Так вот многие экономисты полагают: все, что произошло с нами в 1990–1991 годах, явилось результатом того, что в середине 1980-х сложилась очень плохая, крайне неблагоприятная мировая конъюнктура цен на углеводороды, нефть, сырье, чего наша очень мощная, но чрезвычайно негибкая экономическая конструкция не выдержала. Правительство, экономические власти на фоне этой конъюнктуры, на фоне сложившегося уровня цен на наш главный экспортный продукт не могли уже формировать достойный и соответствующий потребностям бюджет и продолжать использовать те экономические механизмы, к которым они привыкли. В итоге экономическая система не выдержала первой, и вся государственная конструкция начала распадаться.

Несомненно. Неблагоприятная мировая конъюнктура цен на нефть, сырье негативно воздействует в странах, где формирование бюджета зависит от экспорта сырьевых и энергетических ресурсов.

Я уже говорил, что вместо того чтобы заняться экономическими реформами, включающими модернизацию промышленности по выпуску импортозамещающей продукции, выпуску конкурентоспособной в мировых масштабах продукции, технологического переоснащения пищевой промышленности, развитие производства медицинских препаратов, обуви, верхней одежды, радиоэлектронной продукции, Генеральный секретарь КПСС, Президент СССР запутался в политических интригах и демагогии.

Продовольственная политика страны была доведена до абсурда: при наличии мощного АПК (агропромышленный комплекс. – Д. Н.) пустые полки в магазинах и многокилометровые очереди. Абсурд или умышленная подготовка к бунту – я думаю, второе, – как иначе объяснить перевыполнение плана производства сельскохозяйственной продукции и пустые полки в магазинах?

Вышеперечисленное – немаловажный фактор, влияющий и на государственное устройство. Подлили масла в огонь и сокращения в ВПК (военно-промышленный комплекс. – Д. Н.), и конверсия (переход высокотехнологических производств на выпуск тазиков, игрушечных машинок, пистолетиков).

Деградировала экономическая система. Она оказалась не в состоянии обеспечивать собственными силами потребности страны и бюджета, поэтому пришлось все необходимое закупать за рубежом. И военно-промышленный комплекс в этих обстоятельствах оказался нам уже не по средствам.

Вместо жульнической кооперации и спекуляции что мешало провести приватизацию в сфере услуг? Зачем государству парикмахерские, столовые, кафе, рестораны, пекарни, кондитерские, дома быта, ателье, производство обуви, белья, верхней одежды? Под приватизацию на конкурентной основе правительству СССР необходимо было сформировать кредитную политику. Что мешало в конце концов в этой сфере ввести частную собственность на средства производства? Разве проблематично было создать частные малые и средние производства продуктов питания? Есть такое выражение: «глупость – не отсутствие ума, а именно такой ум».

Да не были они готовы к реформам, это же очевидно. Но мы вернемся еще в нашем разговоре к тому, почему не были реализованы заявленные реформы. А сейчас другой очень важный сюжет, о котором хотелось бы поговорить. Многие в тот период предлагали и даже выдвигали требования о введении в стране чрезвычайного положения. Об этом говорили и публицисты-интеллектуалы (мы уже вспоминали в наших диалогах о вызвавшей много шума статье И. Клямкина и А. Миграняна как раз о том, что реформам и реформаторам нужна сильная рука), об этом же говорили и многие политики.

Я помню, что несколько позже, осенью 1991 года, вы были активным сторонником введения чрезвычайного положения в Чечено-Ингушской АССР. Как вы думаете, был ли смысл тогда, в те годы, о которых мы с вами вспоминаем (конец 1980-х и начало 1990-х), вводить чрезвычайное положение в стране? Сказались бы эти меры на стабилизации ситуации? Или исполнительная вертикаль настолько деградировала, что все закончилось бы пустыми декларациями?

Если бы Горбачев серьезно занимался кадровой политикой не только в правительстве СССР, в аппарате ЦК КПСС, но и в республиках, краях и областях, ввел демократический принцип выборов коммунистами секретарей автономных республик, краев, областей, районов, то КПСС активизировалась бы, в том числе и в проведении экономических реформ.

В тех субъектах СССР, где активно действовала пропаганда суверенизации, действительно необходимо было ввести не чрезвычайное положение, а внешнее управление с усилением правоохранительной системы и, разумеется, системы безопасности. Тогда бы суверенизация не сопровождалась массовыми побоищами, резней на межнациональной основе и выходами из состава СССР. Вместо всего этого Горбачев, законами, о которых я говорил выше, и постановлениями Пленумов ЦК КПСС заложил мину замедленного действия.

Что мешало, например, принять закон СССР «О порядке выхода из СССР», который предусматривал бы возврат территорий, присоединенных в период формирования республик и СССР, перевод предприятий промышленных комплексов в совместное пользование или выкуп в собственность, выходящей из состава СССР республики, строительство жилищных комплексов для переселения граждан русской национальности в РСФСР? После выхода из СССР вводятся отпуск энергоресурсов и сырья по мировым ценам, а также визовый режим. Думаю, желающих подпасть под такой порядок выхода из СССР было бы гораздо меньше, а может быть, и вообще их не было.

Но чрезвычайное положение в любой форме все-таки предусматривает некие силовые действия и меры подавления.

Да. Но они вместе с тем укрепляют дисциплину – государственную, производственную, военную. Почему? Потому что проще всего развалить, сложнее всего – построить. И вот я считаю, что относительно прибалтийских республик, которые вошли в состав СССР в 1940-х годах, – ничего страшного, если бы они вышли. Экономический потенциал СССР практически не зависел от этих республик. Да, надо было на том этапе дать им возможность выйти, закрыть границу, прекратить подачу электроэнергии, газа, нефти, отказаться от портовых услуг перевалки грузов, от пищевой продукции и других товаров, поздравить их с суверенитетом и независимостью – и пускай живут самостоятельно и независимо.

И эту же формулу я предлагал, когда возникла ситуация на Кавказе. Она же не в одночасье возникла? Ее провоцировали Бурбулис, Козырев[7], Шахрай[8] и прочие. А потом меня Борис Николаевич (Ельцин. – Д. Н.) послал разговаривать с Дудаевым[9], когда все это уже дошло до откровенного мятежа и противостояния. Вопрос можно было решить административным и мирным путем? Да. Но… Демократический правитель развязал бойню, погибло около 10 тысяч солдат и офицеров, более 10 тысяч граждан Чечни[10].