Глава 5,

в которой всё оборачивается гораздо хуже, чем Буська мог представить

- Сиди смирно, - скомандовал Буська, посадив Заразу себе на плечо. Первые полминуты она добросовестно выполняла приказ, но в коридоре, завидев трюмо, всё-таки показала зеркалу язык. Буська в очередной раз почувствовал, что ему ещё туго придётся с этой белкой.

- Это наша горница, - сказал Буська и спустил белку на пол. - Если хочешь, попрыгай на диване - знаешь как здорово!

Он знал, что такой небольшой зверёк дивана не продавит, а развлечь Заразу как-то было надо. Белка подскочила и плюхнулась на диван.

- Ух ты, класс! - воскликнула она. - Чем он набит?

- Морской травой, - ответил Буська, - мы его от водяных из-за границы выписали. Удобный, правда?

Но Зараза уже потеряла интерес к дивану и уставилась на стенные часы над комодом. Часы громко тикали, и маятник раскачивался туда-сюда. Белка вытаращила глаза.

- А это чего такое?

Она скакнула на комод и схватила гирьку от часов. На тот случай, если вы не знаете - некоторые модели стенных часов заводятся с помощью двух гирь на цепочках, а эти гири обычно делают в форме еловых шишек (конечно, лешим такие часы больше всего нравятся). Вот эту-то "шишку" Зараза и цапнула зубом.

- Тьфу, сто ежей вам под одеяло! - закричала белка, выронив гирю. - Почему шишка железная?

- Вот дура-то, - сказал Буська. - Это гиря, а не шишка. Не едят её, ясно? А ну, раскрой рот.

Зуб у белки оказался не сломан - она куснула не слишком сильно. Хотя ощущения были не из приятных, Буська понимал. Белка немного успокоилась.

- А зачем она тут болтается?

- Часы ею заводят. Ты что, часов никогда не видела?

- Ври больше, - недоверчиво произнесла Зараза. - Часы - они малюсенькие, их на руке носят. Я у Бабы-Яги видела. И у Кикиморы тоже.

- Много ты понимаешь! У тех - швейцарские, их гномики делают. Потому и малюсенькие. А эти наш Вазга Волчок делал. Как мама с папой поженились, он им и сделал часы. И с тех пор часы всё хо...

Буська вдруг увидел, что белка его не слушает. Свесив хвост, она раскачивалась на маятнике часов.

- Ты с ума сошла! - взвился Буська и попытался схватить её, но маятник откачнулся чуть выше, и ему не хватило роста. Белка захихикала.

- Во как катает... аж голова кружится. Оп-ля!

Оттолкнувшись задними лапами, она спрыгнула с маятника на книжную полку. Разумеется, она не рассчитала, куда приземляться, и зацепила несколько книг, которые лавиной повалились на пол - вместе с самой Заразой. Буська едва успел поймать толстенное подарочное издание Малой Лесной Энциклопедии, прежде чем оно смогло расплющить белку в коврик.

Лёжа на "Истории русских болот", Зараза потирала ушибленные бока. Буська перевёл дух и водрузил энциклопедию назад на полку.

- Ну, всё, хватит с меня! - он протянул руку и схватил белку. - Уж теперь-то я тебе надеру уши!

Он не успел выполнить угрозу. У входной двери зазвенел колокольчик.

- Кто-то пришёл! - Буська бросил Заразу. - Иди спрячься за диван, мне придётся открыть.

Он галопом промчался через коридор, выскочил в сени и открыл дверь. На крыльце сидела сорока с почтовой сумкой через плечо. В клюве она держала конверт, слишком большой, чтобы поместиться в её сумке.

- Фам фыфмо, - сказала сорока, - вакавное.

- Что-что? - переспросил Буська. Сорока спохватилась, выплюнула конверт, прижала его лапой и повторила:

- Вам письмо. Заказное. Есть кто из взрослых дома?

- Никого, - ответил Буська, - дайте, я положу его папе на стол.

- Мальчик, - сорока склонила голову набок и искоса поглядела на Буську, - это заказное письмо. За него в ведомости расписываются. Ты хоть писать умеешь?

Буську её слова оскорбили. У него под матрасом лежала наполовину исписанная тетрадка с приключенческим романом, который он начал сочинять прошлым летом. Но он почувствовал, что говорить сороке про приключенческий роман не следует.

- Мне десять лет, между прочим, - сообщил Буська. - Погодите, я ручку принесу.

Он побежал назад в дом. На ходу он соображал, где взять письменные принадлежности. У него самого были только огрызки карандашей. Ближе всего была кухня, от которой проку никакого не было. Напротив кухни - комната Тяпы. Надеясь, что ему не попадёт от сестры, Буська влетел в её комнату, схватил со столика авторучку, захлопнул за собой дверь и вернулся на крыльцо.

- Здесь, - сорока раскрыла свою книжку. Буська расписался, взял у неё конверт и пошёл в дом. Он был рад, что не пришлось никого пускать внутрь.

Письмо было какое-то деловое, то ли из Канады, то ли из Америки. Буська отнёс его в комнату родителям, затем аккуратно возвратил ручку на столик Тяпы, постаравшись положить её так, чтобы сестра ничего не заметила. Тут он вспомнил про Заразу, оставленную без присмотра. "Хоть бы ничего не успела натворить", - взволнованно подумал Буська.

В горнице было подозрительно тихо. Буська обошёл её по кругу, заглянул за диван. Белки нигде не было видно.

- Зара, вылезай! - позвал он. Никто не откликался. Буська не на шутку встревожился. Куда она могла деться?

Окно горницы, во всяком случае, было закрыто, и удрать через него она не могла. В комнатах родителей и Тяпы он сам только что побывал - ненадолго открыл двери и вновь закрыл их. Вряд ли Зараза сумела бы самостоятельно повернуть хоть одну из дверных ручек. Буська кинулся в кухню. Он распахнул по очереди все шкафы, где могла быть еда, потом все, где еда быть не могла. Зараза не находилась.

Он уже было решил, что она всё-таки выскочила наружу через кухонную форточку, как вдруг взгляд его упал на дверь погреба. Она была прикрыта неплотно, между дверью и косяком оставалась порядочная щель. Туда без труда протиснулась бы белка. Полный дурных предчувствий, Буська толкнул дверь и стал спускаться по ступенькам в погреб.

- Ку-ку! - радостно объявила Зараза. Она сидела на краю жбана с пивом и уже умудрилась каким-то образом скинуть крышку. - Я тута!

- Сама ты ку-ку! - ахнул Буська. Пивных бочек в хозяйстве леших не водилось - пьяниц в семье не было, и пиво лешие не варили. Только раз в месяц папа покупал у зайцев* небольшой, на полведра, жбан, чтобы можно было выпить стаканчик по вечерам после лесной работы - когда уж слишком утомишься. Но даже початого жбана хватило бы на то, чтобы перепоить вусмерть десять белок.

- Соломинки не найдётся? - беззастенчиво спросила Зараза. Буська одним прыжком подскочил к ней.

- Ещё чего! Давай-ка обратно в шкаф!

Он попытался сграбастать белку, но тут же взвизгнул от боли и сунул палец в рот.

- Ах, так ты кусаться?! Ну, погоди же...

Буська не договорил: перед глазами у него мелькнул рыжий хвост, и раздался всплеск. Зараза, укусив его за руку, не удержала равновесия и свалилась в пиво.

Остолбеневший Буська смотрел, как белка плавает в пиве, взбивая пену лапами. Зараза пустила ртом большой пузырь и засмеялась.

- В жизни такого кайфу не было... Везёт же!

Буська с запозданием сообразил наконец, что делать. Он схватил висевшее на гвозде старое полотенце, обмотал им руку, чтобы Зараза не кусалась, и извлёк белку из жбана. С неё капало пиво.

- Фу, липкая вся, - поморщился он и стал вытирать её. Сидя на полотенце, белка моргала.

- Уйди, балбес лохматый, - проговорила она, глядя на Буську стеклянными глазами. Видимо, всё-таки немало пива попало к ней внутрь. Буське ужасно захотелось послать её к Меше, но он сдержался и понёс её на кухню отмывать в тазу.

Не обращая внимания на ругань, он посадил Заразу в воду, насыпал туда порошка мыльного корня и принялся намыливать белкин мех. Очутившись в пене, Зараза тут же потеряла желание укусить (кому хочется, чтобы в рот попало мыло?) и лишь отчаянно верещала - подогревать воду для пьяной белки Буська, конечно, не стал.