- Не вижу никакой связи с Бодином.

- А ты подумай хорошенько. Могильник Третьей Эпохи в Баз-Харуме принадлежал каттирской королеве Иштар, последней жене Зверя. Монета из него снова оказалась у Субботы. Случайность? Сомневаюсь. Сэр Роберт отдал жизнь, чтобы остановить Иштар, ставшую роэллином. Зачем ее пробудили? И почему Суббота считает, что сэр Роберт не довел дело до конца? По какой такой причине сулийцы так интересовались эльфийской магией порталов на Порсобадо, и зачем охотились за Харрас Харсетта? А инквизитор, который вел дело магов, возможно работавших на сулийцев и располагавших копией сверхсекретного манускрипта, в это время удивительным образом оказывается в Кале, заштатном городке, куда - и это тоже важно, - время от времени заходят корабли виари, на которых вполне могут быть агенты Суль. Интересно, правда?

- Мне непонятно, куда ты клонишь.

- Убитый в Роздоле курьер, вскрытое захоронение вампира, события в Баз-Харуме, расследование сэра Роберта, то, что случилось на Порсобадо - это все взаимосвязано, Эвальд. И я очень боюсь того, что может произойти.

- Мы ищем Зерама Ратберта, так? Кажется, такое задание нам дали. Какое нам дело до всего остального?

- А твои враги ищут тебя, или ты забыл?

- Они считают, что я на каторге в Хольдхейме. Или уже мертв.

- Ты в этом уверен?

- Слушай, ну что у тебя за манера говорить загадками? Научись, черт возьми, называть вещи своими именами. Если наши враги в Рейвеноре, кто бы они ни были, что я жив - очень хорошо. Пусть попробуют помешать мне.

- Ты невежественный и самоуверенный ребенок, ты знаешь об этом?

- Зачем ты напросилась в это предприятие? Чтобы помогать мне, верно. Давай каждый из нас будет заниматься своим делом. Я воин и буду драться. А ты будешь ворожить и строить гипотезы, как говорят в моем мире.

- Что ты за воин, если на твоем теле нет ни единого шрама? - хмыкнула Элика.

- Знаешь что? Нам надо собираться на ужин. Так что позволь мне переодеться, - тут я помолчал, пытаясь подавить нарастающее в душе раздражение. - Если, конечно, не хочешь опять увидеть меня голышом.

- У тебя ужасные манеры. Брианни ты тоже грубил?

- Ты не Брианни. - Я шагнул к ней, заглянул в глаза. - Элика, может, хватит меня подкалывать? Или тебе доставляет удовольствие наблюдать идиотское выражение на моей физиономии? Что мне сделать, чтобы ты прекратила разговаривать со мной таким тоном?

- Стать взрослей, Эвальд. Это нужно не мне - Брианни.

- Хорошо, я учту твое пожелание. Теперь я могу переодеться?

- Не раньше, чем ты скажешь, что был неправ.

- В чем?

- Неважно. Ты был неправ. Я хочу, чтобы ты это признал.

- Ты зашла в купальню, напугала меня, заставила голышом бегать вокруг бадьи - и я, получается, еще и неправ?

- Да. Просто потому, что я так хочу.

- Ладно, черт тебя возьми. Я неправ. Теперь ты довольна?

- Да, - она улыбнулась своей неповторимой лукавой улыбкой. - На этот раз тебе удалось усыпить во мне кобру, которая уже начала распускать капюшон. Но не надейся, что я отстану от тебя. Встретимся за столом, милорд шевалье.

***

Ветер с побережья был холодный, сырой и очень неприятный. Кутаясь в плащ, я смотрел на образовавшие огромный каменный параллелепипед стены Харемской обители - мощные, будто вросшие в огромный утес, на котором был некогда выстроен монастырь. Такого мне еще в этом мире не приходилось видеть. И внезапно у меня появилась мысль, которую я не мог не озвучить.

- Это ведь виари построили эти стены? - спросил я, обращаясь к отцу Бодину. - Монастырь был возведен на руинах виарийского поселения?

- Вы правы, шевалье, - ответил инквизитор. Отец Бодин был классическим охотником за еретиками, как я их всегда себе представлял, хотя ничем не напоминал недоброй памяти отца Дуззара. Тощий, костлявый, с длинным изрытым оспой и морщинами лицом, с кустистыми бровями и белой козлиной бородкой, одетый во все черное и оттого напоминавший ворона. Голос у Бодина был тихий, вкрадчивый, и почему-то мне от звуков его голоса становилось как-то не по себе.

- Истинно так, шевалье, - прошелестел инквизитор, глядя на меня, как гадюка на мышь. - Когда-то на этом месте была цитадель виари. Ее разрушили нежити во времена Нашествия, а потом сюда пришли воины империи и святые отцы. Они и основали монастырь.

- Значит ли это, святой отец, - встряла Элика, подъехав ближе, - что подземелья, о которых вы говорили, остались с тех времен?

- Именно так, дочь моя, - ответствовал Бодин. - Посему нам надлежит ждать всякого.

- Странно, что столько лет никто не пытался со всем этим разобраться, - сказал я и поехал вперед.

- Зато мы теперь со всем разберемся, - заявил Домаш. Он уже перебросил свой щит вперед так, что теперь он держался на гьюже, поэтому храбрый роздолец мог сражаться обеими руками. Его слова показались мне малость самоуверенными, но с другой стороны, почему я должен не доверять Домашу. Человек он отважный и хорошо владеет оружием, а это главное...

- Эй, что это там? - внезапно воскликнула Элика.

Я присмотрелся. На берегу, со стороны леса, показались пешие воины. Человек десять, не больше. Крепнущий ветер трепал их рваные плащи и полоски грязной ткани на алебардах и шпонтонах. Было совершенно непонятно, откуда они появились. Будто из-под земли. Я не видел, как они вышли из-за деревьев.

- Не волнуйтесь, шевалье, - пояснил отец Бодин, поравнявшись со мной. Он будто угадал мои мысли. - Это я их вызвал.

- Вызвали?

- Это воины праха, - заявил инквизитор с кривой улыбкой. - Нежить. Полезная нам нежить, мессир.

- Вы сошли с ума! - Элика засверкала глазами. - Это запрещено Охранительной Ложей!

- Сэра Элика, вы сейчас не в Рейвеноре, и я, помимо прочего, не подчиняюсь вашей ложе, - тут же ответствовал Бодин. - Я делаю то, что уравняет наши шансы в сражении, если нам придется пробиваться внутрь обители. Иначе даже ваше магическое искусство нам не поможет. Посему соблаговолите держать себя в руках.

- Элика права, - сказал я, глядя на инквизитора. - Что за странная прихоть!

- Это не прихоть, шевалье. Если бы вы лучше знали историю Харемской обители, вы бы поняли, для чего я это делаю. Поверьте, это необходимо. Вы все поймете, когда мы спустимся в подземелье. Я ручаюсь за то, что смогу держать их в подчинении. Ничего не бойтесь.

- Я не боюсь, - я посмотрел на Элику, которая была в ярости. - Я всего лишь высказал недоумение.

- Вы хотите добраться до кельи Хомрата?

- Почему вы решили, что для этого нам понадобится помощь живых мертвецов?

- При всем уважении к вам, шевалье, нас всего пятеро. Я не сомневаюсь в вашем мужестве и вашей решимости, но его преосвященство велел мне сделать все для того, чтобы тайна Харема была наконец-то раскрыта. Мы не знаем, с чем можем столкнуться. Эти руины - я имею в виду нижний уровень руин, подземелья, на которых был построен монастырь, - сохранились еще со времен, предшествовавших эпохе Нашествия, посему мы можем встретиться там с чем угодно. Еще раз говорю вам, будьте спокойны, - добавил Бодин с самой любезной улыбкой. - Я вполне уверен в своих силах.

- Некромантия, чертова некромантия, - пробормотала Элика.

- Да, некромантия, - ответил Бодин. - Но вы же не донесете на меня, сэра?

- Вы совершаете преступление, отец Бодин. Церковь запрещает использование черной магии.

- В Золотых Стихах написано: "Не средства выбирают человека, а человек средства. Все, что совершается к вящей славе Моей, будет осенено благословением Моим, и не посрамится служитель Мой", - заявил инквизитор и поехал к своим упырям.

- А меня обвинили в безбожии, - сказал Ганель с презрительной усмешкой. - Нет справедливости в этом мире!

Пока мы поднимались к заброшенному монастырю, я старался держаться подальше от Бодина и его вояк. Инквизитор увлекал их за собой вперед, и нежити следовали за ним, молча, в колонну по двое, двигаясь с какой-то нечеловеческой синхронностью. Двигались они угловато, резко, будто роботы. Да, собственно, их и можно было в каком-то смысле назвать роботами, страшными, лишенными души машинами из мертвой плоти. Несколько раз я перехватывал взгляды Домаша, Ганеля и Элики, направленные на них - эльфка смотрела на мертвецов с брезгливостью, Ганель равнодушно, Домаш со страхом. Хорошо еще, что мы не могли видеть лица солдат праха - их скрывали забрала шлемов. Тем не менее, мы ехали дальше и вскоре оказались у каменного гребня, с которого открывалась великолепная панорама берега и расположенного справа от нас леса. Монастырь, окруженный выросшими на вершине утеса соснами, был прямо перед нами: вблизи его стены казались обветшалыми, их пятнал черный и белый лишайник, от возвышающегося над стенами купола звонницы остался лишь каркас. Дорога совершенно заросла низкорослым кустарником с плетевидными ветвями, ее обозначали только сложенные из камня полуразрушенные бордюры. Я почему-то подумал, что осаждавшим эту крепость корсарам достаточно было перекрыть дорогу, по которой мы ехали, чтобы уморить обитателей монастыря голодом - вряд ли в скале, на которой стоит Харем, возможно прорубить подземный ход. Хотя кто знает.