- Ой, моро-оз, моро-оз, не морозь меня! Н-не морозь меня, моего коня! Застудишь насмерть, идол! В той степи-и-и глухой за-а-амерзал ямщик!

- Хоть бы ты заткнулась на минутку, - не выдержал Буська. Чья-то фигура заслонила свет в дверном проёме позади него.

- Так... Это ещё что такое?!

Буська вздрогнул. Зараза от испуга икнула и чуть не утонула в тазу. Придержав её за уши, Буська обернулся. На пороге - руки в боки - стояла Тяпа.

- Язык проглотил, что ли? - сестра посмотрела на Буську в упор жёлтыми злыми глазами. Шерсть у неё ощетинилась. - Я спрашиваю тебя, это что такое?

Буська виновато опустил глаза.

- Это? - промямлил он. - Это Зараза.

- Вижу, что зараза, - оборвала Тяпа. - Я спрашиваю тебя, что она тут делает?

Глава 6,

в которой решается судьба Заразы

Всё семейство леших было в сборе вокруг летнего обеденного стола, врытого в землю перед домом, под молодыми тёмно-зелёными ёлочками. Посреди стола на стопке кленовых листьев, служивших салфетками, сидела белка Зараза. Вид у неё был понурый. После купания в пиве у неё болела голова. У Буськи вид был такой же, только у него болела другая часть тела. Хотя папа обычно был противником телесных наказаний, в этот раз он не сдержался и стегнул Буську ореховым прутом.

- Это немыслимо, - хмуро произнёс папа и поглядел на Буську. Тот потупился. Что тут говорить, когда и так всё ясно?

- Буся, - вздохнула мама, - если тебе непременно нужно держать дома зверей, то неужели нельзя было найти кого-нибудь поприличнее? Живёт же у Роси Вьюнок - скромный, воспитанный. И полезный - рыбу ей ловит.

- Я тоже полезная, - заупрямилась Зараза. Тяпа тут же поинтересовалась:

- А что ты умеешь делать?

Белка задумалась, но придумать так и не смогла.

- Короче говоря, - заявил папа, - выпусти её в лес.

- А вот дудки! - Зараза распушила усы и скрестила лапки на брюхе. - Никуда я от вас не пойду.

- Опаньки! - изумился Буська. - Ты, кажется, на волю хотела.

- Хотела, хотела и перехотела. Что я, дура? Меня тут кормят.

- На тебя не угодишь! - воскликнул Буська. - Раз ты такая вредная, то я, пожалуй, и в самом деле тебя выкину. И подальше!

На душе у него тут же полегчало. Сходив в дом за рюкзаком, он схватил белку и принялся запихивать её туда.

- Кар-раул! - заорала Зараза. - Нарушение прав личности! Я буду жаловаться!

Буська ткнул её кулаком, и она свалилась на дно рюкзака. Он тут же затянул завязки и взвалил рюкзачок на спину.

- То-то же, - наставительно сказал папа. Он сразу подобрел. - Выпусти её в орешнике за ручьём.

- К Вазге зайди за ножницами, - напомнила мама.

- Ладно, - сказал Буська и потопал сквозь ельник. Белка за спиной у него дёргалась и выкрикивала всякие гадости, приглушённые рогожкой рюкзака.

Орехи Буська любил, а орешник не очень - меж кустов в нём были заросли травы чуть ли не по пояс высотой, в которой обязательно попадались либо репьи, застревавшие в шерсти, либо крапива, жалившая руки, а то ещё какая-то вонючка, от едкого запаха которой хотелось кашлять. Ему нравился еловый лес - с мягким сумраком, с солнечными пятнами, скользящими по ковру из рыжей опавшей хвои, с тёмно-изумрудными куртинками пушистого мха, из которых поднимаются бледно-зелёные листики заячьей капусты. Буська с наслаждением принюхался: в воздухе пахло наступающей осенью. Запах осени был влажный, звонкий и чистый; складывался он неизвестно из чего - может быть, из пожелтевших листьев, сырого мха и пней, покрытых опёнками.

Глинистый берег ручья круто обрывался вниз; через овраг над водой был перекинут мостик из двух поваленных стволов. Перейдя по мостику на противоположную сторону, Буська снял с плеч рюкзак и распустил завязки.

- Вылезай, - сказал он. Поскольку белка не проявила энтузиазма, он взял её за шкирку, вытянул из рюкзака и посадил на бревно.

Зараза подняла на него глаза, полные слёз.

- Ты меня бро-о-осишь?

- Скажи спасибо, что я тебя в речку не бросил, - рассвирепел Буська. Подобрав рюкзак, он развернулся и побежал по мостику на другой берег. "Ножницы надо у Вазги забрать", - вспомнил он.

Буська направился вниз по ручью, к поляне, где стоял домик кузнеца. Он всё ещё был зол на белку так, что по пути обламывал ветки - хотя и знал, что, по-хорошему, этого делать не следует. Но постепенно хорошая погода и запах леса успокоили его. На опушке он наткнулся на лиловую россыпь запоздалой душицы и нарвал большой букет - для лечебного чая, чтобы было чем согреться зимой, если простудишься. Наконец показался и неуклюжий, приземистый дом Вазги. Буська застучал в дверь.

- Кого ещё леший принёс?

Вежливостью, как вы уже поняли, Вазга Волчок похвастаться не мог. Сказывалось, наверное, волчье происхождение.

- Никого я не принёс, - сказал Буська. - В орешнике оставил эту проклятую белку, уж больно противная она.

Вазга почувствовал, что умирает от любопытства. Он слез с лежанки и с дымящейся трубкой в зубах прошлёпал к двери.

- Так это ты, - сказал он, выглянув, хотя голос Буськи он узнал ещё раньше. - Что за белка? Что с ней?

- Белка Зараза, - пояснил леший. - Которую я в твою ловушку поймал.

- Заразу? Поймал? Хе...

Вазга вынул изо рта трубку и начал хохотать. Смех его был жутковатый, хриплый. Из волос у него посыпалась сажа.

- Давно пора было. Знаешь, что она мне весной натворила? Из волчьей шкуры попыталась шерсти надёргать. Я её за хвост оттаскал, а она в отместку мне печную трубу мхом заткнула. Чуть не задохнулся из-за неё.

Кузнец затянулся трубкой и выпустил колечко сизого дыма.

- И где она теперь?

- Я же сказал, выпустил. Надоела она мне. И папа с мамой ругаются.

- Надо было хоть пуху из неё надрать, - мстительно заметил Вазга, - всё какой-то прок был бы. Ты за ножницами своими пришёл?

- Починил уже?

- А то! Сей момент...

Вазга скрылся в доме и вскоре вернулся с ножницами. Буська пошевелил кольца, прикинул их по руке - ножницы были как новые.

- Спасибо, Вазга, - сказал он, отделил половину пучка душицы и протянул кузнецу. - Вот, чаю заваришь.

- Угу, - сказал Вазга, взял душицу и захлопнул дверь. Благодарить он тоже не умел - такой уж у него был характер. Но Буська не обижался. Он убрал ножницы в рюкзак и направился домой.

Когда он вернулся, настроение у него было уже совсем отличное. Он отдал маме ножницы и собранную душицу, а затем пошёл к себе в комнату - послушать радио. Он вспомнил, что сегодня передают концерт ирландских народных песен. Буська полез в шкаф за радиоприёмником. И остолбенел на месте.

- Привет, мелкий! - сказала Зараза. Она сидела на полке и лапой расчёсывала кисточки на ушах.

- Ты... это ты? - Буська протёр глаза, но реальность, увы, не подлежала сомнению. - Зачем ты назад пришла?

Зараза подбоченилась и с вызовом посмотрела на лешего.

- Я же сказала, никуда я от вас не уйду. Буду в твоём шкафу жить.

- Да что же это такое! - застонал Буська. Высунувшись в коридор, он позвал: - Ма-ама!

Мама вышла из кухни с большой деревянной лопаткой в руке - она пекла блинчики к обеду.

- Что там у тебя, Буся?

- Мама, - виновато сказал Буська, - я правда её отнёс за ручей. А она назад вернулась.

- То есть как вернулась?

- Так. Она опять сидит у меня в шкафу!

Мама заглянула в комнату, убедилась, что это правда, и на мгновение задумалась. Было похоже, что думает она, кого ей треснуть лопаткой - Буську или Заразу. Потом она собралась с духом и спросила:

- Ты почему вернулась?

- Захотела и вернулась, - нахально встопорщив усы, отозвалась Зараза. Мама погрозила ей лопаткой для блинов.

- Ну-ка, убирайся отсюда!

- Только через суд! - объявила белка и потянула воздух носом. - Это что у вас, блины?