Ремус умолк, переведя дыхание, вглядываясь тяжелым взглядом в глаза своему студенту.
- Кроме того, ты, кажется, забыл, как долго он тебя любил, стойко перенося все тяготы (к твоему сведению), ежедневно мучаясь от того, что его любовь предназначена ребенку – тем более, своему ученику? Он не педофил, испытывающий влечение к малолеткам. У него не было относительно тебя похотливых мыслей, поскольку у вас значительная разница в возрасте. Но ведь и твое сердце не камень: ты так долго был без отцовского внимания и заботы, что будь Северус к тебе хоть чуточку доброжелательнее, не пришел бы однажды тот день, когда бы ты увидел в нем замену отцу? По мне, это худшее, что могло бы случиться с Северусом.
Гарри сглотнул, терзаемый противоречивыми мыслями. Он не мог опровергнуть ни одного довода, представленного Ремусом, и это терзало его сильнее самой изощренной пытки. А если он на самом деле с самого начала ошибался в своем отношении к зельевару? Его охватили страшные сомнения, и он опустился на пол в бессильном отчаянии. Он был слишком напуган, чтобы довериться и быть обманутым еще раз.
- И последнее, Гарри, прежде чем я уйду на встречу с Альбусом: ты действительно считаешь, что Северус воплощает в себе только зло, хотя сам он был нередко подвергнут не менее жестоким нападкам с нашей стороны – стороны Мародеров – только из-за того, чтобы донести и сохранить для тебя воспоминания, которые ты лично попросил у него? Как ты думаешь, потрудился бы он сделать тебя счастливым, если бы сам был настолько плох? Лично я так не считаю ни одной секунды! Теперь, с твоего позволения, я дам тебе время на размышление, которое тебе ой как понадобится. Если понадоблюсь, позови меня в любое время суток.
С этими словами Ремус вышел из комнаты, оставив Гарри с еще более запутанными и весьма неоднозначными мыслями, чем когда-либо.
***
Хогвартс, 1 сентября 1991 года
Северус буквально заставил себя не притопывать отчаянно ногой под столом или судорожно сжимать в руке салфетку, в то же время с нетерпением ожидая, когда в Большой зал введут первокурсников.
Он был там!
Где-то за большой деревянной дверью он был среди других одиннадцатилетних детей и, вероятно, напуганным до смерти.
«Не волнуйся, сердечко мое, я здесь», - думал мужчина, не спуская сурового, прикованного к двери, взгляда.
Северус никогда еще не видел Гарри. По крайней мере, он ни разу не видел его с момента рождения до сегодняшнего дня. Он знал лишь лицо и тело восемнадцатилетнего парня.
Нужно было терпеливо ждать еще целых семь лет, чтобы снова быть вместе. Между тем, видеть его каждый день перед собой, вероятно, будет сущим адом. Как Северус ни старался, он не мог себе его представить, поскольку и в душе и в сердце Гарри представал пред ним молодым человеком и зельевар испытывал трудности, чтобы представить его ребенком, ничего не знающим о нем самом. Поэтому мужчина страшился их встречи, готовой вот-вот состояться.
Она не заставила себя долго ждать: спустя несколько минут дверь, наконец, открылась, впуская новых учеников школы.
Снейп попытался найти Гарри, не позволив себе в открытую нескромно рассматривать галдящую толпу, так, чтобы сохранить репутацию непробиваемого, холодного, полного сарказма Мастера зелий, с презрением относящегося ко всем студентам, в особенности к сыну Джеймса Поттера.
Он заметил огненно-рыжую, словно пламя ада, голову рядом с копной волос, напоминающих воронье гнездо, и сердце екнуло.
Северус не смог четко различить силуэт этого ребенка, но он точно знал, что это Гарри, заставив себя продолжать дышать как можно спокойнее, сохраняя нейтральное, слегка презрительное выражение лица.
Пока профессор МакГонагалл зачитывала список вновь прибывших, мужчина заметно расслабился, зная, что ученики разойдутся по своим факультетам согласно сортировки Распределительной шляпы. Толпа станет меньше и, если повезет, он увидит ребенка – источника своего персонального счастья.
Когда Натали МакДональд побежала к столу своего факультета, Северус наконец смог увидеть Гарри, едва удержавшись на месте от шока. Он был таким маленьким! Таким юным! Таким непохожим на студента из его воспоминаний – его любовника, его любимого.
Этот испуганный ребенок вызвал в зельеваре необычайное волнение и эмоции, приближенные к желанию защитить и оберегать, чем что-либо иное. Это как если бы Гарри был одновременно двумя разными людьми. Такая мысль была странной, но именно это зельевар видел и чувствовал.
В одиннадцать лет Гарри был очень сильно похож на Джеймса в его возрасте. Со временем его тело несколько изменится, как и черты лица. Он будет прекрасен своей мужской красотой, при этом сохранив утонченность черт – настоящее совершенство.
Когда Северус увидел, как Гарри неуклюже вскарабкался на высокий стул, прикрыв глаза, едва ему на голову надели Распределительную шляпу, мужчину охватило чувство собственности. Будь он маленький или большой, Гарри принадлежал ему, и зельевар был рад, что мальчик, наконец-то, рядом. Как бы ни было ему трудно потом, он увидит, как на его глазах взрослеет малыш, придерживаясь роли, предписанной ему, а затем… гораздо позже… он сможет признаться в своей вечной любви, надеясь, что будет просто.
***
- Северус, я поговорил с Гарри, и мне хотелось бы извиниться перед тобой, - прямо с порога заявил Ремус, входя в комнаты зельевара. – Джеймс, Сириус, Питер и я на самом деле считали, что ты готовишь нам какую-то пакость, когда заметили, что на седьмом курсе ты стал вести себя довольно странно… Сейчас, разумеется, мое мнение изменилось, когда я узнал о просьбе Гарри, чтобы ты сделал для него… наши фотографии, и ты был прав. Знаю, что сейчас слишком поздно и ничто не сможет восполнить весь тот вред, что мы когда-то тебе нанесли, но всё равно, мне очень хотелось извиниться, - искренне заверил мужчина.
Северус недоверчиво посмотрел на коллегу и тут же горделиво тряхнул головой.
- Могу себе представить … - процедил Снейп сквозь зубы, словно силком вытягивая из себя слова. – Возможно, вы думали, что я намеревался напасть на вас, едва завидев меня… вы начинали размахивать волшебными палочками, даже если я просто записывал ваши голоса, как просил Гарри… и вы ожидали подвоха, когда я фотографировал вас, но… я не могу забыть, что вы сделали со мной, когда вам все же удалось подловить меня, напав вчетвером против одного, я не… смог ответить вам. Как видишь, я испытываю некоторые затруднения, чтобы легко все простить…
- Да, я понимаю, - поспешно прервал его Ремус. – Знаю, некоторые вещи слишком трудно забыть или простить.
- Тем не менее, я сделаю это, - Северус заметил некую растерянность в янтарных глазах коллеги. – Я сделаю это ради Гарри.
В светлых глазах отразилось понимание, когда Снейп продолжил:
- Я знаю, как ты к нему привязан, знаю, что ты считаешь важным для него то, что для меня несет совсем иной смысл – любовь к нему, и потому прощаю… но, вряд ли забуду.
Оборотень понимающе кивнул, облегченно вздохнув, понимая, что с этой минуты все пойдет по-другому.
***
Улыбаясь, Гарри вынырнул из Омута памяти Дамблдора. Снейп отдал ему десять фиалов со своими воспоминаниями о седьмом курсе. Конечно, Избранный знал, что его любовник волей обстоятельств соприкасался с Лили и мародерами и раньше, но догадывался, что в основном они состояли из стычек и словесных баталий и, следовательно, были неинтересны и в чем-то даже раздражительными, сулящими одно разочарование. За эту дальновидность и внимание Гарри был благодарен Мастеру Зелий.
Уже в который раз Гарри поймал себя на мысли, что Снейп прекрасно знал, когда стоило проявить скромность и такт, когда этого требовали обстоятельства.
Гарри пересмотрел каждое воспоминание по нескольку и более раз, в зависимости от их содержания. Он с восхищением внимал обыденной болтовне или пылким, порой даже весьма комичным в своей невероятности, спорам родителей; либо всей четверки мародеров; веселому щебету Лили с подругами; мужским разговорам Джеймса с Сириусом или Ремусом. И словно в дополнение ко всему, он следовал вслед за Севом, безотрывно глядя на него, хоть и не видел его лица, не мог чувствовать его тела под своими руками, целуя, не чувствуя ответной реакции, шепча: «Я люблю тебя!», понимая, что он ничего не слышит.
