже беременна (по другой версии — с маленьким сыном). Смоил усыновил ребенка, действительным отцом которого был Кусман. А Кусман — племянник Мамырбека. Сейчас этого не знают или не хотят знать».
Маленькое торжество генетики!
Ни с Айабасом Б., ни с его отцом встретиться не удалось. Айабас в армии, контрактник. Я только выяснил, что их род из Шебалинского района, где прадед, Тюзур, был богатым скотоводом. В 1937 году он был арестован и погиб. Его происхождение мне осталось неизвестным.
Потерпев неудачи и в Калмыкии, и в Туве, и в Горном Алтае, я решил зайти с другого конца. Если носители хромосомы звездного кластера ничего не знают о своих дальних предках, то можно провести анализ Y-хромосомы тех людей, которые считают себя прямыми потомками Чингиз-хана. Искать их я решил в Казахстане, где хорошо сохранилась родовая память.
В 1960-80 годы я изучал генетику микроорганизмов и общался со многими микробиологами, работавшими в разных городах Советского Союза. Я был знаком, в частности, с Майей Хажетдиновной Шигаевой, профессором кафедры микробиологии университета в Алма-Ате и ныне академиком НАН Казахстана. Когда я стал собирать сведения о чингизидах, мне сказали, что Майя Хажетдиновна происходит из рода чингизидов.
В Алма-Ату я приехал на некую конференцию, не имевшую отношение к Чингиз-хану. Знакомые мне сотрудники университета сообщили телефоны Майи Хажетдиновны и еще одного представителя другого старого рода, про который даже в энциклопедиях пишется, что этот род происходит от Чингиз-хана.
