А идти на встречу с врагом взводу разведчиков младшего лейтенанта Толкачева пришлось первому. Первым спустился в ущелье, первым вступил на ледник. А он оказался коварным. Идет человек и вдруг исчезает в глубокой трещине, скрытой под снегом.

– Попал и я в такую трещину, – говорит Толкачев. – И если бы не шагавший рядом со мной солдат, не выбраться бы мне оттуда.

Утром немцы, занимавшие выгодную высоту, встретили разведчиков шквальным огнем.

Разведка подробно доложила командованию о противнике.

“Выбить врага с высоты!”—таков последовал приказ. Его отправилось выполнять одно из подразделений полка. Много раз повторили горы эхо залпов. Геройски сражались бойцы этого подразделения, но никому из них не удалось вернуться...

Ночью Толкачев был вызван к командиру полка майору Смирнову.

– Дошла очередь и до тебя, – с тревогой в голосе сказал майор и подробно объяснил ответственную задачу.

Идти надо было бесшумно. Разорвав шипели, разведчики обмотали ноги. Захватили веревку. Когда на гребне хребта забрезжил рассвет, разведчики добрались наконец до высоты. Немцы открыли массированный пулеметный огонь из блиндажа, построенного на вершине каменистой горы. Дзот оказался неприступным. Толкачев быстро принял смелое решение. Поручив командовать взводом своему помощнику, он сам осторожно пополз к обратному скату высоты. Здесь скалы обрывались почти отвесно, и поэтому немцы с этой стороны считали себя в безопасности.

Командир взвода, вооруженный гранатами, достиг вершины. Увлеченные перестрелкой с разведчиками, фашисты не заметили его. Толкачев одну за другой бросил в блиндаж две гранаты. Раздался оглушительный взрыв. Стремительным броском он пытался было ворваться в блиндаж, но вдруг увидел, что из него выскочил человек в форме командира войск НКВД. Толкачев от неожиданности растерялся. “Неужели своих накрыл”, – мгновенно промелькнуло в голове. Но здесь он заметил, что “свой” пытался извести гранату, чтобы угодить в него. Толкачев понял, что это маскарад, и пустил из автомата короткую очередь. “Свой”, схватившись за живот, камнем упал наземь, и в это время разорвалась собственная граната, которая доконала замаскированного фашистского офицера. Рядом с ним лежало еще восемь трупов.

Настала тишина, но ненадолго. Едва Толкачев поднялся из-за укрытия, как снова засвистели над головой пули. Он метнулся за камень, но здесь прямо перед глазами вырос столб огня. Гранатой Толкачев был ранен в обе ноги. Вскоре подоспели разведчики. Истекая кровью, командир взвода продолжал руководить боем.

Взвод разведчиков удержал высоту до подхода батальона. Был захвачен пленный эдельвейсовец и ценные документы. Обратно по крутым, каменистым скалам несли бойцы на плащ-палатке своего раненого командира. Толкачев одним из первых на Марухском перевале был награжден орденом боевого Красного Знамени.

– По труднодоступным горным тропам, – говорит Толкачев, – меня вместе с моим дорогим другом ПНШ-1 Михаилом Александровичем Окуневым доставили в госпиталь в Сухуми. Это был трудный путь, так как вез нас с ледника на своей спине непослушный, бесчувственный ишак, которому не было никакого дела до наших ранений. Окунев и здесь не унывал, он много шутил над ишаком. В госпитале у меня извлекли четырнадцать осколков, а один так и остался в ноге на память до сего времени.

После выздоровления Толкачев снова был на Марухском перевале, затем воевал на Кубани и Украине, дошел до Германии. Был еще три раза ранен.

– Я безмерно рад, – возбужденно говорит Василий Федорович, – встрече после двадцатилетней разлуки с моими боевыми друзьями на священной для меня земле Карачаево-Черкессии, где мы стояли насмерть.

– Вам предстоит еще встреча со своим солдатом.

– С кем?

– С Иваном Васильевичем Подкопаевым.

– Как?! У вас в области живет мой разведчик?

– Да. В станице Кардоникской. Он первый рассказал нам о вас.

Толкачев долго припоминал эту фамилию, но так и не мог вспомнить.

– Ну, ничего, при встрече я сразу узнаю своего, они у нас все меченые,– попытался шутить Толкачев.

Андрей Николаевич Гаевский выглядит моложе других участников боев. Но это лишь внешне. На самом деле суровые бои в снежных, заоблачных вершинах дают сейчас о себе знать. И если присмотреться внимательно в его лицо, то бледно-синие оттенки под глазами выдают Гаевского, как сердечника. Он учился, продолжительное время работал в аппарате ЦК ЛКСМУ, ЦК партии Украины, закончил Академию общественных наук при ЦК КПСС, успешно защитил диссертацию и получил ученую степень кандидата исторических наук, имеет воинское звание полковника.

Когда начинались бои на Марухском перевале, Андрей Николаевич Гаевский был направлен в 810-й стрелковый полк на должность политрука роты автоматчиков. Младший политрук Гаевский только возвратился тогда из Ирана, где был в составе наших воинских частей.

По отношению к другим офицерам роты автоматчиков у Гаевского было выгодное преимущество – он был опытным альпинистом, в котором сочетались смелость и отличное знание суровых законов гор. Эти знания и опыт как нельзя лучше пригодились автоматчикам, которые впервые находились в горах.

Гаевский, таким образом, был не только политическим воспитателем автоматчиков, но и инструктором альпинизма. А учить приходилось в боях, на маршах, во время ночных вылазок в тыл врага.

Гаевский очень тепло вспоминает командира полка майора Титова Илью Самсоновича, который сменил майора Смирнова. Он был чутким, по-отечески относился к молодым солдатам и офицерам. Как бы много мог рассказать о завершающем этапе боев на Марухском перевале майор Титов, но он пока не отозвался, хотя были все основания полагать, что он жив, видимо, вышел в отставку и где-то скромно трудится на мирной ниве…

Нет, пожалуй, в Карачаево-Черкесии ни одного человека, который не знал бы марухских событий, который не восхищался бы отвагой и мужеством защитников перевалов.

Герои ледяной крепости стали родными и близкими карачаевцу и черкесу, абазинцу и ногайцу, всем народам благодатного горного края. Они свято чтут память погибших на леднике, щедрой любовью платят оставшимся в живых. Мы неоднократно наблюдали, как в школах, во многих семьях бережно хранят газетные вырезки с материалами о героях марухских боев, читают и перечитывают их.

Вот почему, когда в Карачаево-Черкесию прибыли участники боев, они оказались в горячих объятиях всех народов области.

Для встречи с дорогими гостями пришли наши земляки – участники боев на перевале: бывший командир взвода связи 808-го стрелкового полка Я. М. Нахушев, бывшие бойцы 810-го и 815-го полков механизатор колхоза “Путь Ильича” У. А. Кенчешаов, заведующий животноводческой фермой этого колхоза М. X. Озов, учитель Кошхабльской восьмилетней школы X. М. Барануков, бывшие местные партизаны отряда “Мститель” С. Б. Глоов, М. П. Чагаров и другие защитники Кавказа.

Беседы между ними были оживленными, взволнованными. Люди, совместно защищавшие перевал, быстро нашли общий язык.

Вспоминали общих знакомых командиров и сожалели, что не знают об их судьбе.

Много раз упоминали имя майора Смирнова, бывшего командира 810-го полка, еще не зная, что он откликнулся, что жив-здоров, проживает в Москве. Вот здесь у нас и возникла мысль сделать нашим гостям неожиданный, приятный сюрприз. Мы заказали телефонный разговор со Смирновым на номер гостиницы, где жили гости.

И вот поздно вечером, когда, утомленные и оживленные встречей со школьниками, они пришли к себе в номер, раздался телефонный звонок. К аппарату подошел Н. С. Васильев...

Это был разговор между бывшим командиром и комиссаром полка, между добрыми, близкими друзьями, которые так много пережили в горах и двадцать лет ничего не знали друг о друге.

Затем к телефону подошел А. Н. Гаевский, которого сменил В. Ф. Толкачев. Он стоял по команде “смирно”, крепко прижав к уху трубку. По-военному, как будто находился перед строем, докладывал своему бывшему командиру: