Нас разделяло не более 15 шагов и я видел, что возле стены стояла Таня. Пусть она одета было в какие-то обноски, босая, с сбитыми в колтуны волосами и грязными разводами на лице... Но это была Она, Танюша. Моя Первая Любовь. Моя безответная любовь, мучительная и сладкая.

Наверное, я сильно переменился в лице или как-то дёрнулся и Драп шагнул ко мне.

- Что с тобой, Антон? Что случилось? - тронул он меня за плечо.

- Володя, этих людей мы должны освободить. Любой ценой! - прошептал я. И направился к помосту с орущими друг на дружку бусурманями. Рука под кевларовым фартуком рясы нащупала рукоять пистолета и сжала её до хруста костяшек.

Драп видно понял, что я хочу сделать и загородил мне дорогу.

- Антон, не дуркуй! Посмотри вокруг, сколько их здесь и сколько нас? Мы можем навести тут кипишь и разогнать это стадо бабуинов. Но сможем ли безопасно, без потерь вывести всех пленных? Сомневаюсь я... Да и в будущем дорога сюда нам будет заказана.

- Так что, спокойно, командир. Командовать парадом и банковать буду я. А ты стой рядом, надувай щёки и говори: - "да, уж". Деньги у нас есть, диковинки для аборигенов тоже. Или выкупим православных или обменяем. Прорвёмся!

Я несколько раз глубоко выдохнул, натянул безразличный фейс и подозвал чичероне.

- Муса. Кто это такие, знаешь? - я глазами показал на помост.

- Вон тот лысый и худой - Селим-хан, Орёл степей. Люди его орды ходят в набеги на Русь за рабами. У нас он всю торговлю невольниками держит. - зачастил почти шепотом Муса, стараясь даже не смотреть в сторону помоста.

- А другой, который толстый в чалме, Ахмет-Ага. Очень уважаемый человек, купец из Стамбула. Говорят, он поставляет невольниц в гаремы Великого Визиря и самого Султана.

Стоящий рядом Драп тихонечко присвистнул.

- Ладно, пошли базары базарить. - двинулся он первым. Я потопал за ним. - Только, Антон, чур, мне не мешать. А то на тебе лица ещё нет, натворишь здесь что-нибудь плохое и перед столь уважаемыми людями потом будет неудобно.

Пока мы с Драпом и Мусой шептались, Кныш обошёл вдоль ряда столов, якобы приценяясь, шестерых харчащихся на кошме, под деревом воинов, купив по пути за грош дыню и присел сбоку под стеночкой, напротив их. Подстелив тряпочку, начал нарезать дыньку и аппетитно чавкать. Белоног с Пиндосом пристроились сзади нас по бокам. И таким ордером мы двинулись к уважаемым обормотам на помосте.

Наш интерес к невольникам не остался ими незамеченным, они перестали орать и выжидающе уставились на нас.

Вперёд выступил Володя.

- Добрый День! О уважаемые и многопочтенные. - заговорил он по-арабски.

- Да, продлит Аллах ваши дни и наполнит их здоровьем, радостью и счастьем!

- Да, одарит Всевышний покоем и долголетием ваших близких и родных! Да, приумножатся и тучнеют ваши стада и табуны!

"Ни фуя себе! Это ж надо так умудриться загнуть! Я б сроду не догадался." - про себя офанарел я.

А Драп плёл языком дальше:

- Глубокоуважаемые, от сего юноши, - Володя кивнул на Мусу - мы узнали, что перед нами великий воин и повелитель тысяч воинов, неисчислимых тучных табунов - Батыр Селим-Хан, Орел степей и владетель этих невольников. - Драп кивнул на загородку и поклонился лысому.

- И мудрый водитель морских Караванов, известный всему исламскому миру купец Ахмет-Ага из сиятельного Истамбула. - Драп поклонился и жирному.

- Позволите ли вы, О почтенные! Обратиться нам, смиренным братьям Ордена православных отпетых отшельников к вам с нижайшей просьбой?

Оба копчённых синхронно кивнули.

- Дело в том, - продолжил отпетый менее возвышенно, - что наш Орден возложил на нас, его смиренных служителей тяжкую ношу по вызволению из плена наших братьев во Христе и возвращению их в лоно матери нашей Святой Церкви.

- Так чего же ты хочешь, неверный? - сверкнул глазами лысый татарин и переглянулся, с уже вставшим с помоста, жирным турком.

- Мы хотим выкупить у вас этих несчастных. - Володя указал рукой на загон, - И готовы заплатиь за них достойную цену.

Глаза татарина заинтересованно заблестели. Но тут вмешался Ага:

- Селим-хан, мы с тобой уже ударили по-рукам и эти пленники теперь мои. - прошипел он по-татарски. - Эти гяуры уедут, а тебе со мной и дальше торговать придётся.

Худой на глазах сдулся и провякал Драпу:

- Увы, чужеземец. Но эти рабы уже проданы почтенному Ахмет-Аге. Я над ними уже не властен.

Володя тут же переключился на агу:

- Уважаемый Ахмет-Ага, сколько вы хотите за этих людей? Мы готовы заплатить золотом.

Оп-па! Обрезанные быстро переглянулись. А вот про золото он поспешил ляпнуть.

- Я не собираюсь моих рабов здесь продавать, тем более неверным. - стал в позицию турок.

Драп не отступал:

- А сколько золота, почтенный Ага, вы хотите получить за них в Стамбуле или другом порту? Мы готовы заплатить столько же и здесь.

Но у толстяка уже, видно, вожжа под хвост попала. Стало быть, очень уж мы ему не понравились.

Левой рукой я держал "Посох", а правой под фартуком сжимал пистолет. Уж очень хотелось пристрелить гниду. Заинтересованные нашей полемикой с кошмы подтянулись поближе шестеро вояк Аллаха. При каждом была сабля, кинжал, кремневый пистоль. За плечами болтались луки и стрелы в тулах, а в руках двухметровые копья. Двое в руках держали пищали. Видно это была личная охрана аги.

Внешне мы были безоружны, в руках были только посохи, поэтому они нас не очень-то опасались.

Муса куда-то сдристнул. По бокам нас с Драпом прикрывали Виктор с Сашей, а в метрах тридцати за спиной воинов уже присел за возом Кныш и даже изготовил к стрельбе свой ПП

Положить всю эту татаро-османскую братву мы могли за три секунды, прямо из под фартуков, не обнажая оружия.

Ага уже перешел почти на визг:

- Я не продаю этих собак-неверных другим неверным собакам!

- Зачем сердишся, уважаемый? Зачем кричишь? - укорил его спокойным голосом Володя. - Не хочешь продавать, давай поменяем на диковинные вещи. Рабов много где можно купить, а такие диковинные вещи есть только у нас.

Он снял с плеча котомку, в которой помимо запасных магазинов лежали пару пластиковых "полтарашек" из под пива, несколько пьезозажигалок и шариковых авторучек. Затем наклонился над котомкой, её развязывая.

Но Ага уже видно пошел в разнос. Вот только не понятно с чего? Толи увидел в моих глазах очень явное желание прибить его на месте, толи и впрямь был исламским фанатиком и не желал иметь никаких дел с представителями и тем более служителями другой веры.

Он ногой выбил из рук наклонившегося Володи сидр и заорал дурниной на весь базар:

- Стра-а-жа-а!!!

Шестеро металлистов резво заняли между нами и турком позицию и ощетинились острым железом.

Драп подхватил отлетевшую котомку и дал отмашку: - Уходим! Мы не поворачиваясь медленно стали отступать. Кныш нас прикрывал сзади и с боку, держа ПП у плеча.

Ага за шеренгой воинов бесновался и что-то орал. Я не вслушивался и озирался по сторонам в поисках позванной турком "Стражи". Мы уже разошлись метров на десять и я не выдержал и крикнул этому бурдюку с говном:

- Ага! Мы с тобой ещё встретимся, и ты очень пожалеешь!

Банально, конечно, но ничего более оригинального и эпохального просто в голову не пришло.

Разорвав дистанцию с противником, мы поспешили к морю. Вокруг уже начала собираться толпа базарян. Но званой стражи пока ещё не было видно. Через несколько секунд к нам присоединился Мыкола с ПеПе в руках и тут же откуда-то с боку нарисовался Муса.

- Муса. Ты знаешь, на каком корабле приплыл Ахмет-Ага? - окликнул я пацанёнка.

- Да, господин. Он пришел позавчера на вон той большой галере. Была ещё одна его большая галера, но они взяли свежую воду и ушли в Кафу ещё вчера.

- Молодец, джигит! -похвалил я его. - Так и быть. Не буду тебе выкалывать глаз. На, держи! - я бросил ему золотой.